Тяпкин и Лёша - Ганина Майя Анатольевна. Страница 14
– Мне никогда не бывает жарко! – сердито ответил Лёша и ушел на крыльцо. Наверное, он подумал, что я пожалела и собираюсь одежду у него отнять. Очень ему хотелось походить на человека.
Вера Васильевна легла отдохнуть с дороги, Тяпкин доставал из сумки новые книжки, а я вышла на крылечко и села рядом с Лёшей.
– Ну? – спросила я. – Ты что надулся? – и почесала его пальцем по спине. – Я же специально пошла в магазин и купила тебе это, я знала, что ты хочешь. Носи, пожалуйста. Хотя я считаю, что без одежды тебе тоже хорошо. Лёша посмотрел на меня, улыбнулся, но глаза у него были грустные. Мы помолчали.
– Понимаешь… – сказала я потом. – Ты очень славное, умненькое существо. Доброе. Я бы хотела, чтобы у Тяпкина был характер такой, как у тебя. И не надо тебе стараться ни на кого походить, на мальчика, например. Будь такой, как ты есть, – это самое трудное всегда. Ты меня понял?… Не надо себя стесняться, если даже ты не похож на других.
Мы снова помолчали, потом Лёша поднял на меня глаза, поежился смущенно и улыбнулся. На этот раз веселей.
– Иди к Любашке, – сказала я ему. – Там я много новых книжек привезла. Ты ещё не разлюбил книжки?
– Ура! – заорал Лёша и запрыгал в комнату. – Не разлюбил! Я их никогда не разлюблю! Книжки! Любка, будем читать книжки!
Конечно, он был ещё совсем ребенок.
Тяпкин в сопровождении Лёши выволок книжки на лужайку перед террасой, и они долго их рассматривали. Потом Тяпкину надоело, он стал бегать и кидаться шишками и палками просто так, ни в кого, хотя иногда нечаянно попадал в Лёшу. И кричал сам с собой. А Лёша сидел, читал книжку, и оторвать его было совершенно невозможно, он даже не замечал, когда на книжку падала шишка или палка. Просто стряхивал их, и все.
Этой ночью я почему-то долго не могла заснуть, лежала и думала про всякие вещи, может быть, потому, что в стекла терраски сильно светила луна. Вдруг я услышала какой-то шорох и насторожилась. Не то чтобы я боялась мышей – я их могу брать руками, если, конечно, удается поймать, – но просто когда лежишь долго в темноте и не спишь, то вздрагиваешь от любого шороха.
Затопали маленькие ножки, я поняла, что это Лёша, и приподнялась на локте, посмотреть, что с ним. Лёша пошел в угол, где лежали все игрушки, выволок из стопки какую-то книжку, сел прямо в лунной дорожке на полу и принялся читать. Я тихонько встала.
– Лёша! – шепотом сказала я, и он вздрогнул. – Ночью нельзя читать, потому что глаза испортишь. Плохо видно, можно ослепнуть.
Лёша обернулся и посмотрел на меня серьёзно и с неприязнью.
– Я же вижу ночью, – ответил он. – Вы же знаете. Я ночью вижу так же хорошо, как днем.
– Правда, я про это позабыла, – поправилась я. – Но ведь ты живешь с нами и спишь ночью, а не днем, как с дедушками. Ты ещё маленький, растешь, всякое существо должно отдыхать, если оно хочет вырасти сильным и здоровым. Надо спать ночью, малыш.
– А дедушка? – спросил Лёша. – Дедушка ночью всегда книжки читает. Я тоже хочу.
– Дедушка старенький, ему расти уже не надо. А ты, если вырастешь здоровым и сильным, будешь долго жить – сто лет, даже дольше, как твои старички. Прочтешь все самые интересные и хорошие книжки, успеешь ещё… – Я улыбнулась, вздохнула и добавила: – Не надо так сердито на меня смотреть. Ты мой милый и хороший малыш, я тебя очень люблю и хочу, чтобы тебе было хорошо…
Я погладила его по жёлтой челке, а он вдруг засмеялся и потерся головой о мою руку. И лег спать. Всякому маленькому надо обязательно, чтобы его кто-то любил. Это, как солнышко, без которого травка вырастает белой и чахлой.
Больше ночью Лёша книжки не читал, но днём оторвать его от них было совсем невозможно. Он даже есть стал меньше и не с таким аппетитом. И потом, из-за этих книжек он начал как-то странно разговаривать.
