Муж объелся груш - Веденская Татьяна. Страница 18

– Паркетник, ламинатник. Да тебе правда надо устраивать ликбез.

– Ну так устраивай, – обиженно пожала плечами я, но Люську было не унять.

– Слушай, а скажи, кроссоверы – это те, кто в кроссовках ходят, да? А седаны – это кто? У кого седина в бороду, бес в ребро? Я даже боюсь представить тогда, кто такие универсалы, – продолжая ржать, спрашивала она. Дома, уже чуть подуспокоившись, Люська рассказала мне вкратце, на какие типы делятся существующие в мире автомобили. Городские, спортивные, купе, кабриолеты – было столько всего, потом еще классы: представительские, люкс, какие-то еще тюнингованные.

– Это как, знаешь, купить сумку «Прада» и к ней еще кружавчики пришить. Дуризм на самом деле. Ты должна это знать просто для общего развития, но ты работать будешь там, где ничего и никто не тюнингует.

– И слава богу, и хорошо, – порадовалась я. Еще она рассказала мне, что есть много разных производителей. Я догадывалась об этом и сама, но никогда не думала, что их столько. Корейцы, японцы, немцы, французы, кто там еще? Шведы?

– Я сейчас с ума сойду, – взмолилась я, в ответ на что была грязно обругана, названа лентяйкой и послана в «Союзпечать».

– Купишь журналы по списку и будешь читать, – потребовала Люська, всовывая мне в ладошку список. Я выполнила ее указания в четком соответствии, но когда принесла домой толстую пачку каких-то глянцевых изданий, то с удивлением поняла, что там особенно нечего читать. Фотки машинок, под которыми мелким шрифтом какие-то буковки и циферки, настоящая тарабарщина, от которой уже через полчаса у меня в голове все смешалось. А со статьями было еще хуже. Коленвал, АКПП, ресурс, эргономичность – что из всего этого я могла понять? Я в сердцах отбросила журнал и подумала, что и здесь, как и всегда, впрочем, меня ждет большой провал. Но тут на меня накатила злость. Это что же, в кои-то веки мне достается место с большим окладом, с какими-то там бонусами, с людьми в костюмах, в сиянии огней, где явно не будет невыносимо скучно, как в папиной регистратуре, – а я какие-то АКПП не смогу выучить. Что такое, на хрен, эта АКПП?

– Коробка передач, – ответила мне Люська сонным голосом и повесила трубку. Я посмотрела на часы и засмущалась. Времени было около полуночи, я засиделась допоздна.

– Коробка передач? – произнесла я вслух. – И что это? Ничего себе объяснила, будто бы понятнее стало, да к тому же еще две буквы остались. АКПП. Может, Авторская коробка полнометражных передач? Ладно, заучу так, как Люська сказала.

Я легла спать в полной уверенности, что этот день действительно стал началом совершенно новой моей жизни. А для новой жизни нужна новая Маша Киселева. Наутро, едва открыв глаза, я резко встала с кровати, выставила еще спящего Вениамина обратно его авторше, Нине, решительно подошла к его кровати и вынула из-под нее мои напольные весы, к которым, признаться честно, я всегда относилась как к изощренному орудию пыток и старалась даже о них не вспоминать. Весы эти являлись подарком мужа на свадьбу, что, кстати, лишний раз говорит о том, какими неправильными были наши отношения с самого начала. Если бы сейчас у меня появился шанс, я бы прямо там, на свадьбе, разбила бы эти весы об его голову. И злобно хохотала бы, стоя над хладным трупом.

Но Денис был жив-здоров, а весы – хорошие, дорогие, электронные. Видимо, очень уж мой бывший супруг-монстр хотел, чтобы я похудела. И что ж, почему бы действительно не сделать это, только не для него, а для себя? Чтобы, к примеру, влезть в красное платье, которое у меня было – любимое – еще со времен выпуска из школы. Красивое вечернее, оно уже много лет висело у меня в шкафу, пылилось, не имея шанса натянуться на мои толстые бедра. Вот похудею, надену это платье и подстрою все так, чтобы Денис меня увидел и умер от сожаления.

Я вздохнула, глядя на весы перед собой. Уверена, в чем бы я ни прошла перед ним, Денис бы выжил. И наверняка сказал бы что-то такое, от чего я бы почувствовала себя идиоткой. Но это не значит, что я сейчас задвину весы и пойду кушать мамины оладушки, тем более что их умопомрачительный запах уже доносился до меня даже в комнате.

