Глубины земли - Сандему Маргит. Страница 34
После этого Бертиль прочел длинное стихотворение и сделал это на удивление хорошо. Это были стихи о корабле, терпящем бедствие. Они также захватили всех. Школьникам удалось довольно дружно исполнить свою несложную песенку.
Но тут, слава Богу, наступил черед Сикстена и Сюне, которые подняли настроение всем присутствующим своими веселыми крестьянскими песенками под аккомпанемент деревянных ложек. Мужчины в зале отбивали такт ногами и подпевали в нужных местах, и парням пришлось даже исполнить один номер на «бис». «Они просто таланты», — подумала Анна-Мария. В исполнении последней плясовой песни принял участие и Бенгт-Эдвард в одеянии пастуха, и зал просто задрожал от восторга.
Когда Анна-Мария поблагодарила участников представления, все выглядели счастливыми и возбужденными. И тогда женщины принялись впопыхах подавать угощение.
Секунду спустя Анна-Мария стала разбирать костюмы, которые дети сняли с себя. Она прислушалась к гудению в зале. Шум стоял оглушительный, было очевидно, что все счастливы, довольны и чувствуют себя весьма непринужденно.
«У меня получилось, — возбужденно подумала она. — У нас получилось. Им нравится!».
На сцену, на которой теперь стояли столы и стулья, поднялся священник. Он поблагодарил за потрясающее представление и поинтересовался, не могли бы они приехать со своей рождественской пьесой в город на второй день Рождества. У них в церкви будет праздник, и было бы просто замечательно…
Фру Брандт, непонятно почему, не отходила от него и выглядела так, будто все представление было исключительно ее заслугой.
— Разумеется, мы приедем, господин священник, пусть они там в городе увидят, на что мы в Иттерхедене способны!
Анне-Марии не пришлось ответить. Потому что в зале вдруг стало совершенно тихо, гул стих и превратился в немое замешательство.
Они обернулись.
Приглушенный шепот становился все громче, это был гул удивления и беспокойства.
В дверь вошли двое. Два человека, которые в бедном шахтерском поселке Иттерхеден выглядели столь же чужеродно, как лилии на мусорной куче.
Дама, настолько ослепительно красивая, что мужчины просто потеряли дар речи, так элегантно одетая, что дамы Брандт выглядели по сравнению с ней дешевками, такая светловолосая и нежная, что могла бы сыграть ангела в рождественской пьесе, вошла в зал в сопровождении мужчины. Огромного мужчины, при виде которого мужчины, сидевшие в зале даже слегка попятились в страхе и удивлении. Его лицо было настолько завораживающим и полным драматизма, что никто никогда и не видел ничего подобного, никто и представить себе не мог, что могут быть такие существа.
Они были уже не так молоды, но помимо авторитета зрелости в них, тем не менее, было что-то молодое.
Очаровательная дама прошла к сцене.
— Не может ли кто-нибудь сказать нам, где можно найти Анну-Марию Ульсдаттер? — спросила она по-норвежски.
Анна-Мария очнулась.
— Тетя Винга! И дядя Хейке! О, как я рада! Как я рада видеть вас обоих!
11
— Прочь от меня, сатана, — пробормотал священник.
Хейке, который уже слышал подобное бессчетное число раз и до полусмерти напугал многих во время своего путешествия по Швеции, не особенно отреагировал на эти слова.
Но Анна-Мария обиделась.
— Дядя Хейке в душе прекраснее, чем целый воз священников, — возмущенно сказала она. Она по очереди обняла и Хейке, и Вингу, прижала их к себе, она была так счастлива, так счастлива. И ей было абсолютно наплевать, что и приходский священник, и дамы из семейства Брандт удалились, уголком глаза ей удалось увидеть, что Клара бросилась за Селестиной и отобрала у нее три фигурки из тех, что были в яслях, которые девочка утащила с собой. И правильно сделала, Клара. Поскольку праздник все равно подошел к концу, большинство зрителей так и так потянулись к выходу, они выстроились в очередь, чтобы получить свою верхнюю одежду. Но многим опять стало любопытно. Анна-Мария просто утопила родственников в своей болтовне:
— Ой, как жаль, что вам не удалось посмотреть наш рождественский спектакль, дети такие способные, нет, правда, вы же устали в поездке, и спектакль — это было бы для вас слишком, но вы, конечно, голодны, хотите кофе и что-нибудь вкусненького, как там, осталось ли что-нибудь?
