Тяжесть венца - Вилар Симона. Страница 40

Анна встряхнулась, прогоняя эти угнетавшие ее мысли, и велела фрейлинам собрать ее к выезду. У добросовестной Матильды Харрингтон все было уже готово. Герцогиню облачили в платье бордового бархата, в тон к нему было богатое, опушенное куницей сюрко [47], по подолу которого шла парчовая кайма с вытканным узором «гранатового яблока».

Когда фрейлины уже убирали волосы госпожи под ажурный двухъярусный головной убор, дежурный паж сообщил, что к миледи просится молодой Херберт. Суровая Матильда уже хотела отослать навязчивого юношу под предлогом, что туалет герцогини не окончен, но Анна велела, чтобы Уильям подождал, и, когда дамы раскланялись, распорядилась впустить его.

Юноша только мельком взглянул на герцогиню и быстро поклонился.

– Прошу великодушно простить меня, но я пришел извиниться за дерзкие слова, сказанные вчера вечером. Я повел себя излишне самонадеянно и грубо, тогда как вы были милы и расположены ко мне. Поэтому простите.

Он вновь поклонился, однако в его глазах Анна прочла все то же недоверчивое высокомерие. Ей даже стало грустно. Старая вражда их отцов… А ведь ей импонировали откровенность этого юноши, его достоинство и даже некая беззащитная вспыльчивость.

– Пустое, Уильям. Я уже все забыла.

Он нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Дозволено ли мне будет теперь обратиться к вам с просьбой?

– Я слушаю вас, Уильям, присядьте.

Но он остался стоять, глядя ей прямо в глаза.

– Я слышал, что герцог вскоре возвращается. Не могли бы вы обратиться к его светлости с просьбой, чтобы он не чинил более препятствий моему браку с сестрой королевы Мэри Вудвиль. Мы давно обручены, но герцог Глостер всячески откладывает время нашей свадьбы.

Теперь Анна улыбнулась.

– Право же, мне казалось, что у вас ледяное сердце и женщины вас не интересуют. И я искренне рада, что у вас есть сердечная привязанность. Что ж, милорд Уильям, обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы помочь соединиться возлюбленным.

Взгляд юноши выразил недоумение.

– Все обстоит совсем не так. Я последний раз видел Мэри Вудвиль около семи лет назад, когда нас обручили еще детьми, и, правду сказать, не слишком хорошо ее помню. Однако, если состоится наша свадьба, я буду считаться вполне дееспособным и смогу наконец избавиться от опеки герцога Ричарда Глостера.

– Разве мой супруг был плохим опекуном?

Красивое лицо Херберта стало жестким.

– Мы уже обсуждали эту тему, ваше сиятельство. Неужели вы действительно считаете своего супруга моим благодетелем? Я уже имел случай упомянуть, что являюсь всего лишь его пленником. По наследственному праву за мной закреплены должности судьи и чемберлена Южного Уэльса, а также стюарта замков в графствах Колмортен и Кардиган. А ваш супруг чрезмерно любит власть, и отпустить меня для него означает потерять влияние в Южном Уэльсе. Поэтому он готов опекать меня до седых волос.

Анна смотрела на него с недоверием. Тогда Уильям вспылил.

– Клянусь святым Георгием, неужели это трудно понять? В конце концов, если вам нравится быть пленницей горбуна, то меня это вовсе не устраивает!

– Уильям, я не пленница. Я супруга.

Херберт пожал плечами.

– Великий Боже, это становится смешным. Разумеется, муж имеет все права по отношению к жене, однако хотел бы я знать, отпустил бы он вас в ваши имения, если бы вы того пожелали?

– Разумеется. Мне так кажется… – добавила она уже несколько неуверенно.

Юноша встал.

– Мне нечего больше сказать, миледи. Позвольте откланяться.

– Погодите, Уильям.

Анна на какое-то время задумалась. Разумеется, было глупо принимать слова Уильяма за чистую монету, как и нелепо идти на поводу у пылкого мальчишки, тем не менее то, что он говорил, взволновало ее. Конечно, Ричард сделал все, чтобы она не испытывала ни в чем нужды, однако Анна не знала, насколько она вольна в своих желаниях и где тот предел, за который ее не допустит воля супруга. Но ведь по условиям брачного контракта она и впрямь имеет право распоряжаться своей наследственной долей. Но вот позволено ли ей распоряжаться ею по своему усмотрению?