– Пойдем в лес, – просил меня Тяпкин.
– Лес? Дремучий… Дремучий лес, – откликался, не поднимая головы от книжки, Лёша. – В дремучем лесу живут дикие звери.
Если кто-то произносил слово «корова», Лёша тут же говорил: «А стадо? Стадо коров». Если я рассказывала Вере Васильевне, что за рекой есть поле, где можно набрать луговых опят, Лёша и тут реагировал:
– Поле? Чистое… Чистое поле, солнце ясное, небо высокое, береза белая, дорога дальняя…
Я забеспокоилась, что это у него останется на всю жизнь, что он всегда теперь будет разговаривать готовыми книжными фразами. Как отучить его от этого, я не знала. Впрочем, к счастью, скоро всё прошло само собой и больше не возвращалось.
Как-то, глядя с нежностью на Лёшу, стоявшего на четвереньках над книжкой, страницы которой были в два раза больше него, Вера Васильевна спросила:
– А что будет с Лёшей, когда вы переедете с дачи в город?
Я вздохнула и пожала плечами, потому что старалась не думать об этом грустном времени. Взять Лёшу с собой я не могла никак. Такая у меня работа, что я должна часто и надолго ездить в командировки, а потом писать книги.
Без этого для меня нет жизни. Тяпкина я устроила в детский сад. А куда девать Лёшу?
– Вы же понимаете, – сказала Вера Васильевна, – к какой жизни он привык у вас! Отправлять его назад к дедушкам просто жестоко. Хотя, конечно, они и милые старички, но…
Я сама так думала, но что можно сделать?
– Мне пришлось разговаривать со стареньким дедушкой, – ответила я, опять вздохнув. – Он мне рассказывал, что, когда был маленьким – лет сто назад или больше, – тоже подружился с девочкой. Она ходила в кружевных платьицах, кружевных штанишках, носила длинные волосы в локончиках…
– Какая прелесть! – засмеялась Вера Васильевна. – И что же дальше?
– Родители девочки про него ничего не знали, иначе ей запретили бы с ним играть. Тогда ведь были всякие суеверия, страхи… Скоро девочка уехала, он остался. Скучал без нее. Иногда пробирался в их пустой дом и читал книги: она научила его читать. Единственный из всех старичков, он довольно образован. Всё это пошло ему на пользу, в общем…
– Ведь он не жил в семье, не менял образа жизни! – Вера Васильевна потрясла головой, не соглашаясь со мною.
Скоро она уехала в город делать свою работу, мы же опять стали жить одни.
11
Как-то мы отправились с утра в лес: появились первые грибы. Я очень хотела угостить Лёшу и старичков грибным супом и жареными грибами с картошкой, наверняка это должно было им понравиться. К тому же я сама очень любила собирать и есть грибы.
– Разве люди едят грибы? – удивился Лёша, когда я, оторвав его от книг, объявила ему, куда и зачем мы идем. – Их только белки едят. Очень нужно их собирать!
Не хотелось ему оставлять свои книги. Я не против чтения, но двигаться маленькому, чтобы он правильно рос, надо обязательно.
Войдя в лес, я почти сразу нашла подосиновик и показала Тяпкину и Лёше, как он хорошо стоит на полянке в сырой траве, высокий, крепенький, с круглой красной шапочкой, – ребята бросились к нему и рядом нашли ещё два, поменьше.
Тут начался ажиотаж! Ребята носились по лесу, обгоняя, оттирая друг друга, лазили под все кусты и елки, кричали наперебой:
– Это я первый увидел! Это мой гриб!
Грибов было много, часа через полтора мы набрали полную корзину и отправились домой. Шли мы медленно, потому что ребята то и дело убегали с дорожки в лес, когда им казалось, что они видят гриб.
– Ой-ой, мамочка! – закричал вдруг Тяпкин. – Погляди, тут кто!
– Обыкновенный бельчонок! – сказал моментально подскакавший Лёша. – Нечего и глядеть. Маленький совсем, тощий, точно крысенок.
Я подошла. На стволе березы, как раз на уровне носа Тяпкина, встопорщив тощий хвостик, сидел бельчонок. Он и правда был ещё совсем маленький, слабый и даже не мог взобраться выше по стволу.
Чуть в стороне я заметила на траве клочки рыжей шерсти и кровь: видно, кто-то – хищная птица или кошка – разорил гнездо, а малыш спасся.