Италия: вино, еда, любовь - Такер Майкл. Страница 45

Для начала нам надо было выполнить тестовое задание, чтобы организаторы курсов получили представление о нашем уровне и поняли, в какую группу нас определить. У меня с тестами, экзаменами и контрольными всю жизнь было неважно. В школе я вообще не блистал. Бегло просмотрев листки, я пришел к выводу, что знаю не так уж и мало. Работу я сдал, справившись с ней буквально за пять минут. Джил пыхтела все отпущенные сорок пять минут.

Потом нас вызвали каждого по отдельности, чтобы выяснить, какие у нас навыки разговорной речи. Как мне показалось, мы очень интересно и мило пообщались с преподавательницей, и в результате она мне сказала, что говорю я неплохо, а вот грамматика, судя по проверочной работе, у меня хромает. После этого она велела мне отправляться в кабинет № 4, где и сидела моя группа. Занятия, кстати, уже начались.

Я хотел дождаться Джил, желая убедиться, что нас с ней определили в одну группу. Во-первых, я нисколько не сомневался в том, что говорю по-итальянски куда лучше нее, а во-вторых, мне не хотелось, чтобы она в одиночку заходила в класс, где у нее не было ни одного знакомого. Впрочем, Джил куда-то запропастилась, и мне ничего не оставалось, кроме как отправиться в кабинет № 4. Тихонько приоткрыв дверь, я осторожно заглянул внутрь. В классе было полно народу, и я, не желая прерывать занятия, устроился подальше, что называется «на галерке».

Учительница рассказывала о разнице между прошедшим несовершенным временем (imperfetto) и ближайшим прошедшим временем (passato prossimo). На мой взгляд, говорила она слишком быстро. Учительница объясняла, в каких случаях надо использовать одну грамматическую форму, а в каких — другую. Я вообще не понимал, о чем идет речь. Потом она стала подходить к каждому из учеников с просьбой выполнить упражнение из учебника. У меня учебника пока не было, но девушка, сидевшая рядом со мной, добрая душа, пододвинула мне свой. Она ткнула пальцем в упражнение, которое нужно было делать. Со скоростью несущегося на всех парах поезда приближалась моя очередь. Когда преподавательница наконец подошла, моя рубашка насквозь промокла от пота. Несколько раз, ощущая себя полнейшим чурбаном, я промямлил «mi scusas» и «mi dispiaces», [44]совершенно не понимая, что именно от меня хотят. Учительница меня оборвала, как мне показалось, несколько грубо, велев спуститься вниз и купить учебник для четвертого уровня. К тому моменту, когда я вернулся, в классе уже проходили congiuntivo. Что это такое — я вам даже объяснить не могу. В этот момент я словно отключился — такое со мной бывает во время сильного напряжения.

Я никак не мог поверить, что согласился на эту пытку добровольно. И когда! В свой день рождения! С тем же успехом я мог попросить, чтоб мне вырвали ногти.

На перемене я отыскал Джил. Она пожала плечами, заявив, что, на ее взгляд, все слишком просто. Я ее чуть на месте не придушил. Слишком просто? Господи! Тут Джил, странно на меня посмотрев, поинтересовалась, все ли со мной в порядке и хорошо ли я себя чувствую. Я признался, что чувствую себя отвратительно, после чего мы оба отправились в учительскую, чтобы узнать, что, черт возьми, происходит. Дама в учительской выслушала нас, посмотрела на результаты проверочных работ, которые она держала в руках. Мгновение спустя она поменяла проверочные работы местами, и мы поняли, что меня по ошибке направили в группу Джил, а Джил — в мою. Мы все весело посмеялись над ошибкой — подумаешь, плевать, что за время урока я постарел лет на десять. Дама поинтересовалась, какие у нас будут предложения. Джил сказала, что в ее группе первого уровня будет слишком просто даже мне, а я заверил ее, что четвертый уровень ей не по зубам. Даже Джил не знала, что такое congiuntivo. В итоге мы оба решили попроситься в группу второго уровня. Кое-что нам будет знакомо, ну что ж, не беда, пройдем еще раз, а кое-что предстоит узнать впервые. И главное — мы будем вместе. Оказалось, второй уровень — как раз то, что надо.

У нас было два учителя: один преподавал грамматику, другой — разговор. После первого урока разговорного итальянского, который вел парень по имени Франко, мы поняли, что на курсы стоило идти уже ради него одного. Франко был привлекательный рослый мужчина. Он приезжал на работу на мотороллере, а на уроках отчаянно флиртовал с молодыми слушательницами. Без всякого стеснения он ругал каждого, кто смущался или боялся говорить на итальянском.