– Давай же, ну! Трусиха, – подбадривала я себя, держа в руках листок с таблицами идеального веса. Давно он, дружочек, меня ждал. Эх, оладушки! Но тут я не была намерена давать себе спуску. Я сняла с себя все, что было, включая зачем-то цепочку и сережки (ха-ха, сколько они-то могли весить, скажите мне?), выдохнула воздух, чтобы тоже за просто так не взвешивался со мной, и ступила на весы.

– Семьдесят один килограмм пятьсот шестьдесят граммов, – проговорила я, от ужаса втянув в себя воздуху килограмма на полтора. – Какое «г»! Это же просто тупик!

– Маруся, иди завтракать! – словно в насмешку, раздался из коридора голос мамы, и тут же она дернула за ручку двери. Надо сказать, что в нашем доме не водились задвижки, считалось, что у нас друг от друга секретов нет. Мама распахнула дверь и застыла, разглядывая меня, пока я прыгала с весов на кровать и заматывалась в одеяло.

– Ты что это тут стриптиз устраиваешь? – ухмыльнулась она. – Давай-ка одевайся обратно, не пугай людей.

– Что такое? – всунула голову в мою комнату Нина. Увидела весы, и тут же широкая улыбка поселилась на ее «добром» лице. – Задумались над проблемами лишнего веса? Хотите похудеть? Спросите меня «как»!

– Да пошла ты! – выкрикнула я, мысленно отметив, что интонация моя в целом совпала с той, которой меня учила Люська. – На себя посмотри!

– Жрать надо меньше, – с довольной рожей продолжила она. – Только тебе это не поможет, у тебя все равно силы воли нет.

– Иди отсюда, Нинка, я отцу все скажу, – заругалась мать. – Не слушай ее, детка. Пойдем завтракать.

– Не пойду, – угрюмо уткнулась в одеяло я.

– Вот еще вздор. Что ж теперь, не есть? Если уж такой ты уродилась, с тяжелой комплекцией, надо же смириться, – вздохнула мама, ласково улыбаясь. Но сами ее слова взбесили меня до невозможности. Комплекция?

– Комплекция? – насупилась я. – А какая может быть комплекция, если на завтрак трескать оладушки? А на обед пироги? А что на ужин, картошечка? Мам, ты меня извини. Ты… ты иди, мне одеваться надо. У меня встреча.

– Какая встреча? – забеспокоилась мать.

– Не скажу. Это мои же дела, – уклонилась от ответа я. Дело в том, что вот уже две недели я лихорадочно искала садик с ясельной группой, куда можно было бы сдавать Соню на то время, что я буду работать. Садик требовался с возможной пятидневкой, ибо мой будущий график работы подразумевал смены два через два до десяти часов. А вдруг моя мама все это не одобрит? Тогда все резко осложнится, так как полностью зависеть от протестующей и злящейся на все подряд мамы я не собиралась.

– Ну и ладно. И не говори, – обиделась мама и ушла.

И хоть где-то внутри у меня слегка ёкнуло от перспективы позже объясняться с ней про все сразу, включая мой этот автосалон, я порадовалась, что вопрос с оладушками был решен. В животе заурчало, голод сжал в комок мой желудок, но я вспомнила Нинкины радостные вопли про силу воли и сказала себе однозначное «нет», хоть оладушки и выглядели фантастично. Но я решила продержаться и заняться пока садиком.

– Какой садик! – закричала мама, когда узнала, что я валялась в ногах одной заведующей и уговорила ее (не безвозмездно, а с помощью занятых у Люськи в счет будущих прибылей денег) зачислить Соньку в группу с первого сентября. – Ты с ума сошла.

– Я с ума сошла, когда разрешила Веньке у меня в комнате спать, – парировала я. – А насчет садика, это как пойдет. Я устраиваюсь на работу. Если ты сможешь мне с Соней помогать – отлично, будем водить на пару дней в неделю. Если нет, я хоть нервничать не буду.

– Какая работа! Что ты там еще себе придумала! – возмущалась она. Неизвестность ее пугала больше всего, но я до последнего молчала, ибо знала: как только они услышат слово «автосалон», то моментально поймут, откуда ноги растут. И видеться мне с Люськой станет значительно сложнее. Однако солдат спит – служба идет, через неделю я приехала в одно потайное ГИБДД, где служил службу и отдавал долг Родине, получая небольшие комиссионные, один очень хороший и надежный свой человек.