Страдать, чтобы простить - Донован Ребекка. Страница 56

Глава 26

Отпустить

Я зарылся лицом в ее волосы и вдохнул их пьянящий запах. А затем прислушивался к дыханию Эммы до тех пор, пока оно не выровнялось и она не заснула. Солнце уже начало подниматься, значит скоро она наверняка проснется. Однако мне так и не удалось сомкнуть глаз. До самого утра я перебирал в памяти подробности нашего знакомства, отчаянно пытаясь понять, в какой именно момент она начала ускользать от меня. И постоянно мысленно возвращался к Джонатану.

Прошлой ночью она снова меня нашла, чтобы дать ответ на мой вопрос. Весьма странный ответ. Ответ этот до сих пор эхом отдавался в голове: она ушла, чтобы меня защитить. Не хотела, чтобы я страдал.

Эмма всегда по-своему воспринимала окружающий мир и свое место в нем. Причем я с самого начала знал: придется очень постараться, чтобы ее понять.

Но она постепенно открывала мне душу, отвечая по одному вопросу за раз. Именно то, чего я всегда от нее хотел. Я не мог не видеть, как чувство вины разъедает ей душу. Чувство вины, полностью ее изменившее.

Я бросил на Эмму нежный взгляд и осторожно обнял за талию. Она выглядела совсем по-другому. И дело не только в коротких волосах и непривычной худобе. Она казалась… такой хрупкой. Я легко мог закрыть ее своим телом, как щитом, заслонив от любых бед и напастей. Но то, что реально могло оказать на Эмму разрушительное действие, сидело у нее глубоко внутри. И начиная с того момента, как мы встретились на похоронах ее матери, эти разрушительные силы прямо на глазах все больше активизировались. Я не знал, как уберечь ее от себя самой. А потому еще острее чувствовал свою беспомощность. Чувство, абсолютно мне не свойственное, но с тех пор, как я встретил Эмму Томас, возникавшее регулярно. Ее вопрос продолжал мучить меня: как долго я буду возвращаться к ней, чтобы снова и снова страдать, прежде чем пойму, что с меня хватит?

Затем я притянул Эмму к себе и вдохнул ее запах.

— Эмма, как я могу тебя отпустить? — прошептал я, лаская губами ее волосы. И тем не менее я до сих пор не знал всей правды.

Склонившись над Эммой, я убрал с ее лица непослушные пряди. Она казалась спокойной и умиротворенной: густые ресницы скрывали таившуюся в душе муку. Я любовался ее носом с легкой горбинкой и мягкими пухлыми губами. И не уставал удивляться ее удивительной красоте.

— Что же мне делать? — пробормотал я, но внезапно услышал, как на ночном столике завибрировал мой телефон.

Я поспешно выключил звук, чтобы Эмма, не дай бог, не проснулась, но она даже не шелохнулась.

Ты, случайно, не видел Эмму? Я уже встала, а ее здесь нет. И она не отвечает на звонки.

Тогда я схватил лежавший возле Эммы мобильник, включил его, однако экран оставался темным.

Я ответил Саре:

Она здесь. Ее телефон разрядился.

Я снова обнял Эмму и уже приготовился немного поспать, когда мой телефон завибрировал снова:

Сейчас приеду за ней.

Что ж, ничего не поделаешь. Сара не останется стоять на пороге, если я вовремя ее не перехвачу, а мне отнюдь не улыбалось выслушивать ее заключения, сделанные на основании неверных выводов относительно того, что произошло этой ночью. Скрепя сердце я выпустил Эмму из объятий и встал с кровати. Накрыв ее одеялом, неохотно потащился наверх. Оставалось только рассчитывать на то, что удастся утихомирить Сару и вернуться в постель, прежде чем проснется Эмма.

Услышав, как хлопнула дверь, я перевернулась на спину.

Он меня отпускал.

Я была полностью разбита и морально опустошена. С тяжелым вздохом я уставилась в потолок. Все, пора уходить, пока он не вернулся. Что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза.

Итак, я откинула одеяло, выползла из кровати, открыла стеклянную дверь, подобрала валявшиеся в патио босоножки и направилась в сторону берега.