– Вот что, Уильям… Я и сама подумывала о том, что мне пора побывать в своих замках. И, уверена, мой супруг сумеет понять меня, если я пожелаю посетить эти владения.

– Вам будут чинить препятствия, миледи, – глядя исподлобья, отметил юноша.

– Кто посмеет меня задержать?

– Да буквально весь двор. Разве вы еще не поняли, что вас окружают люди, всецело преданные горбатому Дику?! К тому же, ваша светлость, не следует вызывать гнев всесильного наместника Севера. Будьте благоразумнее.

И этот мальчишка осмеливался указывать ей!

– Ну уж нет! Благоразумной я никогда не была.

Анна так стремительно шагала по переходам, что Уильям едва поспевал за ней. Она прошла в покои Френсиса Ловела, которого застала с Робертом Рэтклифом за партией в трик-трак. Анна невольно нахмурилась, встретив здесь этого господина. Не слишком-то приятные воспоминания он вызывал у нее, и тем не менее она любезно приветствовала обоих и села на резную скамью у стены, отбросив в сторону длинный шлейф сюрко.

– Досточтимые господа, мне сегодня пришло на ум, что настала пора наведаться в свои северные маноры. Вы готовы меня сопровождать?

Они быстро переглянулись, но какое-то время оба молчали. Анна услышала, как у дверей насмешливо хмыкнул Уильям.

Сэр Френсис первый решился подать голос:

– Это невозможно, ваша светлость. Герцог Ричард велел, чтобы вы ожидали его здесь.

– Герцог Ричард не давал мне об этом никаких указаний, – заметила Анна, машинально поглаживая рукой мех на сюрко и стараясь ничем не выдать своего волнения. – Наоборот, он лично преподнес мне грамоты, в коих перечислялись мои владения, и был рад, что отныне я их хозяйка. Так что, думаю, вы не станете препятствовать моему желанию посетить тот же Мидлхем, к примеру.

Теперь вперед выступил Рэтклиф.

– Миледи, вы никуда не поедете до соответствующих распоряжений на то милорда Глостера.

– Вот как? – Анна высокомерно вскинула подбородок, глаза ее по-кошачьи прищурились. – Сэр Роберт, по-моему, вы путаете то время, когда стерегли меня в Хэмбли, и нынешнее. Я теперь герцогиня Глостер, и никто не смеет стоять на пути моей воле.

Однако верный Ричарду Рэтклиф не собирался уступать:

– Миледи, мне вашим супругом был дан наказ, чтобы вы ожидали его прибытия в Йорке, и пока я не получу иных распоряжений, вы останетесь здесь!

Он даже повысил тон.

– Можете гневаться на меня, миледи, но я слуга Ричарда Глостера, а не ваш.

Анна ощутила смятение. Она и в самом деле начала бояться, что Рэтклиф будет держать ее тут как пленницу. Неужели подозрения Уильяма Херберта не беспочвенны? Она невольно оглянулась на стоявшего у дверей юношу, ожидая увидеть насмешку в его глазах, но тот лишь пожал плечами. Взгляд его выражал сочувствие. И тогда Анна решилась.

– Господа, если дело только в том, что вы так истолковываете волю моего супруга, то я могу указать вам на вашу оплошность. Уильям, прошу сходить в мои покои и принести мою шкатулку. Я, господа, дам вам взглянуть на несколько строк из письма моего супруга и повелителя. Прочитав их, вы убедитесь, что я вышла замуж за человека благородного, который никогда не опустится до того, чтобы столь низким образом лишать свободы знатную даму, тем более свою супругу.

Уильям взглянул на нее с удивлением и, уходя, дважды оглянулся. Анна видела растерянность на лицах Ловела и Рэтклифа. Она понимала, что ведет опасную игру, пытаясь провести их и представить дело так, что именно эти двое, а вовсе не Ричард, ущемляют ее права. И когда Уильям принес шкатулку, она достала из нее давнишнее письмо Ричарда и протянула им свиток.

– Читайте! Вы ведь отлично знаете почерк господина.

Она рассчитала верно. Почтение, которое испытывал Рэтклиф к своему властителю, не позволило ему заглянуть в послание Ричарда к жене. Правда, он шагнул было вперед и протянул руку, но тотчас опомнился и решительно покачал головой.