Верни мне надежду - Роуз Эмили. Страница 16

— Как легко вы расправились с любовью, — презрительно отозвалась она.

Алекс ткнул указательным пальцем в ее направлении.

— Верно! Сейчас вы опять поступили, как вчера. Сначала доверились мне. Но потом смерть Скотта сбила вас с толку, и вы бросились искать, куда бы спрятаться.

— Этого не было.

— Да? А это как назвать? — под взглядом пронзительных голубых глаз отрицать его правоту было бессмысленно. — Сперва вы прятались за свое супружество. Собственно, вы погибали там. Внезапно замужество прервалось, и вы утратили свою защиту. Я внес беспокойство в вашу жизнь, и вы поспешили назад в свой кокон — в этот дом. Но на самом деле, Мери Кетлин, вам доставляло удовольствие мое присутствие и со мной вы были откровеннее, честнее, чем, вероятно, с кем-либо еще. Почему бы нам не продолжить такие отношения в браке? Никаких недомолвок и тайных обид, зато добрый старомодный разговор по душам. Я считаю это великолепной основой для взаимопонимания, а вы?

Глубоко вздохнув, Кейт отчаянно призвала на помощь изнемогавший рассудок.

— Кажется, вы обладаете способностью представлять бессмысленное разумным. Даже если бы я захотела стать вашей женой, я не гожусь для этого. Я не такая энергичная, у меня не слишком хорошее образование и недостаточно высокая культура. Мне не по себе в компании тонких интеллектуалов. Я лишь обыкновенная машинистка. Почему бы вам не выбрать одну из ваших прекрасных светских дам? Зачем вам я?

— Супружеские отношения касаются только двоих: вас и меня. И я убежден: вы подходите мне больше, чем любая светская дама, которых мне время от времени подыскивала мать.

— Ваша мать?

Его лицо исказила кривая усмешка.

— Я возник не сам по себе. Отец мой умер. Мать развелась с ним, когда мне было десять лет, и стала устраивать свою жизнь. Должен предупредить, что наш с вами брак, Мери Кетлин, хорошо это или нет, будет длиться, пока нас не разлучит смерть. Дети не одобряют разводы, а я буду оберегать своих от малейшей угрозы их покою.

Он напористо ломился вперед, не обращая внимания на ее неприязнь.

— Алекс, я не приняла ваше предложение и не собираюсь этого делать, — настаивала Кейт. — Не понимаю вообще, зачем я все это обсуждаю с вами.

— Не надо портить настроение, — потребовал он и уселся с блаженной улыбкой на лице. — Я как раз представил себе всех наших маленьких Алексов и Кейт. Вы не должны позволить мне избаловать их. После столь долгого ожидания я обязательно буду безумно любящим отцом. Сколько бы вы хотели детей? Четырех? Мне кажется, это наиболее удачное число.

Это был уже абсурд. Весь разговор шел как в бреду, вызвав у Кейт смех.

— А почему не шесть или даже десять?

— М-м-м. Десять плюс я сам — это уже команда для игры в крикет. Вы можете быть судьей. Думаете, мы справимся с десятью?

Кейт хохотала до слез. Все еще сотрясаясь от приступов смеха, она уселась поглубже в кресло и вытерла влажные щеки тыльной стороной ладони.

— Впервые слышу, как вы смеетесь по-настоящему, — заметил Алекс удовлетворенно. — Вы выглядите теперь менее усталой.

— Я настолько отдохнула и расслабилась, что чувствую себя, как медуза, — вздохнула Кейт.

— Что же, не буду вам мешать. — Он поднялся и обошел вокруг стола. — Я ухожу, Кейт. Позвоните утром Петерсону и Бейкуэллу — пусть они займутся вашими делами, а сами забудьте о них. Эти люди дадут самый верный совет, вам надо лишь следовать ему.

В его голосе исчезли нотки легкомыслия, поддразнивания, а глаза смотрели тепло и нежно. Смятение в душе Кейт внезапно улеглось, а в голове мелькнула неожиданная догадка.

— Вы попросту отвлекали меня от печальных мыслей, не так ли?

Он засмеялся.

— И преуспел в этом. Вы избавились от лихорадочного отчаяния и теперь должны спать хорошо. — В его голосе прозвучала ирония. — В конце концов я подарил вам немало приятных мыслей на сон грядущий.

— Это была игра, — заключила она и непонятно почему почувствовала легкое разочарование.

