Огненный вихрь - Бьянчин Хелен. Страница 17

— Отпустите, не смейте ко мне прикасаться!

Он легко притянул ее к себе, и она вывернула шею, уклоняясь от поцелуя. Но он предвидел такую реакцию и опередил ее. На этот раз она уже не чувствовала, что он хочет ее наказать или утешить; этот поцелуй имел целью возбудить все тайные струны ее души.

Она вырывалась, не желая покоряться ни физически, ни эмоционально. Но электрические разряды пронзали ее тело, пробегали по жилам, и Лизетта с ужасом осознала, что, прежде чем оказывать сопротивление ему, ей необходимо одолеть себя.

Бог знает сколько времени прошло, пока Джейк не оставил ее губы в покое. Лизетта утонула в кожаных подушках сиденья. Из нее будто высосали всю кровь; в голове стоял звон, и она прижала дрожащие пальцы к вискам. Джейк вновь потянулся к ней, взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза. Потом очень нежно коснулся губами ее лба, шеи, уголка припухших губ.

— Вы не упускаете случая унизить меня не только наедине, ной на людях, даете всем понять, что мы с вами в связи, — хрипло проговорила Лизетта.

— Связь предполагает уровень близости, которого нам еще предстоит достичь, — усмехнулся он.

Сердце ее сжалось от острого предчувствия; он и не скрывает своих намерений, для него их осуществление лишь вопрос места и времени.

Джейк, не произнеся больше — ни слова, включил зажигание и вновь вывел машину на шоссе.

Лизетта тоже молчала и глядела в ночь. То и дело свет встречных фар бил ей в глаза, и Лизетта инстинктивно зажмуривалась, будто эти лучи высвечивали, выставляли напоказ ее наготу.

Она потеряла ощущение времени и опомнилась, только когда «ягуар» скользнул в подземный гараж.

Она решительно направилась к лифту, чувствуя спиной его присутствие. Через несколько минут она войдет в свое убежище, а завтра проваляется в постели все утро. Лифт быстро доставил их на восьмой этаж, и Лизетта с негодованием обнаружила, что Джейк вышел вслед за ней.

— Я в состоянии сама открыть дверь.

— Действуйте, Лизетта, — кивнул он, наблюдая, как она вставляет ключ в замок.

— Вас я не впущу! — в отчаянии воскликнула она и сама поразилась собственной глупости, как будто не знает: уж если Джейк что-нибудь решил, его не остановят никакие запреты. — Вы что, оглохли?

— Снимайте пальто и садитесь. Я подогрею вам молока. — В его взгляде была такая непреклонность, что Лизетту передернуло. — Где у вас бренди? — Не надо мне ни молока, ни бренди и уж тем более вас в роли сиделки! — Вы ведете себя как капризная девчонка, — отозвался ей ненавистный тягучий голос.

Лизетта закрыла глаза в надежде, что, когда она их откроет, Джейк исчезнет, растворится, что он просто плод ее воображения.

Но надежда оказалась напрасной. Он придвинулся поближе, что вовсе не способствовало ее душевному покою.

— Ну же, делайте, что вам говорят!

— Вы только со мной так обращаетесь? Или со всякой, кто осмелится не подчиниться вашим требованиям?

— В этом редко возникает необходимость.

Лизетта заметила циничную усмешку в глубине его глаз, прежде чем он отвернулся и пошел на кухню. Ее так и подмывало измолотить кулаками эту широкую спину.

В квартире было тепло. Лизетта со вздохом сняла пальто и туфли. Машинально вытащила шпильки из волос, потом ее беспокойный взгляд стал Метаться по гостиной, ища, на чем бы остановиться — на безделушке, на резной раме картины, — только бы хоть на миг позабыть об угнетающем присутствии Джейка.

Рука ее невольно потянулась к любительскому снимку, где они с Адамом были запечатлены на лоне природы. Фотография была сделана еще до того, как стало заметным разрушительное действие его болезни. Он выглядел веселым, здоровым, жизнерадостным. Оба смеялись: Лизетта — над маленькой собачонкой, которая носилась вокруг них, лаяла и виляла хвостом; Адам же смотрел на Лизетту и радовался ее смеху; на лице его было написано такое безмолвное обожание, что у нее всякий раз ком подкатывал к горлу при виде этого снимка.

