Страдать, чтобы простить - Донован Ребекка. Страница 28

Путая буквы, я поспешно набрала:

Поговори со мной, пожалуйста. Что ты собираешься делать?

Прости, Эмма. Слишком поздно. Надо идти. Прости.

Вконец растерянная, я послала сообщение по голосовой почте.

Джонатан, что ты собираешься делать?

Мне трудно было усидеть на месте. В ожидании ответа я ходила, как тигр в клетке. Смотрела на темный экран, чувствуя сосущую боль под ложечкой. Он так и не ответил.

В конце концов я вернулась к нашему внедорожнику, где застала Коула, он что-то искал в багажнике. Коул даже не взглянул на меня, когда я подошла. Значит, до сих пор сердится.

— Мне надо уехать. Причем срочно. Я хочу одолжить у тебя машину. Пожалуйста. — Я даже не пыталась скрыть панические нотки в голосе.

— Что происходит? — поинтересовался Коул, вглядываясь в мое осунувшееся лицо.

Я опустила глаза и с трудом выдавила:

— Ты получишь свою машину обратно. Обещаю. Мне надо кое-что сделать, и это очень важно. Я просто… Коул, просто поверь мне.

Он пристально посмотрел на меня. Я поежилась под его пронизывающим взглядом. У меня уже не оставалось сил скрывать отчаяние.

— Бери. — Коул достал из кармана ключи и вложил мне в ладонь.

Я собралась было его поблагодарить, но он повернулся ко мне спиной и, застегнув молнию на спортивной сумке, захлопнул багажник.

— Спасибо, — прошептала я, понимая, что Коул меня не слышит.

Я села в машину, до боли вцепилась в руль и нажала на педаль газа. Коула я увидела в боковом зеркале. Заложив руки за голову, он смотрел мне вслед. Я поспешно отвернулась: чувство вины кислотой разъедало внутренности.

Подняв облако пыли, я выехала с территории лагеря в твердом намерении разыскать Джонатана.

Глава 13

Слишком поздно

«Эмма, ты где, черт бы тебя побрал?! Мне звонила Мэг, сказала, что ты вчера уехала, но никто не знает куда. Я уже практически села на самолет, и ты сводишь меня с ума. Надеюсь, к тому моменту, как самолет приземлится, я получу от тебя голосовое сообщение, а иначе я за себя не ручаюсь».

При мысли о том, что? я скажу Саре, у меня защемило сердце. Тогда я отправила голосовое сообщение:

«У меня все прекрасно. Я дома. Желаю тебе благополучного полета. Позвони, когда сможешь». Лаконично. Фактически. Но весьма далеко от истины.

Я вылезла из внедорожника и направилась к входной двери. Мне как будто залили цементом внутренности, я с трудом передвигала ноги. Я не спала всю ночь, и теперь у меня даже не осталось сил достать сумки из багажника. Подойдя поближе, я обнаружила, что Коул ждет меня на крыльце. Значит, получил мое сообщение о том, что может забрать свою машину в любое время после одиннадцати. Я упорно глядела себе под ноги — мне было стыдно смотреть ему в глаза.

И у самого крыльца я медленно подняла голову. Ни один мускул не дрогнул на лице Коула. От его внимания, естественно, не ускользнул мой помятый вид.

— Я должна тебе бак бензина, — безучастно произнесла я, положив ключи от машины в его протянутую руку.

— И куда ты ездила? — ровным голосом поинтересовался он.

— Хотела уладить кое-что со старым другом, — ответила я, вперившись в облупившуюся ступеньку.

— Ну и как, уладила?

— Нет, — чувствуя во рту горечь поражения, прошептала я.

У меня предательски задрожала нижняя губа, я закрыла глаза в напрасной попытке сдержать рвавшиеся на волю слезы. Конечно, я вполне могла бы списать свою эмоциональную уязвимость на усталость, но это было бы неправдой. И даже горькие слезы не отражали всей глубины моего разочарования.

— Сочувствую, — очень искренне произнес Коул, подошел ко мне и нежно обнял.

Я смогла лишь слабо кивнуть — боялась дать выход эмоциям. Я была буквально раздавлена провалом своего замысла. Мне не удалось найти и остановить Джонатана, чтобы до его отъезда исправить содеянное мной зло. Более того, Джонатан оставил без ответа все сообщения с просьбой позвонить.

