Расторгнутая помолвка - Колдер Эйлин. Страница 16
Николас сразу как-то сник, его властный взгляд потускнел, и эта внезапная перемена поразила Элен.
Видимо, он не привык к отказам. А ведь мог подойти, поцеловать ее, и она бы растаяла, сказала бы, что передумала и на все согласна. Но этого, слава Богу, не случилось — кто-то неожиданно позвонил в дверь.
Палмерс, словно высеченный из мрамора, даже не шелохнулся. Элен пошла открывать, недоумевая, кто бы это мог быть. Не давала покоя и еще одна мысль — как бы отделаться от Николаса. Еще немного, и она не сможет больше сдерживать себя, бросится к нему на шею, забыв про гордость, про честь, про все на свете.
Открыв дверь, Элен увидела Клифа. Он принес розы. Красные розы. Гость улыбался.
— Я не мог пройти мимо этих цветов и решил...
Клиф замолчал, заметив во взгляде Элен тревожное предупреждение. В этот момент она поняла, как можно выдворить Палмерса — из ее дома и из ее жизни.
— О, дорогой,— радостно воскликнула она, взяла розы и запечатлела на лице ничего не понимающего шефа звонкий поцелуй.— Какая красота! Но тебе не стоит так часто покупать их, ты меня балуешь!
Услышав за спиной тихое покашливание, она обернулась и, недоуменно заморгав, словно совсем забыла о том, кого оставила в комнате, представила Клифу мрачного и грозного мужчину, заполнившего собой дверной проем гостиной.
— Проходи и знакомься с моим старым приятелем. Николас, это Клиф Рэддинг, мой босс. Клиф, позволь представить тебе моего знакомого Николаса Палмерса.
Повисла напряженная тишина, готовая разорваться с треском, словно кожура переспевшего каштана. Николас изобразил подобие улыбки и протянул Клифу руку, скупо кивнув.
— Боюсь, мне пора уходить.— Он метнул в сторону хозяйки какой-то странный, недобрый взгляд и хрипло пробурчал:— Прощайте.
Сказано было весьма категорично. Хотя всего минуту назад Элен сама хотела выпроводить Ника, теперь, при мысли о том, что он может исчезнуть навсегда, ее охватила паника.
— Я провожу тебя.— В голосе женщины была отчаянная решимость.
Следуя за гостем к двери, тревожно глядя на мощный разворот его плеч, Элен боролась с искушением остановить Ника, сказать ему правду, но, когда тот обернулся, на лице его было столько презрения, что желание открыться сразу пропало.
— Он твой босс?— язвительно переспросил Николас.— Ты здорово умеешь извлекать пользу из служебных отношений!
Скривив в брезгливой гримасе рот, он добавил:
— Скажи мне, может ли представить себе твой драгоценный Клиф, как ты извивалась у меня в руках буквально за несколько минут до его прихода? Должно быть, он или чертовски глуп, или чертовски доверчив. Скорее всего, и то и другое.
Его упрек больно ранил Элен, больнее, чем она могла себе представить.
— Как ты смеешь,— процедила она сквозь зубы.— Я не позволю тебе оскорблять Клифа!
— При чем здесь Клиф? Оскорбленным должен чувствовать себя я, услада моего сердца!
— Убирайся!
— Не волнуйся, я ухожу,— сказал он и, скривив физиономию, коснулся губами щеки Элен. Трудно даже вообразить, как поцелуй может выразить всю меру презрения одного человека к другому.
— Спасибо за гостеприимство,— произнес он с горечью и захлопнул за собой дверь.
Рэддинг, войдя в прихожую, увидел, в каком состоянии хозяйка, и ничего не сказал. Губы Элен дрожали, едва сдерживаемые слезы стояли в огромных голубых глазах. Но вот шлюзы открылись, и соленые потоки, сопровождаемые бурными рыданиями, хлынули на свободу.
Клиф по-дружески обнял женщину, и она, спрятав лицо у него на плече, плакала, пока не выплакала всю боль, которая была на сердце.
— Все хорошо,— говорил он, поглаживая ее по спине,— все хорошо.
Элен подняла опухшее от слез лицо и потерянно покачала головой.
— Нет, Клиф, все плохо. Хорошо уже никогда не будет.
— Он отец ребенка?
