Народный быт Великого Севера. Том II - Бурцев Александр Евгеньевич. Страница 13

После обеда он разсказал им, как он поступил с ягою-бабою, и смеялся им, как они сладить не могли с нею.

Напоследок, желая показать избитую ягу-бабу, повел их под угол, но уже ея не было; посему они, вознамерившись за нею идти следом, пришли к камню, который подняв, усмотрели глубокую яму и вздумали туда спуститься.

Но как никто из его товарищей не осмелился сего учинить, то согласился Ивашка-медвежье ушко; зачали вить веревки, сделали люльку и опустили его в яму.

Между тем Ивашка приказал им дожидаться себя целую неделю; и если в сие время не получат от него никакого известия, то бы более не ждали.

— Когда же я буду жив и потрясу за веревку, — говорил он, — то вы тащите люльку, если будет легко, а когда тяжело, то отрубите, дабы вместо меня не вытащить яги-бабы.

Простясь с ними, он опустился в ту глубокую подземную пропасть.

Он ходит там долгое время, наконец, пришел к одной избушке, в которую взошед, увидел трех прекрасных девиц, сидящих за пяльцами и вышивающих золотом, а оныя были дочери яги-бабы; и как оне увидели Ивашку-медвежье ушко, то спросили:

— Добрый молодец, зачем ты сюда зашел? Здесь живет наша мать яга-баба, и как скоро она сюда придет, то уже тебе не быть живому, она тебя умертвит; но если ты нас освободишь из сего жилища, то мы тебе дадим наставление, как спасти свою жизнь.

Он обещался их вывести из сей пропасти; и они разсказали ему, что как скоро мать приедет, то бросится на него и станет с ним драться, но она потом устанет и побежит в погреб, в котором у нея стоят два кувшина с водою: в синем кувшине сильная вода, а в белом — безсильная.

Лишь только дочери яги-бабы окончили свой разговор, то услышали, что мать их едет на железной ступе, пестом погоняет, а языком следы заметает, и сказали о сем Ивашке.

Приехав же, баба-Яга закричала:

— Доселе русскаго духа слыхом не слыхала и видом не видала, а ныне и слышу и вижу; зачем ты, Ивашка-медвежье ушко, пришел сюда? Ты и здесь уже вздумал меня безпокоить.

Бросилась она вдруг на него и начала драться; долгое время дрались оба и напоследок упали на землю.

Баба-яга полежав несколько, вскочила и побежала в погреб, куда за нею следом бросился Ивашка; и она, не разсмотря, ухватила белый кувшин, а Ивашка — синий и стали пить; после сего вышли из погреба и начали опять драться; Ивашка ее одолел и, схватя за волосы, бил бабу-ягу ея же пестом.

Она стала просить Ивашку, чтобы он помиловал ее, обещаясь с ним жить мирно, и что сей же час выйдет из сего места. Ивашка-медвежье ушко на сие согласился и перестал бить ягу-бабу.

Как скоро она уехала, он пошел к ея дочерям, поблагодарил их за наставление и сказал им, чтобы оне приготовились к выходу из сего места.

Как только оне собрались, он, подошед к веревке, потряс оною; тотчас его товарищи опустили люльку; он посадил большую сестру и с нею приказал, чтобы их всех вытаскивали.

Товарищи Ивашкины, вытащив девицу, удивлялись; но, известясь от нея обо всем, и прочих сестер ея перетаскали.

Напоследок опустили люльку за Ивашкою, и как он в то время наклал в люльку много платья и денег, к нему же сел и сам, то товарищи его, почувствовав тяжесть, думали, что селя яга-баба, отрубили веревку и там Ивашку оставили. Между тем, согласились на тех девицах жениться, что исполнить не замедлили.

Между тем, Ивашка-медвежье ушко долго ходил по сей пропасти и искал выхода; наконец, к счастию, нашел в темном месте железную дверь, которую отломав, шел долгое время в оной темноте; потом вдали увидел свет и, шедши прямо на оный, вышел из пропасти. По сем вознамерился искать своих товарищей, которых вскоре нашел, и они уже все трое поженились. Увидя их, стал говорить, для чего они его оставили в пропасти!

Но товарищи, испугавшись, говорили Ивашке, что Усыня отрубил веревку, котораго Ивашка убил, а жену его взял за себя, и стали все вместе жить поживать, да добра наживать.

Бова Королевич

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был князь по имени Гвидон. Мудро управлял он своим обширным владением, был храбр и в добавок еще обладал несметным богатством. Соседи князья все уважали его и наперерыв один перед другим спешили предложить ему дружественный союз.