У меня до сих пор звучало в ушах голосовое сообщение, которое я послала в пять утра, прежде чем повернуть назад:

«Это снова я. И это мое последнее сообщение. Я всю ночь провела за рулем. Ехала и думала о том, что произошло в ту ночь. Я готова взять свои слова назад. Каждое слово, которое бросила тебе в лицо. Потому что была неправа. Мне очень хочется сказать тебе об этом лично, но я не знаю, где ты сейчас. Пожалуйста, не уезжай. Позвони мне».

Джонатан уехал. Я заглянула в окно его квартиры — квартира была абсолютно пустой. Что потрясло меня до глубины души. Если честно, я сама от себя такого не ожидала. Я хотела его видеть. Я тосковала по нему.

У меня на сердце лежал камень. Я давно не испытывала подобного смятения чувств. И с каждой милей пути горькое чувство вины все больше разъедало душу. Но все. Слишком поздно. К сожалению, истина всегда доходила до меня с большим опозданием.

Я плакала так горько, что рубашка Коула промокла от моих слез. А он молча стоял и ласково гладил меня по голове.

— Прости, что вчера так внезапно сорвалась, — уткнувшись ему в грудь, говорила я. — Я была в панике и не знала, как объяснить…

— Все нормально, — прошептал он. — Я виноват, что разозлился. Просто я… я боялся, что с тобой что-нибудь случится. И ты ужасно напугала меня, когда прыгнула со скалы. Ведь ты даже не потрудилась хорошенько подумать, а сразу… исчезла.

Я приподняла голову и украдкой посмотрела на Коула, в глазах которого читалась неподдельная тревога. Я осторожно пробежала рукой по жесткой щетине на его подбородке.

Коул пальцем вытер мои слезы и сказал, ранив меня в самое сердце:

— Не могу видеть тебя такой грустной.

Затем наклонился и ласково поцеловал меня. Между нами снова пробежал электрический разряд.

Я ответила ему страстным поцелуем. Мне просто необходимо было почувствовать тепло его рук и вкус его губ. Ведь так, и только так, я могла хоть ненадолго унять душевную боль.

Коул внял моей молчаливой мольбе. Обжигая мое лицо горячим дыханием, он прижал меня к себе так крепко, что я слышала биение его сердца. А затем за руку провел в дом, увлек за собой на второй этаж, закрыл дверь спальни на задвижку и зажал мне рот поцелуем, подействовавшим, как удар молнии.

Я запустила руки ему под рубашку, впившись ногтями в его спину. Он рывком стянул рубашку через голову и, сняв с меня футболку, продолжил осыпать поцелуями — рот, шею, плечи, — словно хотел зацеловать до потери сознания, чтобы взять на себя мою боль. Но я знала, что все его горячие поцелуи не исцелят моих душевных ран. Но не хотела, чтобы он останавливался.

Итак, я решила использовать Коула как лекарство от любви, как средство развеять тоску. Я уже успела пристраститься к сладости его поцелуев, к запаху его кожи, к жару его тела, заполняя чувственностью пустоту в душе.

Мы лежали на животе под одеялом, уткнувшись лицом в подушку. Я приподняла голову и поцеловала Коула в ямочку на подбородке.

— Почему ты до сих пор меня терпишь? — громким шепотом спросила я.

— Наверное, я мазохист. Мне нравится, когда меня мучают, — шутливо ответил он, и я рассмеялась. — И мне нравится тебя смешить. — Его губы изогнулись в кривой ухмылке. — Что весьма непросто. Но стоит того. А еще мне нравится тебя раздевать. — Он погладил меня по спине. — А вот что мне совсем не понравилось, так это события последних двух дней. Я и правда решил… что между нами все кончено. — Он слегка отодвинулся и заглянул мне в глаза. — Так ты этого на самом деле хочешь? Поставить точку в наших отношениях?

Я едва заметно кивнула. Он, естественно, ждал совершенно другого ответа, но мне не хотелось кривить душой.

— Коул, я не могу впустить тебя в свое сердце, а это несправедливо по отношению к тебе.

— Позволь мне решать самому.

— Тогда обещай мне одну вещь, — со вздохом сказала я.

— Какую именно?

— Что оставишь меня, когда поймешь, что я слишком далеко зашла. Я боюсь разбить тебе сердце. Однако пока у меня нет моральных сил, чтобы поставить точку.