Страдать, чтобы простить - Донован Ребекка. Страница 51

Однако я не стал развивать так некстати пришедшую в голову мысль и открыл дверь. Я оказался здесь вовсе не поэтому — о чем мне приходилось постоянно себе напоминать, — хотя уже и сам перестал в это верить.

Эмма, шаркая ногами, плелась за мной. Двигалась она с трудом. Наверное, слишком долго пролежала, свернувшись клубком. Мы прошли мимо Сары, читавшей журнал на диване в гостиной. Сара напустила на себя беззаботный вид, но я прекрасно видел, что она вся как натянутая струна.

— Желаю хорошо провести время, — проворковала Сара.

— Без тебя небось здесь точно не обошлось, — покосилась на нее Эмма.

Я беззаботно ухмыльнулся Саре, она ответила мне тревожным взглядом. В отличие от меня, Сара явно была не столь уверена в успехе нашего предприятия.

Когда мы оказались на улице, я зажмурилась от яркого света, который, несмотря на сумерки, резал глаза. Мне казалось, что меня заморозили и теперь я потихоньку оттаиваю. Голова по-прежнему была словно набита опилками, я чувствовала такую невероятную усталость, что вполне могла бы заснуть прямо на подъездной дорожке.

Эван не переставал ухмыляться, что меня просто бесило. И как я могла повестись на его уговоры?! Но, так или иначе, я согласилась. Потому что он попросил довериться ему. А я в таких случаях никогда не говорила «нет».

Я плюхнулась на переднее сиденье машины с откидным верхом, и Эван закрыл дверь. Дорога заняла не больше двух минут, но за всю поездку мы не обменялись ни словом. Эван поставил машину в гараж и, постоянно оглядываясь, пошел в дом. Я покорно потащилась за ним.

Мы поднялись на второй этаж и остановились перед закрытой дверью.

— Закрой глаза, — не переставая ухмыляться, попросил он.

— Ты это серьезно? — нахмурилась я.

— Да, — кивнул он. — Закрой глаза.

Тяжело вздохнув, я выполнила его просьбу. И сразу ощутила плотную ткань на глазах.

— Это еще что такое?! — возмутилась я.

Эван довольно рассмеялся. Будь моя воля, я бы вытаращила на него глаза, но сейчас при всем желании не могла этого сделать.

— Доверься мне, — повторил он.

От звуков его голоса сердце сразу заныло и забилось сильнее.

Эван легонько сжал мою руку. Его ладонь была теплой и очень надежной.

— Ладно, а теперь сделай несколько шагов вперед, — сказал он.

Я позволила ему вести себя, чувствуя, что не в силах совладать с томлением в груди.

Мы переступили через порог, я дошел вместе с ней до середины комнаты и отпустил ее руку. Выждал секунду и тихо-тихо сказал:

— Дыши, Эмма! Дыши полной грудью.

Она растерялась, явно не понимая, в чем дело. Затем втянула носом воздух и расправила плечи. Покачала головой, словно не веря своим ощущениям. Сделала глубокий вдох, и ее лицо расплылось в улыбке. Если честно, я даже не надеялся увидеть такую реакцию.

Эмма стащила повязку, оставив ее болтаться на шее. Удивленно оглядела комнату и повернулась ко мне. И впервые за все время я увидел свет в глубине ее карих глаз.

— Спасибо, — прошептала она.

Я молча кивнул, комок в горле мешал говорить. Тяжело сглотнув, я сказал:

— Эмма, дай выход своим эмоциям. И постарайся найти обратную дорогу к нам.

— Хорошо. — Она широко улыбнулась и сразу повернулась ко мне спиной.

Тогда я тихонько прикрыл за собой дверь, оставив ее в комнате одну.

Я закусила губу, по щеке покатилась слеза. Я снова вдохнула целительный воздух комнаты. Уж не знаю, как ему удалось это сделать, но здесь стоял до боли знакомый запах. И на секунду мне даже показалось, что мое сердце сейчас разорвется.

Затем я села на табурет, посмотрела на чистый холст и вспомнила, что говорил Эван: Эмма, дай выход своим эмоциям. Внутренне собравшись, я задумчиво вертела в руках кисть. В ушах звенели слова Эвана: Постарайся найти обратную дорогу к нам. Внезапно по всему телу разлилось приятное тепло. Я твердо знала, что? именно буду рисовать. Взяла тюбик зеленой краски и выдавила ее на палитру.