К чему было скрывать это от человека, искренне расположенного к ней? Зачем отрицать? Да у Элен не было и сил отрицать что-либо. Этот вечер вместил в себя лжи больше, чем вся ее предыдущая жизнь.
— Да,— призналась она.
— Не предполагал, что ты знакома с Николасом Палмерсом,— сухо заметил Клиф.— Сколько еще директоров компаний-мультимиллионеров ты держишь за пазухой?
— Я... О, Клиф,— выдохнула Элен, хватаясь за живот. Глаза ее вновь наполнились слезами.
— Что такое? Скажи, Бога ради, что еще с тобой случилось?— встревожился Рэддинг.
Но слезы высохли, и теперь Элен улыбалась так светло, так тепло, что и Клиф не мог не улыбнуться, глядя на нее.
— Так что?— повторил он.
— Я его почувствовала!
Рэддинг нахмурился.
— Что почувствовала?
— Ребенка,— ответила будущая мать, удивленно и радостно.— Клиф, малыш только что повернулся!
6
В дверь позвонили, и Элен неторопливо, переваливаясь с ноги на ногу, пошла открывать. Она чувствовала себя, как выброшенная на берег китиха. До родов оставалось всего четыре недели, которые представлялись вечностью. Элен ощущала себя — и была!— непомерно большой.
В начале беременности она похудела, потом стала быстро прибавлять в весе и сейчас ходила с огромным животом. Ее врач как-то сказал, что если бы он сам не проводил ультразвуковое обследование, то был бы уверен, что она носит по меньшей мере двойню.
Посмотрев в глазок, установленный по настоянию Клифа, Элен пришла в замешательство. За дверью стоял Ник. Женщина отшатнулась к стене, не веря своим глазам. Какого черта? Зачем она ему понадобилась? Впрочем, это неважно. Только бы он ушел!
Николас опять нажал на кнопку звонка, на сей раз требовательно, резко. Элен решила не открывать, но не тут-то было.
— Я знаю, Элен, что ты здесь,— произнес он грозно.— Твоя машина припаркована возле дома,
93и соседка сообщила мне с каким-то загадочным видом, что ты имеешь обыкновение отдыхать после обеда. Не знаю, что она хотела этим сказать: может быть, под отдыхом она понимает твою сиесту с Кли-фом, но, честно говоря, меня это не слишком волнует. У тебя он или нет, я никуда не уйду, пока не повидаюсь с тобой.
— Ты последний человек в мире, с кем бы я хотела повидаться! А твои гнусные домыслы меня совершенно не волнуют!
— Так ты впустишь меня?
— Нет!
— Тогда мне придется взломать твою симпатичную дверь.
— Только попробуй!— крикнула Элен, уже близкая к истерике.— Я вызову полицию и...
— Меня послала твоя мать.
Эти слова выбили почву у нее из-под ног.
— Моя мать? Зачем она тебя ко мне послала?
— Она о тебе беспокоится.
— Но для беспокойства нет причин!
Элен закрыла глаза, испытывая одновременно стыд за свой обман и страх разоблачения. Она регулярно звонила и писала матери, но перестала приезжать к ней, когда беременность стала заметной,— никакая одежда не скроет от материнских глаз, что произошло с дочерью. Она сказала матери, что собирается на несколько недель в Париж, сославшись на неотложную работу. Но жить во лжи становилось невыносимо.
— Почему она беспокоится?— старательно изображая беззаботность, спросила Элен.— У меня все прекрасно.
— Быть может, потому, что она не видела тебя около четырех месяцев. Тебе не кажется, что это достаточно веская причина для беспокойства?— раздраженно отчеканил Палмерс.— Так ты впустишь меня или нет?
— Нет! Я вечером ей позвоню. Николас начинал терять терпение.
— Я обещал ей, что лично передам тебе пакет.
— Пакет?
— Подарок к твоему дню рождения. И письмо.
— Ты не мог бы оставить пакет на пороге?— решилась на последний шаг Элен.— Я не желаю тебя видеть, Николас Палмерс. Ты можешь это понять?
Последовала пауза.
— Да,— сказал он хрипло, каким-то странным, незнакомым голосом.— Я могу это понять. Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Оставлю пакет на пороге. Но учти, я дал ей слово, что поговорю с тобой. Ты должна повидаться с матерью! Обещаешь?