Контракт с дьяволом - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит. Страница 20

«Да ну, не мое это дело», — подумала я и обвела взглядом приемную. За окнами было темно, но в комнате горел яркий свет; роскошный письменный стол адвоката — старинный, красного дерева — был так огромен, что на его крышке вполне можно было вырезать кита в натуральную величину.

Родственники покойного уже собрались: худосочная, сухопарая пожилая дама, вероятно вдова, в светло-розовом элегантном костюме, с ниткой жемчуга на шее; и два сына.

Один — подросток лет тринадцати, прыщавый и круглолицый, с влажными глазами и сальными волосами, другой — учащийся колледжа, с коротко подстриженными волосами, как у Джаспера Декса в сериале. Откинувшись на спинку стула, парень барабанил короткими пальцами по гладкой полированной поверхности стола.

По другую его сторону сидела женщина лет тридцати пяти с блестящими, покрытыми лаком темными волосами и рубиновыми сережками в ушах. «Любовница», — подумала я. Но когда за спиной женщины я увидела двух копов в штатском, ситуация стала понемногу проясняться.

Я посмотрела на адвоката.

— А зачем здесь полиция? — спросила я, сразу забыв, что нужно улыбаться.

— Я тоже не совсем понимаю, — ответил Хаттон. — Мисс Шарпли особо настаивала на присутствии полиции. В завещании об этом ничего не говорится, поэтому…

Он замолчал и развел в стороны холеные руки.

Я кивнула. Другими словами, копы были здесь потому, что кого-то в чем-то подозревали; или, может быть, отношения между женой и любовницей были далеко не добросердечными. И опять же, не мое это дело.

— Ну ладно, — сказала я, входя в комнату и открывая свою сумку. — Начнем, пожалуй.

— Простите, я не понял, кто ваш ассистент, — сказал Хаттон. — Не расслышал его имени.

— Именами будем заниматься потом, — отшила я его. — Я пришла, чтобы вызвать дух покойного, а не болтать о своих ассистентах.

Я уже начинала жалеть, что связалась с этой работой.

Посреди стола стояла простая металлическая коробка с прахом покойного. Я слегка поежилась. Терпеть не могу кремированных, куда легче работать с телом… впрочем, тем, кому надо платить за дом, выбирать не приходится. Интересно, почему семья, которой старик оставил пятнадцать миллионов, не захотела разориться на приличную урну? Ладно, это тоже меня не касается. Мое дело — воскрешать мертвых.

Свое первое воскрешение я провела в Академии; тогда тоже был кремированный. Когда в комнате, где проводилось воскрешение, воцарилась мертвая тишина, я совершенно растерялась. Для воскрешения большинству некромантов требуется тело целиком, причем чем оно свежее, тем лучше; чтобы вызвать к жизни останки, нужен настоящий талант и огромная энергия. В Академии мы все много работали, но я оказалась единственным некромантом, кому удалось воскресить скорбные останки. Потом мне частенько приходилось этим заниматься; самым тяжелым был случай с башнями «Чойни тауэрс», когда в них врезался самолет и разрушил три башни. Я тогда целыми днями ползала среди обломков, собирая куски тел, и все же десятерых так и не нашли. Если уж я их не нашла, значит, они просто испарились.

Неприятно об этом вспоминать. Правда, моя репутация не пострадала, а после случая с воскрешением маги по имени Сент-Кроули вообще стала прочной, как скала. Весь процесс тогда задумали снимать для телеканала «Головидео-2004» и на всякий случай приготовили разные спецэффекты, но у меня все получилось — к великому удивлению собравшихся и моему собственному.

Больше всего на свете я ненавижу воскрешать сожженных покойников и мертвых парапсихологов. Согласно законам Гегемонии, умерших парапсихологов полагается кремировать, особенно маги и церемониалов, и все из-за нахлебников.

Я поежилась.

Я зажгла свечи и расставляла их на столе, когда вдова внезапно закашлялась.

— К чему все это? — хрипло прошептала она. — Неужели это так необходимо?

— Успокойся, ма, — оборвал ее старший сын. Его голос оказался слишком писклявым для такого крепкого, коренастого парня. Раскачиваясь на стуле, он сказал: — Подумаешь, дым и зеркала. Больше мы ничего не увидим.