Оглядевшись по сторонам, я обнаружила кулер с бутылками воды и поднос, на котором лежали сэндвич, батончик гранолы и яблоко. На письменном столе была сложена чистая одежда. У меня затрепетало сердце — давным-давно забытое чувство. И почему-то тут же заурчало в животе. Схватив гранолу, я продолжила выдавливать краски на палитру. Единственное, чего я сейчас хотела, — это забыть обо всем, кроме размеренных мазков кистью. Справиться с царящим в душе хаосом. И обрести себя в единственном месте, где чувствовала себя в безопасности.

— Я получил Сарину записку, — сказал Коул, когда я открыл ему дверь.

— Ага, входи, не стесняйся. — Я провел его в гостиную.

— И где она? — смущенно озираясь по сторонам, поинтересовался Коул.

— Рисует, — объяснил я. Он озадаченно нахмурился. — А ты разве не знал, что она хорошо рисует?

— Не уверена, что она этим хоть раз занималась… Ну, с тех пор как уехала, — объяснила Сара. Она сидела, поджав ноги, на двухместном диване. Мы с ней как раз смотрели кино, и нас оторвал звонок в дверь. — Эван считает, что так ей будет легче справиться с горем. Что она сможет выразить себя и перенести свои чувства на холст. В школе это здорово помогало ей.

— О-о… — кивнул Коул. — Значит, ты все продумал.

— Продумал, — осторожно ответил я. — Конечно, затея рискованная, но я вытащил ее из постели.

— И это, насколько я понимаю, хорошо.

Похоже, несмотря на то, что в первый вечер мы более или менее расставили точки над «i», он по-прежнему хочет выяснить мои мотивы. Что до меня, то я так и не сумел понять, какие чувства он испытывает к Эмме. Только одно я знал наверняка: он явно не владел ситуацией, последствия которой мы с Сарой расхлебывали два последних дня.

— Если хочешь ее видеть, она сейчас на втором этаже, — сказала Сара.

Коул сунул руки в карманы джинсов и задумчиво посмотрел наверх.

— А вы уже к ней поднимались? — (Сара покачала головой.) — Тогда я тоже подожду. Вы мне позвоните, когда она спустится, да?

— Конечно, — ответила Сара.

— Спасибо. — Коул повернулся и закрыл за собой входную дверь.

Сара посмотрела на меня, удивленно подняв брови:

— Хм… Неудобно получилось.

В ответ я только пожал плечами, плюхнулся на диван и снова включил телевизор.

— Ты вполне можешь пойти немного поспать, — сказала Сара, заметив, что я уже вовсю клюю носом.

По телевизору показывали обзор лучших моментов бейсбольных матчей. Последние несколько дней я практически не спал, и хронический недосып давал о себе знать: глаза сами собой закрывались, веки наливались свинцом.

— Нет, все нормально. — Я выпрямился, чтобы выглядеть чуть пободрее.

— Эван, ты можешь пойти лечь на нормальную кровать, — не сдавалась Сара. — Нечего мучиться на диване. Уже третий час утра.

Я посмотрел наверх. Она все еще была там… Рисовала то, что ей хотелось рисовать. С тех пор как я закрыл за ней дверь, ее было не видно и не слышно, разве что пару раз она выходила в туалет в коридоре. Но ни я, ни Сара не стали заглядывать к Эмме, мы хотели предоставить ей личное пространство для… исцеления.

— Ты тоже можешь пойти спать, — сказал я Саре. — Здесь несколько гостевых комнат.

Судя по Сариным красным глазам, она вымоталась не меньше моего.

Но Сара только отмахнулась и переключилась на книжку, лежавшую у нее на коленях. Никто из нас не хотел покидать наблюдательный пост, поскольку только отсюда можно было услышать, как открывается и закрывается дверь на втором этаже, а кроме того, так она сразу увидит нас, когда наконец спустится вниз.

Я немного отступила, чтобы полюбоваться своим творением, и гордо улыбнулась. Каждый мазок на холсте был пропитан эмоциями. Глаза саднило, и немного тряслись руки от притока адреналина, всю ночь продержавшего меня у мольберта.