В краю исчезнувшего тигра. Сказки - Харламов Юрий Ильич. Страница 26

Министр вздохнул:

— У помощника должна быть хорошая память. Ми­нистр может позволить себе что-то забыть, но на то у него и помощники, чтобы все помнить.

Мне стало стыдно. Министр, чего доброго, может подумать, что я тоже хочу быть министром, раз у меня плохая память. И я сказал:

— Не хочу быть ни секретарем министра, ни по­мощником министра, ни самим министром! Я хочу в лес.

— Ах, вот как! — удивился министр.

Видно, так же, как лесной министр не был похож на всех остальных министров, так и я не был похож на человека, который хочет в лес. Но ведь никогда нель­зя узнать, кто чего хочет. Можно с первого взгляда оп­ределить чем человек занимается, но чего он хочет, это­го он иной раз и сам не знает.

3

— Есть один заповедный край, — сказал министр.— В том краю масса всяких зверей, деревья ломятся от птичьих гнезд, озера полны рыбы. Когда-то там води­лись даже тигры, но их выжили свиньи и шакалы. Сей­час там нужен наблюдательный человек.

— А за чем наблюдать? — спросил я.

— За погодой, конечно. Куда идут облака и как об­разуются туманы, откуда дует ветер и сколько выпа­дает дождя.

— Вот это по мне! — воскликнул я.

— Но в краю Исчезнувшего Тигра [6] тьма комаров,— предупредил министр. — Они живут там припеваючи, хоть и не охраняются законом. Три наблюдателя пого­ды сбежали из-за комаров.

— Меня они не выживут, — сказал я.

— В краю Исчезнувшего Тигра масса змей,— про­должал министр. — Если связать их вместе, получится веревка в тыщу километров. Пять наблюдателей погоды сбежали из-за змей.

— Со мной этого не случится! — заверил я.

— И, наконец, не исключено, что в краю Исчезнув­шего Тигра может снова появиться тигр,— сказал ми­нистр.— Все остальные наблюдатели погоды сбежали только потому, что боялись тигра.

— Пусть возвращается, я не боюсь!

— Тогда поезжай, — сказал министр. — Найдешь Главного Смотрителя — Зелёную Бороду и скажешь, что я назначил тебя наблюдателем погоды.

Он крепко пожал мне руку, а я даже не знал, как благодарить его.

Сбежав по ступенькам, я оглянулся. Министр стоял на балконе.

— Возьми пропуск! — крикнул он и бросил мне гру­шу.

Это был необыкновенный министр. Наверное, он с удовольствием оставил бы свое министерское кресло и тоже ушел в лес. Но он не мог этого сделать: повелевая тысячами подчиненных, министр не вправе распоря­жаться собой. Так что, если вам когда-нибудь предложат быть министром, подумайте, прежде чем согла­ситься.

4

Не буду описывать, как я добирался в край Исчез­нувшего Тигра. Скажу только, что мне пришлось ле­теть самолетом, ехать в автомобиле и шагать пешком.

На опушке турангового [7] леса я остановился, потому что тропинка делилась на три тропинки, и я не знал, по которой из них идти.

Стой и не шевелись! — раздался скрипучий го­лос, как будто вытаскивали щипцами гвозди из доски.

— Я и так стою, — ответил я.

— Попался!— проскрипело из камышей. А ну, бросай ружье!

— С удовольствием, но у меня нет ружья.

— Успел спрятать? Тогда давай сети!

— Да где же я их возьму?

— Успел расставить? Выкладывай капканы!

— Вот несчастье — и капканов у меня нет.

— Может еще скажешь, что ты не Мамур?

Я понятия не имел, кто такой Мамур, но на всякий случай решил обидеться:

— С какой это стати я должен быть Маму ром? Де­лать мне больше нечего!

— А вот посмотрим, Мамур ты или не Мамур!

Камыши раздвинулись, и передо мной появился ма­ленький человечек, до самых пят заплетенной зелёной вьющейся бородой. Из бороды сверкали два глаза и торчало ружье.

— Ты — Зелёная Борода! — догадался я.

— Я-то Зелёная Борода, — проскрипел он. — А вот ты кто?

— А я приехал наблюдать, куда идут облака и как образуются туманы, откуда дует ветер и сколько вы­падает дождя.

— Гм, а чем ты это докажешь?

