Храбрый Тилли и другие истории (сборник) - Ольгин Алексей. Страница 5

Я сидел и выл, перебегал с места на место и снова выл. Я выл не только потому, что мне было скучно, но и потому, что не нашёл в лесу друга, с которым мог бы жить. Неужели среди лесных жителей нет ни одного такого, с кем можно подружиться?

И вдруг я услышал толстый голос:

– Чего, дурень, воешь? Обидел тебя кто или сам на себя обиделся?

Я повернулся на голос и увидел настоящего медведя.

– Здравствуйте, настоящий медведь! – сказал я и помахал хвостом, чтобы медведь не подумал, будто я хочу съесть его. – Я не вою, я просто пробую голос. Когда я жил в городе, мне не разрешали пробовать голос, а здесь я сам себе хозяин, вот и вою.

Медведь подумал и спросил:

– Ну а ты об чём же воешь всё-таки?

– Обидно мне очень, – сказал я. – Весь день я искал товарища, а нашёл только лису. Думал подружиться с ней, а лиса…

Не договорив, я махнул хвостом.

Медведь сказал:

– Да уж какой же это товарищ! Лиса ведь о себе только и думает. Очень поганый зверь. Уж она или сама всё сожрёт, или закопает про запас в землю, если ей кусок не полезет в горло. С другим никогда не поделится. Охотился с ней вместе, что ли?

– Охотился! – ответил я. – Рыбу вместе ловили. Но большую рыбу лиса себе забрала, а мне отдала самых маленьких.

Медведь потрогал нос лапой и сказал:

– Да что и говорить. Лиса, она и есть лиса. Охотились, значит, вместе? Так, так! Стало быть, малыш, лиса голодным тебя оставила?

– Голодным! – залаял я.

– Ладно! – сказал медведь. – Накормлю, не тужи! Ты сладкое любишь?

– Люблю! Сахар люблю! Печенье! Пирожное!

– Не знаю! – сказал медведь. – Не пробовал. Но угощу тебя такими сладостями, что ты язык проглотишь! Мёд ел когда-нибудь?

– Нет! – признался я.

– Тогда ты и не знаешь даже, что такое настоящее сладкое! Пошли со мной! Угощу тебя мёдом. Я тоже живу сейчас один и тоже не прочь завести товарища. Пошли! Тебя как звать-то?

Я сказал с радостью:

– Тилли меня зовут! А Лена называла меня иногда «Тилли-тилли бом, звонкий голосочек». Я хорошо лаю и могу охранять вашу берлогу.

– Это хорошо! – сказал медведь. – Зимой, когда я засыпаю до весны, мне пригодится, пожалуй, хороший сторож. Пошли, Тилли.

Ломая кусты, медведь пошёл напролом, а я побежал за ним, помахивая хвостом, и понемножку рычал, чтобы все слышали в лесу, что я охраняю медведя.

Мы пробирались сквозь кусты, шли от дерева к дереву, и мне показалось, что и лес стал каким-то другим. Весёлым, красивым! По земле ползали полосы солнечного света, вокруг горели красные россыпи брусники, чёрные ягоды черники и сизые голубики попадались то тут, то там. Под деревьями стояли грибы. А запахи были такие густые и приятные, какие не бывают даже в городском парке.

Наконец мы пришли на солнечную полянку. Медведь остановился, повёл носом вправо, влево, крякнул и сказал:

– Вот и пришли!

Он подошёл к толстому дереву и начал карабкаться на него. Когда я жил в городе, я не знал, что медведь может лазить по деревьям, как кошка, и потому закричал с перепугу:

– Смотри не упади, уважаемый медведь!

– Ништо! – проворчал медведь. – Не впервые!

Он добрался до дупла, засунул в него лапу.

– Держи, малыш! – закричал медведь и бросил на землю кусок чего-то жёлтого, похожего на помятый хлеб.

Я лизнул языком и залаял. Мёд был сладкий, как сахар, даже ещё слаще сахара, а запах у него походил на запахи цветов. Но не успел я лизнуть мёд три раза, как со всех сторон налетели большие мухи. Они набросились на меня и стали кусаться, да при этом визжали противными тонкими голосами. Одна такая муха укусила кончик моего носа, три мухи впились в губу, а все остальные старались кусать уши и глаза. Я завизжал от обиды.