Вот и сейчас ее глаза наполнились слезами. Господи, до чего же он был сердечный, внимательный, заботливый! Таких людей больше нет…

Лизетта вдруг вскинула голову и увидела стоящего радом Джейка. Он смотрел на нее без всякого выражения, потом протянул ей кружку с молоком.

— Выпейте.

Элементарный долг вежливости требовал поблагодарить его, и Лизетта, гладя, как он ставит кружку на журнальный столик, пробормотала:

— Спасибо.

В глубине души у нее еще теплилась надежда, что он сразу уйдет, но Джейк подошел и встал у нее за спиной, и в который раз она почувствовала, как бешено забилось сердце.

— Я провожу вас.

— Куда торопиться?

Лизетта резко повернулась.

— Я устала, у меня болит голова, я хочу спать!

Он наклонился, прижал руки к ее щекам и усмехнулся, когда она отпрянула от него как от чумы. Взгляд его словно проникал в самые сокровенные глубины ее существа, и когда она уже была близка к обмороку, Джейк стал вытаскивать оставшиеся шпильки из полураспущенных волос!

Боже, что он с ней делает! Его руки легкими движениями массировали ей виски, подбираясь к болевой точке. Несколько томительных секунд — и она закрыла глаза, растворившись в каком-то неведомом блаженстве.

Это просто от массажа, и больше ни от чего, твердила Лизетта, заведомо зная, что лжет самой себе. Он намеренно вторгается в зоны ее чувственности, хочет лишить ее воли, способности сопротивляться.

Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы отодвинулась, не поддалась этому колдовству; да-да, он, как средневековый колдун, сглазил ее, опутал своими чарами, и нет с ним никакого сладу.

Она могла бы сейчас запросто отклониться назад, прижаться к нему всем телом, пусть его руки берут в плен не только голову, но и остальное, пусть делает с ней все… все, что хочет. Она уже почти чувствовала его губы в ложбинке у основания шеи, а груди налились в сладком предвкушении ласк, и отвердевшие соски предательски выступали сквозь ткань платья. Что это? Что с ней происходит? Ведь она только что его ненавидела!

Но внезапно пальцы Джейка сами остановились; он убрал руки, оставив ее с ощущением безвозвратной потери.

— Ну что, вам легче?

Тягучий голос вернул ее к действительности. Лизетта поспешно отошла от него, испугавшись, как бы он не догадался о ее порочных мыслях.

— Благодарю вас.

Неужели этот хриплый, сдавленный голос принадлежит ей?! Ну почему, почему она не может держать себя в руках?!

Лизетта молча двинулась в прихожую. Джейк за ней. Пульс ее опять участился; она будто отсчитывала в безумном наваждении каждое его биение.

— Доброй ночи, Лизетта! — мягко проговорил Джейк, наклоняясь к ней.

Она скорее почувствовала, нежели увидела, его ослепительную улыбку в полутьме, прежде чем он наградил ее еще одним поцелуем.

Потом он быстро прошел мимо нее к лифту, и Лизетта мгновенно захлопнула дверь. Губы горели от мимолетного прикосновения. Она побрела обратно в гостиную. Кружка молока с бренди так и стояла на журнальном столике. Лизетта медленно выпила его; оно было еще чуть теплым и принесло ей желанное успокоение.

Затем она вошла в спальню, не зажигая света, разделась и скользнула под одеяло, мгновенно провалившись в глубокой сон.

Глава 7

Лизетта, как и обещала себе, проснулась поздно. Взглянув на часы, быстро встала, приняла душ, натянула джинсы и свитер. Они с Луизой договорились вместе пообедать, после чего Лизетта должна была проводить мать в аэропорт.

Позавтракав по-спартански — одними фруктами, Лизетта целый час приводила в поряцок квартиру, потом села отдохнуть в кресло с чашкой кофе. Тут тишину нарушил пронзительный писк телефона. Лизетта нахмурилась и подняла трубку.

— Поужинаем сегодня вместе? — раздался тягучий голос на другом конце провода.

Ни тебе «здрасьте», ни кто говорит — какое самомнение!

— Я занята вечером, — холодно ответила Лизетта.

От мягкого, хрипловатого смеха мурашки пошли по коже.