Моя сестра живет на каминной полке - Питчер Аннабель. Страница 9

— Скажи что-нибудь, — шепнула Джас.

Я опустил голову. Папа не сводил с меня глаз. Не знаю, сколько он уже дожидался. Долго, наверное. Я положил руку на урну, состроил серьезную физиономию и сказал: «Прощай, Роза». А потом: «Ты была хорошей сестрой» (что неправда) и еще — «Я буду по тебе скучать». Это уж было полным враньем — я не мог дождаться, когда мы наконец от нее избавимся.

Папа открыл урну. Честное слово, открыл! За все года, что я помню, до этого у нас еще ни разу не доходило. Джас с усилием сглотнула. Я вообще перестал дышать. Ничего вокруг себя не видел, только папины пальцы, прах Розы да рвущийся в небо идеальный ромб. Заметил глубокий порез на среднем папином пальце. Когда это, интересно, он поранился? Болит, наверное. Папа попытался просунуть пальцы в урну, но они не пролезали. Он поморгал глазами и стиснул зубы. Подставил дрожащую ладонь. Такую высохшую, как у старика. Наклонил урну, выпрямил. Снова наклонил, сильнее, чем в первый раз. Горлышко почти коснулось ладони. Высыпалось несколько сереньких крупинок. Папа, задыхаясь, рывком поднял урну. Я разглядывал пепел у него на ладони и гадал — чем это было раньше? Розиным черепом? Пальцем на ноге? Ребрами? Оно чем угодно могло быть. Папа большим пальцем с нежностью прикоснулся к пеплу, шепча какие-то слова; мне не было слышно какие.

Ладонь с пеплом сжалась в кулак. Крепко, даже костяшки побелели. Папа глянул в небо, глянул на пляж. Обернулся ко мне, потом уставился на Джас. Он словно ждал, что сейчас кто-нибудь крикнет: НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Но мы молчали. Я думал, он подставит ладонь ветру, чтобы тот сдул пепел, а папа передал урну Джас и шагнул вперед. Море забурлило вокруг его ботинок. Я чувствовал, что краснею. Папа вел себя как ненормальный. Даже Джас смущенно закашлялась. Набежавшая волна замочила папе джинсы. Он сделал еще шаг. Соленая вода пенилась у его коленей. Медленно папа поднял руку со сжатым кулаком. Где-то позади нас послышался радостный девчачий крик — змей взвился прямо к солнцу.

Лишь только папа разжал пальцы, как налетел сильный порыв ветра. Он сбил змея в небе и бросил пепел прямо папе в лицо. Папа вычихнул Розу. Девчонка снова завизжала, теперь испуганно, а какой-то парень с сильным акцентом заорал:

— Падает!

Папа резко оглянулся. Я проследил за его взглядом и увидел большую смуглую руку, пытавшуюся выровнять змея.

Папа затряс головой и громко выругался. Змей шлепнулся на гальку. Парень захохотал, обхватил девушку, и та тоже засмеялась. С громким всплеском папа выскочил из воды и выхватил у Джас урну. Она уже успела закрыть крышку, но папа прижал ее еще крепче и все зло смотрел на парня, будто это тот напустил на нас ветер.

— Как ты? — пробормотала Джас.

В папиных глазах стояли слезы. Мне почему-то вспомнились капли, которые покупают в аптеке, если у тебя какая инфекция, или аллергия, или ты мало ел морковки.

— Хочешь, я… То есть… я могу сама, если хочешь. Сама могу развеять…

Джас еще не договорила, а папа уже отвернулся и зашагал к машине, крепко зажав урну в левой руке. А я быстренько поднял голыш и запустил в море. Он пять раз подпрыгнул! Мой рекорд.

6

В понедельник утром миссис Фармер уселась за стол и зачитала объявления — про клуб садоводов, про диктофоны и про футбольную команду. Я сразу навострил уши, когда она сказала:

— В среду в три часа директор школы проводит отборочный матч. Сбор на школьном стадионе, не забудьте бутсы.

А затем устроила перекличку. Все отвечали: «Здесь, мисс», а Дэниел отозвался: «Здесь, миссис Фармер». Только что не поклонился. Его ангел уже на пятом облаке. Ангел Суньи — на четвертом, а все остальные — на третьем. Только мой до сих пор на первом.

— Как вы провели выходные? — спросила миссис Фармер, и все разом загалдели. А я сидел тихо. — Не все сразу, по очереди. — Миссис Фармер указала на меня: — Сначала Джейми. Ну, чем интересным ты занимался?