Женщины быстро сполоснули пару чашек и собрали остатки из недавно еще такой впечатляющей горы пирогов.
— Они были, как из голодного края, — прошептала Лина.
— Но им понравилось, — улыбнулась Анна-Мария.
— Можете быть уверены!
Лина нашла места для новых гостей, пока Анне-Марии пришлось принимать изъявления благодарности за великолепный вечер — ей показалось, что целое войско хотело пожать ее левую руку. В зале по-прежнему было очень суматошно, женщины заканчивали уборку и уходили по домам, унося пустые подносы и блюда, все были в равной степени довольны тем, как прошел вечер. Они бросали удивленные взгляды на новую пару, так мало подходящую друг другу, ослепительно красивую женщину и настоящего тролля, ее мужа. Они просто не могли этого понять. Может, он ее околдовал?
Да, можно было сказать и так!
Адриан еще не ушел, его втянули в какой-то разговор. Он был низведен до роли статиста и явно чувствовал себя не в своей тарелке, едва ли слово произнес за целый вечер. Но то, что он просто в ярости на Коля, увидеть было несложно.
Неожиданно Анна-Мария и Адриан на секунду случайно оказались в одном углу сцены.
Им было что сказать друг другу. Анна-Мария начала первой.
— Адриан, что твоя мать имела в виду под оглашением? Я ведь сказала четко и ясно…
Он нетерпеливо замахал руками, как бы отметая ее возражения.
— Ох, да меня вовсе не волнует эта история с детьми-уродами в роду Людей Льда!
— Дядя Хейке был одним из таких детей. Но не называй его уродом, это звучит очень бессердечно!
Задумчивый взгляд красивых голубых глаз Адриана остановился на Хейке.
— Но ведь это несущественно, я тебе говорил. У меня уже есть ребенок. Ребенок, которому нужна мать!
— С этим я согласна, но тогда ей следует иметь мать, которую она сможет терпеть. Не меня, меня она ненавидит.
— Чепуха и вздор! Ты ведь не позволишь, чтобы ребенок диктовал тебе условия?
«Мне? — с иронией подумала Анна-Мария. — Эта крошка диктует свои условия всей семье».
— Ладно, — сказал он. — Информация о помолвке уже разослана, потому что ты всем нам дала понять, что ты тоже этого хочешь… Нет, не перебивай! Я должен тебе кое-что сказать. Тебе следует ограничить свое общение с моим мастером.
Почему ее все время возмущало все то, что говорил Адриан?
— Мне кажется, это я решаю сама, — сказала она, призвав на помощь всю свою выдержку.
— Разве ты не понимаешь, что позоришь меня? Коль Симон — убийца, Анна-Мария! Который находится здесь только по моей милости! Место ему в тюрьме, он преступник самого отвратительного толка, и кроме того, абсолютно непредсказуем, это просто опасно для жизни!
— Я сама спрошу его об этом. И будьте любезны немедленно остановить оглашение, я против него.
Невероятно возмущенная, она вернулась к своим родственникам. Она слышала, как Адриан драматически пытался захлопнуть после себя дверь, но дверь никак не захлопывалась. Она просто жалобно скрипела без особого эффекта.
Бедняга Адриан! Все, что бы он ни предпринимал, терпит фиаско!
— Как дела, Анна-Мария? — спросил Хейке, немного подкрепившись.
Ей показалось, что он как-то уж слишком внимательно смотрит на нее.
— Спасибо, хорошо, дядя Хейке.
— Ты немного бледная.
— Я просто устала из-за этого праздника.
— Похоже, он удался, — сказала Винга. — И ради Бога, дорогая Анна-Мария, прекрати называть нас «дядя» и «тетя»! Мы еще не чувствуем себя настолько старыми, чтобы нас называли так, хотя, возможно, мы уже такие и есть.
Анна-Мария застенчиво улыбнулась.