Тайные желания джентльмена - Гурк Лаура Ли. Страница 48

- Все это было так давно, Лоренс, но я принимаю твои извинения.

- Но ты понимаешь, что это я был мерзавцем, а не Филипп? - не унимался Лоренс. Казалось, ему почему-то важно подчеркнуть именно это. - Он всегда хотел для меня самого лучшего, а ты не была… - Он отвел глаза и выругался.

- А я не была такой, какая лучше всего для тебя, - закончила она за него. - Я это знаю.

Он с несчастным видом посмотрел на нее:

- Ты имеешь полное право ненавидеть нас обоих.

Обдумав его слова, она решила не приукрашивать ради него ситуацию.

- Да, - сказала она, - я имею на это право. Было время, когда я действительно ненавидела тебя и Филиппа тоже. - От нее не укрылась боль в его глазах, и она сжалилась. - Но я понимаю, почему ты сделал то, что сделал. И у меня больше нет к тебе ненависти, Лоренс.

- А к Филиппу? Неужели ты до сих пор ненавидишь его?

- Нет, - сказала она ему, а себе мысленно добавила: «Хотя и следовало бы».

- Я рад этому, - с явным облегчением сказал Лоренс, что удивило Марию. Она не могла понять, почему ему так важно, чтобы у нее было хорошее мнение о Филиппе. Может быть, он знал, что Филипп сделал ей предложение?

Нет, сразу же решила она. Филипп слишком скрытен, чтобы рассказать ему об этом.

Отложив щипцы, Мария закрыла дверцу витрины, поставила коробку на прилавок и наклонилась, чтобы достать из-под прилавка крышку. И тут ей в голову неожиданно пришла одна мысль:

- Скажи, Лоренс, мисс Даттон не знает о том, что произошло тогда, не так ли?

- Конечно же, нет! Я бы никогда не стал рассказывать ей об этой глупой истории. - Как только эти слова слетели у него с языка, он поморщился. - Извини, я не хотел сказать, что жениться на тебе было бы глупо. Я просто… - Он замолчал и печально вздохнул. - Я то и дело говорю не то, что следует.

- Все правильно. Это действительно была глупая история. Мы были такими молодыми. И думали, что любим друг друга. В то время нам казалось, что это любовь. Но на самом деле это не было любовью, не так ли?

- Не было, - согласился он. - Но почему ты спросила, знает ли об этом Синтия? - Он с тревогой взглянул на нее. - Надеюсь, ты не собираешься рассказать ей об этом?

- Конечно же, нет.

Было видно, что он почувствовал огромное облегчение.

- Ты молодчина, Мария.

- Но тебе, наверное, следовало бы это сделать.

Он явно испугался.

- Я уверен, что в этом нет необходимости. Ведь все это было так давно. Зачем ворошить прошлое?

Она внимательно посмотрела на стоявшего напротив мужчину, и ей вспомнились слова Филиппа:

«Я люблю своего брата, но сознаю также его недостатки. Лоренс никогда не умел считаться с реальной действительностью… Он боится испортить чье-либо хорошее мнение о себе».

Как обычно, Филипп был прав, но, как ни странно, ее это не возмущало.

- Ворошить прошлое незачем, - заверила она Лоренса и, закрыв коробку крышкой, стала завязывать ее коричневой с золотом ленточкой. - Ничего не случилось, никто не пострадал. Нет никакого смысла говорить об этом по прошествии стольких лет.

- Спасибо. Я знал, что могу на тебя положиться. Значит, все останется тайной, потому что мы оба знаем, что Филипп не скажет ни слова. К тому же я подозреваю, что брата сейчас занимают более важные вещи, чем наша старая история.

- Это какие же? - спросила она, завязывая ленточку бантом. Она не могла не поинтересоваться, уж не она ли является такой важной вещью, зная, что, даже если и так, то этому не следует придавать никакого значения. Закончив завязывать бант, она повернулась к кассовому аппарату. - Что его так занимает? - поинтересовалась она, и ей тут же захотелось пнуть себя ногой.

- Леди, конечно! Что же еще может быть, если он носит при себе принадлежавшие ей вещи.

Она замерла на месте. Вещица на память о какой-то леди? Вспомнив о дочери герцога Ричленда, она по неизвестной причине вновь почувствовала ревность.