Я вспомнил море, а потом вспомнил пепел, а потом — свечки, которые папа зажег вокруг Розы, когда она вернулась к себе на камин. Нет, про мои выходные так просто не расскажешь.

— Можно в туалет? — спросил я.

Миссис Фармер испустила тяжкий вздох:

— Уроки только что начались.

Я не понял — это да или нет, и не знал, как мне быть. Привстал, снова сел.

— Расскажи про свои выходные, — процедила она, как будто я нарочно упрямлюсь.

Раздалось металлическое позвякивание, и сбоку возникла поднятая рука Суньи.

— Можно мне, миссис Фармер! Можно я расскажу! — И, не дожидаясь ответа, Сунья выпалила: — Я познакомилась с сестрами Джейми!

Я разинул рот.

— А, с близняшками! — Миссис Фармер с улыбкой подалась вперед.

Сунья кивнула:

— Они такие славные. Обе.

Миссис Фармер перевела на меня бесцветные глаза:

— Напомни, как их зовут?

Я откашлялся, выдавил:

— Джас…

— …и Роза, — вмешалась Сунья. — Мы все вместе ездили на озеро[2]

и ели мороженое и конфеты, и собирали ракушки, и встретили русалок, и они нас учили дышать под водой…

Миссис Фармер вытаращила глаза, сказала: «Очень интересно» — и начала урок.

— Ну ты и урод! — крикнул мне на перемене Дэниел, и все вокруг заржали. Я сидел на стадионе, сам по себе, и разглядывал собственный башмак, будто занимательней зрелища не найти. — И подружка у тебя чокнутая!

Все опять так и грохнули. Похоже, их там было человек сто. Или — тысяча. Уточнять я не стал. Чтобы хоть чем-то заняться, я развязал шнурок.

— Шизанутый псих! — орал Дэниел. — С русалками трендит и разгуливает в вонючей футболке!

Я стал завязывать шнурок бантиком, но ничего не выходило — руки тряслись. Я до боли впился зубами в согнутое колено. Вроде стало полегче.

— А мне его футболка нравится! — раздался чей-то крик, и сердце у меня замерло.

Сунья запыхалась, будто примчалась ко мне на помощь откуда-то издалека. Я разом обрадовался и разозлился.

— Трусня! — не унимался Дэниел.

И все тут принялись орать: «Девчонка! Мозгляк!» Дэниел подождал, пока дружки угомонятся, и сказал:

— Девчонка за тебя заступается! А самому слабо ответить, как настоящему мужику?

Вот загнул. Полная фигня. Даже смешно! Я бы и расхохотался, только ведь накостыляют.

— Настоящие мужики не носят веночки из маргариток! — крикнула Сунья.

И все хором выдохнули:

— О-о-ох!

Дэниел не нашелся что сказать. Я оглянулся. Сунья стояла подбоченившись, полоскался на ветру ее платок. Чудо-девушка.

— Да пошла ты, — протянул Дэниел скучающим тоном, а у самого лицо серым стало, того же мышиного цвета, что и волосы. Понял, что проиграл. И понял, что я это понял, и зыркнул на меня с такой ненавистью. У меня даже мурашки по спине заскакали. — Ну их, этих лохов. Пускай друг с дружкой водятся. — И пошел прочь, громко хохоча над какой-то хохмой, которую отпустил Райан.

Остались только мы с Суньей. Было так тихо, будто мы сидим в телевизоре с выключенным звуком.

Я хотел сказать: «Какая ты храбрая». И еще хотел сказать: «Спасибо». Но больше всего мне хотелось спросить про мое кольцо изолентовое — у нее оно или нет? Но все слова застряли в горле, в точности как куриная косточка, которую я проглотил, когда мне было шесть лет. Сунья, похоже, ни в каких словах и не нуждалась. Она улыбнулась мне, показала на свой платок и убежала.

В первый раз с тех пор, как ушла мама, я рад, что она больше не живет с нами. Сегодня вечером нам будет звонить директор.

— Мы не потерпим воровства в нашей школе, — отчеканил он, а миссис Фармер сняла моего ангела с первого облака и сунула в левый нижний угол.

Это случилось после обеда. Дэниел и Райан пожаловались, что у них украли часы. А затем Александра и Мэйзи заявили, что у них пропали сережки. Я поначалу не обратил внимания. В Лондоне у нас вечно что-нибудь пропадало. Подумаешь. Но здесь, похоже, это событие мирового масштаба. Все заохали. А миссис Фармер так и застыла столбом у доски. Волоски у нее на бородавке встали по стойке смирно, как солдаты в военных фильмах.