Однажды вздумалось ему отправиться в один из соседних городов, в котором правил народом Кирбит Верзеулович.

Князь Кирбит был очень рад дорогому гостю, встретил Гвидона у городских ворот и тотчас же пригласил к себе в терем — откушать хлеба-соли. — Нечего и говорить, что стол был приготовлен необыкновенно роскошно. — Но, что всего более поразило Гвидона, так это красота дочери князя Кирбита Мелетрисы Кирбитовны. Увидав ее, он влюбился в нее, как говорится, по уши и вознамерился во что бы то ни стало взять ее за себя в замужество. Долго думать он не любил, а потому, когда вернулся в свои владения, то ни мало не медля написал к Кирбиту Верзеуловичу письмо, в котором изъявлял ему свое желание — соединиться браком с его дочерью. — Письмо это должен был доставить один из приближенных его вельмож.

Князь Кирбит прочел письмо Гвидона и с радостию согласился исполнить его желание, но Милитриса Кирбитовна никак не хотела вступить с ним в брак и только по настоянию отца решилась отдать ему руку. Посол возвратился к Гвидону с благоприятным ответом, а вслед за ним прибыл и великолепный поезд невесты, сопровождаемый отцом и первейшими его вельможами.

Сочетавшись браком, князь Гвидон жил с Милитрисою Кирбитовною три года с половиною и у них, к общей их радости, родился сын, котораго назвали Бовою Королевичем.

Милитриса Кирбитовна была постоянно окружена всевозможною роскошью… Чего бы ей кажется не доставало? — Всего у нее вдоволь: и нарядов дорогих и сластей заморских. Словом сказать, не успеет она, бывало, глазом мигнуть, а уж перед нею все является по ея желанию; грешно было сказать и то, чтобы муж не любил ее; напротив, он сам не знал как бы приласкаться к ней; но на все это Милитриса Кирбитовна смотрела с пренебрежением, не разделяла никаких удовольствий двора своего. Не могли придумать, чтобы могло быть причиною ея безпрестанной грусти.

Раз, проснувшись ранее обыкновеннаго, она позвала к себе преданнаго ей слугу Личарда и голосом несколько взволнованным сказала ему:

— Личард! Вот тебе письмо, отвези его к храброму и сильному князю Додону! Но смотри, чтобы оно было непременно передано ему в руки: если же да ты не исполнишь верно моего поручения, то поплатишься за это своею жизнию.

Личард привык уже безпрекословно повиноваться воле своей повелительницы, а потому, не мешкая ни минуты, спешил исполнить в точности ея приказание.

Письмо, которое передала ему Милитриса Кирбитовна, было следующаго содержания:

«Любезный князь Додон!

Родителю моему угодно было, совершенно против моего желания, отдать меня замуж за князя Гвидона. — Находясь в таком неприятном положении, я решаюсь, наконец, просить тебя: освободи меня силою своего оружия от моего мужа, котораго я ненавижу».

Додон, прочитав письмо, немедленно приказал трубить в рог и сзывать свою дружину на брань. — Живо собралось сорокатысячное войско и ожидало приказания от своего князя. Додон повел его к столичному граду Гвидонову и расположился с ним на лугах княжеских.

Как скоро Милитриса Кирбитовна увидала из окна своего терема белеющиеся на лугах шатры и войско Додоново, в ту же минуту нарядилась в самое лучшее платье и веселая вошла к своему мужу Гвидону.

— Знаешь ли, о чем я хочу просить тебя! — сказала она ему с притворно-ласковою улыбкою.

— О чем? Говори! Будь уверена, что я все исполню для тебя, — произнес Гвидон, обрадованный, что жена его весела и ласкова.

— Вот видишь ли, — отвечала она, еще более ласкаясь к своему мужу, — мне захотелось мяса дикаго вепря и я желала бы, чтобы ты сам заколол его и принес ко мне. Ах, как бы ты этим утешил меня и свое детище, которое я теперь в себе чувствую.

Ласки жены до того разнежили Гвидона, что, в угождение ей, он поехал за город; а Милитриса Кирбитовна приказала запереть городския ворота, поднять подъемные мосты и отнюдь никого не впускать внутрь города; сама же начала внимательно всматриваться в окно своего терема… Вдруг видит: муж ея, преследуемый погонею, обратил быстро коня и скачет назад в город; вот он подъехал к подъемному мосту, на минуту остановился, как бы раздумывая, что делать, вот пустился вплавь. — Обезсиленный конь его тонет: с ним вместе гибнет и муж ея.