Она со вздохом встала с кресла и пошла проводить его. Алекс остановился рядом, когда она распахнула дверь, И одной рукой мягко сжал плечо Кейт; всё понимающие глаза напряженно всматривались ей в лицо. Сердце Кейт забилось сильнее.

— Доб-доб-рой ночи, Алекс, — запнулась она.

С ее плеча рука скользнула вверх и коснулась щеки нежной, словно перышко, лаской.

— Я рад, что вы не сказали «прощайте», Кейт. Это была не игра. Вы выйдете за меня замуж. Доброй ночи. — Его рука опустилась, он улыбнулся. — Пусть вам приснятся наши дети.

Кейт, не отрываясь, глядела, как он уходил, как махнул ей рукой, прежде чем сесть в машину. Медленно, с отрешенным видом Кейт закрыла дверь, вернулась в гостиную, где на столе по-прежнему лежали бланки заявления о вступлении в брак. Она взяла их, развернула. В глаза бросилась подпись Алекса — острый, четкий росчерк. Мысль о замужестве снова шевельнулась в голове, но она резко отмахнулась от нее, твердя, что это безумие.

Кейт выключила свет и поднялась наверх, с трудом передвигая ноги от усталости. Какое облегчение — улечься в постель. Однако мозг продолжал работать, не позволяя погрузиться в спасительный сон. Как это ни удивительно, но не так называемые друзья и родственники, а лишь Алекс Далтон, в сущности чужак, дал ей полезные советы, предложил знающих бухгалтера и адвоката. Это выглядело как злая карикатура на брачный союз со Скоттом. Завтра же Кейт возьмется расчищать дебри, оставшиеся после мужа, а сегодня она слишком разбита, слишком подавлена.

Несмотря на свое решение — выкинуть из головы предложение Алекса, Кейт возвращалась к нему снова и снова. Выйдя замуж за Скотта, она оказалась в тюрьме и не собиралась, покинув одну клетку, тут же забираться в другую — пусть даже роскошную. Она не желала быть чьей-то вещью. И все же... Если бы стать когда-нибудь матерью, держать на руках своего ребенка. Целый выводок детей — от мала до велика — прошествовал в ее воображении, а за ними — Алекс Далтон с битой для игры в крикет; он оглядывал свою команду с отеческой гордостью.

Губы Кейт тронула мягкая улыбка. Это были мечты — мечты, которые Скотт хладнокровно губил до тех пор, пока ее душа не превратилась в хранилище серой пустоты. Алекс пробудил ее надежды, но Кейт была слишком скептично настроена, чтобы верить в возможность их осуществления.

За два последующих дня Кейт удалось сделать многое. Она испытала приятную неожиданность, когда Карл Петерсон и Стивен Бейкуэлл немедленно после ее звонков назначили встречу, за что она была очень признательна. Бухгалтер просмотрел бумаги Скотта, повидался с Терри Джесселлом и пообещал к концу недели представить ей свои предложения по финансовым вопросам. Адвокат произвел не менее благоприятное впечатление. Он заверил Кейт, что организует передачу юридических документов Скотта от Боба Чардуэя и проинформирует ее о положении дел, как только ему станут известны какие-либо факты.

Весь гардероб Скотта Кейт отдала одной благотворительной организации. Некоторые личные вещи предназначались для родителей, остальное было безжалостно выброшено.

В среду вечером Кейт отсидела на обязательном обеде у родителей Скотта, где они снова оговорили детали похорон. Шейла Эндрюс проливала обильные слезы над фотоальбомами и спортивными трофеями Скотта, которые ей привезла Кейт. Гарри Эндрюс выразил озабоченность будущим Кейт, не сделав, однако, ни единого дельного предложения. Кейт не обращала на это внимания. Единственное, чего она хотела, — порвать любые контакты с семьей погибшего мужа. Скотт оставался для родителей милым голубоглазым мальчиком, и Кейт давно уже утратила всякую привязанность к ним.

Сами похороны стали кошмаром. Отпевание, к счастью, было коротким, но поездка в крематорий, излияния соболезнующих друзей и родственников Скотта подвергли испытанию выдержку Кейт. Их слова были пусты и неискренни. Гарри Эндрюс назвал ее мужественной маленькой женщиной — да, ее глаза оставались сухими, но совершенно по иной причине. По правде говоря, за спокойной внешностью Кейт скрывалось вскипающее нетерпение: она не могла дождаться, когда все это кончится.