Медведь крикнул сверху:

– Ничего, ничего, малыш! Не обращай внимания! Это пчёлы! Бесятся они просто сдуру! Но ты плюнь на них. Ешь побыстрее!

Хорошо медведю говорить «не обращай внимания». Его, наверное, не кусали они, а вот меня облепили так, что мой нос стал похож на перчатку из пчёл. И кусали они так больно, будто прошивали меня насквозь иголками. Я визжал, но всё-таки лизал мёд, но тут несколько пчёл вцепились в мой язык, и я завыл во весь голос.

Медведь закричал:

– Беги к воде, малыш! Сунь морду в воду, иначе, вижу, одолеют пчёлы тебя.

Я бросился бежать и скоро прибежал к большой воде. Кругом шумели камыши, а на воде плавали красивые белые цветы. Сунув голову в воду, я сразу избавился от пчёл. Потом я поплавал немножко, вылез на берег и посмотрел на себя. В воде покачивалась моя морда, она так распухла, что я еле-еле узнал самого себя. Морда моя стала такой же толстой, как у боксёра Бульбуля, один мой глаз закрылся, и над ним выросла большая шишка.

Скажу честно: мёд мне понравился, а пчёлы – нет! Они такие кусачие, что и мёду не захочешь. Я ещё раз искупался, и хотя от пчёл избавился, но морда моя была всё такая же распухшая, и глаз никак не хотел открываться. И вдруг я подумал: «А что, если я останусь одноглазым? Таким же, как Барсик?» И мне стало так жалко свой глаз и самого себя, что я сел и начал выть.

Вдруг над моей головою зашумели крылья, и я увидел большую белую птицу с длинным-длинным носом.

Птица опустилась на берег, посмотрела на меня, щёлкнула носом, как большими ножницами.

– Ты что тут делаешь?

– Я ничего не делаю! Я просто Тилли! Меня искусали пчёлы! Мы с медведем взяли у них немножко мёду, а они стали кусаться.

– И поделом тебе! – сказал аист. – Не для тебя с медведем пчёлы мёд собирают. Но откуда ты такой появился? Я что-то не встречал таких в лесу.

Тогда я рассказал аисту про город, про Лену, про лису и о том, как я подружился с медведем.

Аист помотал носом вправо, влево и сказал:

– Какой же тебе товарищ медведь? Придёт зима, он заляжет в берлогу, и ты снова останешься один. Как будешь жить в лесу? Умрёшь ты с голоду, а того ещё раньше тебя самого съедят тут. Или волк, или лиса! Тебе, малыш, надо в город возвращаться.

Конечно, в лесу хорошо жить, но всё-таки в городе гораздо лучше. Я бы вернулся в город, да только вряд ли сумею найти теперь дорогу обратно. Всё-таки я бегал в лесу целый день и уже не знаю точно, куда мне бежать: направо или налево, прямо или в какую-то другую сторону. Я так и сказал аисту.

– Ну, это не беда! – сказал аист. – Напиши письмо своей Лене, расскажи ей о своей жизни в лесу, а я полечу в город и опущу твоё письмо в почтовый ящик. Лена придёт за тобою и возьмёт тебя в город.

– А на чём я буду писать? – спросил я. – И чем писать?

– Писать можешь хвостом, а бумагу и чернила я принесу тебе! Недавно видел у сороки-воровки в гнезде тетрадку, чернила и даже ручку для писания. Жди меня здесь, я вернусь быстро. И, не ожидая от меня ответа, аист улетел, а когда он вернулся с тетрадкой и чернилами, я быстро написал всё, о чём здесь написано, а на письме надписал адрес: «Большой город, дом около парка. Получить моей Лене, у которой живёт противный Мурзик».

В конце письма я указал и свой адрес: «Зелёный лес, большая вода, где я живу под кустом с белыми цветами».

Аист полетел с письмом в город, а я сижу на берегу и буду сидеть, пока не придёт за мной Лена. А если она ещё сердится, пусть возьмёт меня кто-нибудь другой. Мы, шотландские терьеры, всегда были и будем самыми верными друзьями человека. Приходите и возьмите меня, а уж я стану караулить вас всю жизнь. И больше никогда-никогда не буду убегать в лес.