— Вау, ну и видок у тебя! — Когда я появился на кухне, Брент критически оглядел меня с головы до ног.

Я пригладил рукой взъерошенные волосы и проворчал:

— Спасибо, ты настоящий друг.

Рен, который в данный момент чистил у прилавка апельсин, тоже не остался в стороне.

— Что, провел бурную ночь? — спросил он.

— А куда это ты испарился прошлым вечером? — проигнорировав его вопрос, поинтересовался я. — Зуб даю, ты и минуты не провел с гостями.

— Встретил на пляже парочку приятелей, — сообщил он, что можно было расшифровать так: всю ночь сидели, балдели, выпивали и говорили о серфинге.

— Значит, ты пропустил вечеринку? — уточнил Брент, на что Рен только лениво пожал плечами.

— Не хочешь заняться серфингом? — предложил он.

— Через пару часов выезжаю в аэропорт, — ответил я.

— А я вот не откажусь, — поддержал Рена Брент.

Тем временем на лестнице, едва волоча ноги, появился Нейт, глаза у него были закрыты. Я уж было решил, что Нейт стал лунатиком, но он внезапно пробормотал:

— Блин! Не дом, а форменный бардак!

Дом действительно пропах прокисшим пивом, на полу валялись стаканчики и прочий мусор — словом, типичная картина разгрома после вечеринки. Хотя я видал и похуже.

— Мы уберем мусор, — заверил его Брент. — А когда придут уборщики?

— В полдень. — Нейт зевнул и потер лицо. И тут входная дверь затряслась под чьими-то энергичными ударами. — Твою мать! Кого это черт принес?! — Нейт сжал руками голову, словно боялся, что она вот-вот расколется от такого шума.

— Я открою, — вздохнул я, прекрасно зная, кого это черт принес.

— Эван, где она? — Сара бесцеремонно отпихнула меня, чтобы я не стоял на дороге.

— Все еще спит, — объяснил я.

— Кто? — заинтересовался Рен, а Брент с Нейтом посмотрели на меня так, будто я признался в преступлении.

— Твою мать! Не может быть! — покачал головой Брент.

— Только не говори, что ты сделал именно то, о чем я думаю! — воскликнул Нейт.

— Расслабься! — Я поднял руки вверх. — Мы просто беседовали. Она уснула. И все дела.

— Она уснула в твоей постели, — фыркнула Сара и только для моих ушей тихо добавила: — Спать с ней отнюдь не означает расставить точки над «i».

— Какого черта! Ведь ничего не было! — не выдержал я.

Сара решительно направилась к лестнице. Я повернулся к парням, которые буквально сверлили меня взглядом:

— Так будем убираться или глазки строить?

— Эмма! — услышала я Сарин вопль.

Она уже закрыла за собой стеклянную дверь и бежала по патио. Я остановилась ее подождать, и мы вместе стали спускаться по лестнице.

И только когда мы наконец оказались на пляже, она решилась со мной заговорить:

— Ты в порядке?

Я пожала плечами, не зная, что отвечать. Нет, не в порядке, и это еще мягко сказано. Я чувствовала себя… абсолютно потерянной.

— А зачем тебе вчера вечером понадобился Эван? — с любопытством спросила Сара.

Смущенно потупившись, я завороженно смотрела, как вода набегает на песок и тут же всасывается.

— Я решила объяснить, почему оставила его. Он хотел знать. Он имеет право знать. И я объяснила.

— А что? именно ты ему сказала? — поинтересовалась Сара.

Тогда я повторила то, что уже говорила ей два года назад:

— Я оставила его, чтобы защитить. Избавить от страданий, которые я могла ему причинить. — При этих словах мое сердце дало сбой.

— И… что он ответил? — Сара вела допрос очень осторожно. Она словно тянула за тонкую ниточку и боялась спросить лишнее, чтобы ниточка эта не оборвалась.

У меня вдруг сдавило горло. На глазах закипели слезы, и я задрала голову к облакам, чтобы не дать им пролиться.

— Ничего, — глухо произнесла я. — Он ничего не ответил.

— Значит, ты больше не хочешь, чтобы он тебя ненавидел, да? — прямо в лоб задала вопрос Сара.