Я достал грушу и протянул ее Зелёной Бороде. Больше мне ничего не пришлось объяснять, потому что груша эта была особенная — её в перерывах между со­вещаниями и заседаниями вырастил сам Министр. Об этом все знали, и это было лучше всяких рекоменда­ций.

5

Зелёная Борода повел меня оленьей тропинкой. Во­круг нас в камышах что-то шуршало, хрюкало, пи­щало.

— Много ли зверей в твоем лесу? — спросил я Зелёную Бороду.

— Двести оленей да сорок джейранов, — ответил он, — свиней семь семей, да шакалов пять стай, да дико­бразов двадцать, да семь гиен полосатых, да десять ко­тов усатых, а тушканчиков может сто, а может сто один — прыгают никак сосчитать не могу.

— А много ли птиц?

— Фазанов тысяча, да зимородков пятьсот, да ре­мезов-ткачей триста, да дроф-красоток пятьдесят, да орлов-змееедов шесть, да райских мухоловок две, а сов сосчитать не могу, потому что ночью летают.

— А много ли рыб в озерах?

— Сазанов пятьсот косяков, да сомов пять тысяч хвостов, да усачей по сотне на каждый ручей, а плотву сосчитать не могу, потому что плодится быстрее, чем я считаю.

— Чудесный лес, — сказал я.— В таком лесу хоть сто лет живи — не соскучишься.

— Я всю жизнь живу — не скучаю, — ответил Зелёная Борода.

— Неужели тебе больше, чем сто?

Зелёная Борода заскрипел, как несмазанное коле­со — это он так смеялся.

— Сто лет мне было, когда борода по пояс была. До колен дошла — сто пятьдесят стукнуло. Сейчас по земле стелется — двести, значит.

— Вот чудеса! А почему она у тебя зелёная? — спро­сил я.

— Лето — вот и зелёная. Осень придёт — порыжеет. Снег упадет — побелеет.

— Не борода, а прямо календарь! — удивился я.

— И календарь и укрытие: я всех вижу, а меня ни­кто. Вот только когда кассир приезжает, путаница по­лучается: в ведомости — Зелёная Борода, а на самом деле она у меня уже рыжая или белая.

— И как же — до весны без зарплаты?

— Доверенность писать приходится. «Я, Зелёная Борода, доверяю получить зарплату Рыжей Бороде». А потом сам себе отдаю.

Тут Зелёная Борода чихнул.

— Который раз на этом месте чихаю, — проскрипел он. — Неспроста это! Ты иди, а я останусь проверю. Дойдешь до Круглой лужайки — увидишь Флору. Она тебе дальше дорогу укажет. И грушу ей отдай, у нее зу­бы покрепче.

6

Лужайка была круглой и желтой, как подсолнух. На этой лужайке росли желтые цветы, а в них купа­лись желтые шмели и воздух над лужайкой был желтый от цветочной пыльцы. Во времена тигров эта лужайка, наверное, была детской и здесь резвились желтые тигрята. Я даже подозреваю, что тигры потому и желтые, что в детстве валяются на таких вот желтых лужайках. Флора играла в пятнашки с бабочками. Руки и ноги у нее были исцарапаны, искусаны комарами и расцве­чены синяками, но самое любопытное — чёлка у нее тоже была зелёной.

— Стой, предъяви пропуск! — крикнула Зелёная Чёлка.

Я достал грушу и протянул ей.

— Это тебе от Зелёной Бороды.

— А почему он сам не съел? — спросила Флора, взяв грушу.

— Жёсткая, говорит.

Флора повела меня джейраньей тропкой.

— Ты внучка Зелёной Бороды? — спросил я.

— Прапрапрапрапраправнучка, — сказала Зелёная Чёлка. — Но прапрапрапрапрапрадедушка велит называть его просто дедом — боится, как бы я за лето за­икой не стала.

Зелёная Чёлка засмеялась. Смех у нее был звонкий и радостный, как колокольчик.

— Ты приехала к деду в гости?— спросил я.

— На каникулы, — сказала Зелёная Чёлка. — Весь год я училась, из кожи вон лезла, зато теперь делаю, что хочу. Хочу — с бабочками в пятнашки играю, хочу — с зайцами наперегонки скачу, хочу — ничего не хочу. Иди по этой тропке, — продолжала она, — увидишь Одинокое дерево, под деревом сидит бедный Равшан — он укажет, как дальше идти. А я сбегаю ежей навещу — три дня не виделись.