Он вел себя довольно жестоко — просто начинал игнорировать такого человека, смотреть на него, как на пустое место. Несколько слушателей, поняв, что они не смогут ничему у него научиться, попросили перевести их в другие группы. Однако метод Франко отлично сработал в случае с Джил. Пару дней она замирала, окоченев от ужаса, а потом, поскольку Франко перестал обращать на нее внимание, ее прорвало. Порядок слов был неверный, на времена она не обращала внимания, в окончаниях лепила ошибки, и все же ей удалось победить собственную неуверенность. По сути дела, Джил заговорила по-итальянски именно тогда. Я хорошо это понимаю, потому что Джил стала говорить примерно как и я: ошибка на ошибке и ошибкой погоняет, но при этом быстро, бегло, стремительно. Франко это очень понравилось. Он сказал, что некоторые каждый день на протяжении десяти лет занимаются итальянским, и только тогда им удается избавиться от огрехов в грамматике. Кроме того, он подчеркнул, что есть много итальянцев, которые сами говорят с кучей грамматических ошибок. Суть в том, чтобы говорить и не бояться, а с грамматикой как-нибудь все само уладится.

Мы решили, что все две недели в Риме будем общаться исключительно на итальянском. В результате в наших беседах то и дело повисали длинные паузы, во время которых мы лихорадочно рылись в словарях в поисках нужных слов, чтобы закончить мысль. Несколько раз мы ужинали с семейством Ротунно.

Они тоже пообещали разговаривать с нами только по-итальянски, впрочем, им-то с этой задачей было справиться гораздо проще. Не буду спорить, мы стали говорить по-итальянски значительно лучше, но при этом у меня все чаще стало возникать ощущение, что моя голова — словно паровой котел, сдерживающий давление в четыре тысячи атмосфер.

Однажды мы поужинали с одной дамой по имени Пэм, с которой совсем недавно познакомились в Умбрии. Пэм — почетный член тамошнего эмигрантского общества. Мы не встретились с ней раньше исключительно по одной причине: она тоже начинала заново свою жизнь — в Нью-Йорке. Она была одной из тех, кто построил «Кастелло ди Порета», вернее, если быть точным, преобразил этот замок, превратив его в чудесный отель, где мы останавливались, когда впервые приехали в Умбрию. Пэм — американка, прожившая в Италии немало лет. Сначала она поселилась в Трастевере. Она устроила нам персональную пешеходную экскурсию, показала дом, где жила, продуктовый магазин, в который ходила, и рассказала романтическую историю о том, как влюбилась в итальянского композитора, как они поженились и в итоге развелись. Наша прогулка закончилась в «Da Augusto», крошечной траттории, битком набитой местными (я имею в виду не римлян, а жителей Трастевере). Эта траттория относится к тому разряду заведений, мимо которых обычный турист может тысячу раз пройти, даже не догадываясь об их существовании. И опять же, мы говорили только по-итальянски. Ну, в основном.

Мы встретились с подругой Джуди Оберджонуа по имени Джои — писательницей, также проживавшей в Трастевере. Она отвела нас в «Spirito di Vino» — довольно дорогой ресторан, расположенный на другом конце Трастевере. Лучшего ужина в Риме мы еще не едали.

Вдвоем (только я и Джил) мы посетили «Baffetto», великолепную пиццерию на виа Говерно-Веккьо, неподалеку от того здания, где проходили наши курсы. Кажется, именно тем вечером мы пришли к выводу, где-то на уровне подсознания, что теперь Рим воистину принадлежит нам. Рядом с нами за соседним столиком (надо сказать, что столики в «Baffetto» стоят довольно близко друг к другу) сидела парочка молодых туристов-бюджетников из Ирландии и безуспешно пыталась объясниться с официантом на итальянском языке. Официант никак не мог понять, какую они заказывают пиццу — с анчоусами или с артишоками. Когда я, подавшись вперед, пришел на помощь и все прояснилось, и туристы и официант посмотрели на меня с огромной признательностью. Пожалуйста, пожалуйста, обращайтесь, я знаю Рим как свои пять пальцев. Кстати, я говорю на двух языках. Вон там парикмахерская, в которой я стригусь, вон там мы купили обеденный стол, вон там, за углом, чудесный бар, где подают великолепный сыр в бальзамическом уксусе. Непременно загляните. Настоятельно рекомендую.