— Мисс Валентайн — лицензированная, дипломированная некромантка, — повысив голос, сказал Хаттон. — Лучшая в стране, если не во всем мире, миссис Шантерн. Вы же сами настоятельно просили меня устроить вам эту… встречу.

Женщина крепко сжала губы. Любовница не сводила темных глаз с металлической коробки. Она держалась ровно и спокойно, и только ее щеки немного порозовели, когда наши глаза встретились.

«А ты та еще штучка», — подумала я и перевела взгляд на копов. Эти мне незнакомы.

Я пожала плечами. Когда свечи были вставлены в подсвечники, я щелкнула пальцами, мои кольца вспыхнули, и вместе с ними голубым пламенем вспыхнули свечи.

Обожаю этот фокус.

Вдова ахнула, учащийся колледжа сразу перестал раскачиваться.

— Будьте добры, мистер Хаттон, выключите свет, — сказала я, вытаскивая из ножен меч. — Не волнуйтесь, мы скоро закончим.

Адвокат быстро пошел к двери, бросив тревожный взгляд на демона, который стоял в двух шагах от меня. Я вскочила на стол и уселась на нем, скрестив ноги, держа в одной руке меч, а вторую опустив на металлическую коробку. Теперь я была на голову выше всех — кроме демона и копов. «Зачем они здесь?» — снова подумала я.

— Данте? — внезапно заговорил демон.

— Все в порядке, — ответила я. — Жди. Если ты мне понадобишься, я тебя позову.

«Мы с тобой одно целое, — говорил мне демон, — и я должен тебя защищать. Если тебе будет больно, мне тоже будет больно. Пока ты носишь этот знак, я буду в твоем полном распоряжении. Если тебе что-то понадобится, только скажи. И запомни: ты свободна в своих поступках, а я нет».

Теперь я начала кое-что понимать. Так вот почему колдуны стремились связать себя с демонами теснейшими узами — чтобы получить рабов и охранников. Но мне-то раб не нужен! Мне нужно, чтобы меня оставили в покое.

Я закрыла глаза. Глубокий вдох и выдох, меч лежит на коленях. Столько волнений за последние дни, зато как приятно заняться тем, что хорошо знаешь и умеешь. Эта работа по мне. Я медленно погружаюсь в свое подсознание, свечи горят голубым светом, моя рука лежит на металлической коробке.

В самой глубине моего существа начинают звучать слова:

Если бы вам когда-нибудь пришлось записывать заклинание некроманта, вы получили бы набор бессмысленных слов, от которых вам не было бы никакого толка. Заклинания некромантов — это не особые слова и даже не язык, а просто ключи, персональные ключи, которые у каждого некроманта свои. Люди считают, будто это особый язык, и упорно стараются их записывать, чтобы потом подогнать под какие-то грамматические правила. Но дело в том, что наши заклинания все время меняются.

Надо мной поднимается голубой свет, который постепенно охватывает меня всю. Кольца сверкают, испуская потоки, водопады искр, левое плечо отчаянно болит. Я оседлала поток энергии, вокруг меня поют хрустальные стены, я нахожусь там, где покоятся останки усопшего, я ищу его. Я чувствую на своем языке привкус обгорелых костей и пепла.

Вкус смерти… он горький, он такой горький, каким не бывает ничто живое. Эта горечь пронизывает меня насквозь, заглушая даже боль в плече.

Я вижу линии. Я творю заклинания, моя голова откинута назад, вокруг меня начинает кружить энергия; она двигается против часовой стрелки, все быстрее и быстрее, и вот я уже в сплошном потоке бледного света, в котором медленно возникает тело человека — вернее, то, что от него осталось.

Я откидываю назад волосы, мне все равно, заплетены ли они в косы или просто распущены по плечам. Изумруд на моей щеке сверкает и переливается, вспыхивая в такт бешеному вращению светового вихря, который возникает там, где открывается проход между миром живых и мертвых.

Клинок меча начинает жечь мне колени, руны перетекают по нему, как вода. Татуировка на моей щеке оживает, змеи начинают двигаться, они разевают пасти и шипят, обвившись вокруг жезла.