- Эта вещица выпала из его футляра для визитных карточек, - продолжал Лоренс, явно не заметивший, что она замерла, словно статуя. - Посмотрела бы ты на выражение его физиономии, когда я ее схватил! - Он рассмеялся. - Я никогда не подозревал, что брат так романтичен.

«Я испытываю к вам глубокое и страстное влечение».

Влечение - это не любовь, это безумие. Он сказал ей, что оно пройдет. Очевидно, оно уже прошло. Она совсем приуныла.

- Ты узнал имя этой леди?

- Нет. Он отказался говорить на эту тему.

- Не имеет значения. Я знаю, кто она такая.

- Вот как? - Он наклонился к ней. - И кто же?

- Дочь герцога Ричленда.

По совершенно непонятной причине Лоренс расхохотался:

- Дочь Ричленда? - Он покачал головой. - Ни малейшего шанса!

Ей очень хотелось бы верить ему.

- Почему ты так уверен?

- Потому что этой памятной вещицей была лента для волос, - сказал он, надевая шляпу. - Алая, - добавил он и подмигнул ей, - с вышитыми на ней белыми маргаритками.

Он взял коробку с пирожными.

- Мы оба знаем, у кого была такая лента, не так ли? - сказал он и, насвистывая, ушел, а ошеломленная Мария еще долго глядела ему вслед.

Глава 15

С ним было все в абсолютном порядке.

Филипп посмотрел на поднос с пирожными, который подал на стол дворецкий, и не почувствовал ничего. Он уже не чувствовал, что лента, спрятанная в футляре для визитных карточек, прожигает дыру в его груди. Когда Лоренс сказал, что эти пирожные из кондитерской Марии, он даже сумел улыбнуться и самым естественным образом сообщил своим гостям, сидевшим за столом, что «Мартингейл» - кондитерская высочайшего класса и что он сам большой любитель их пирожных. Он ел шоколадное пирожное, слушал, как Даттоны и другие гости расточают похвалы качеству ее пирожных, и совсем не чувствовал ни боли, ни злости, ни похоти. Он излечился.

Когда гости ушли, он предложил Лоренсу выпить бренди и выкурить по сигаре на балконе, но брат, зевнув, отказался, заявив, что намерен лечь спать. Приказав принести на балкон бренди и сигару, Филипп поднялся наверх.

- Добрый вечер, сэр, - приветствовал его камердинер.

- Добрый вечер, Гастон, - сказал он в ответ. Открыв раздвижную застекленную дверь, он вышел на балкон и сел на обычное место на стуле кованого железа, стоявшем в углу. Стояла мягкая, теплая июньская ночь, и ароматы цветов и трав из Грин-парка в кои-то веки перебили обычные городские запахи.

Откинув голову на спинку, он закрыл глаза, чувствуя, что впервые за три месяца может расслабиться. Наконец-то, с удовлетворением подумал он. Наконец-то он был снова здоров.

- Сэр?

Оглянувшись, он увидел слугу с подносом.

- Спасибо, Доббс, поставь это сюда, - сказал он, указав кивком головы на стоявший рядом стол.

- Что-нибудь еще, сэр? - поинтересовался слуга, выполнив приказание.

- Нет, Доббс, спасибо. Спокойной ночи.

Слуга поклонился и ушел. А Филипп, отхлебнув глоток бренди, потянулся к подносу за сигарой, но его внимание привлекло какое-то движение в темноте балкона. Мелькнуло что-то белое, и он посмотрел туда.

Это была она. Она стояла на своей стороне балкона, и у него появилось странное ощущение, будто она ждала его и вышла из тени, услышав его голос.

Встав со стула, он понял, что его внимание привлекла ее белая блузка, но его буквально приковал к месту вид ее распущенных волос, которые, казалось, мерцали, как золото, в лунном свете. Ему словно нанесли удар в грудь.

Он увидел, как она подходит ближе, и желание охватило его, сразу же сведя на нет благие намерения и твердые решения целого месяца. Он неожиданно возненавидел ее за отчаянное желание, которое она в нем вызывала и которое он никогда не сможет побороть.

Филипп натянуто поклонился и повернулся, чтобы уйти с балкона. Но не успел он сделать и двух шагов по направлению к двери, как она его окликнула: