Безмолвная - Герритсен Тесс. Страница 37

Хороший мужчина, которого по-прежнему раздражает то, что я коп.

Габриэль мудро не стал вступать в беседу и сосредоточился на том, чтобы уговорами засовывать крошечные кубики картофеля в рот Реджины.

— Итак, сейчас вы услышали нашу важную новость, — провозгласил Корсак и поднял бокал вина. — За семью!

— Давай, Джейн! Габриэль! — подгоняла Анджела. — Давайте все вместе произнесем тост!

Стоически Джейн подняла бокал и пробормотала:

— За семью.

— Подумать только, — произнес Корсак, посмеиваясь, пока радостно пожимал ей руку. — Теперь ты можешь называть меня папой.

— Ты неправильно смотришь на это событие, — сказал Габриэль, когда они ехали домой с Реджиной, спящей на заднем сиденье. — Они были двумя одинокими людьми, а теперь посмотри, как они счастливы. Они идеально подходят друг другу.

— Ага. Она готовит. Он ест.

— Они могли бы найти кого-то гораздо хуже.

— Они оба восстанавливаются после тяжелого разрыва. Еще слишком рано жениться.

— Жизнь коротка, Джейн. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой. Она может исчезнуть в одно мгновение. Требуется всего-то обледенелая дорога и пьяный водитель.

Или пуля в темном переулке.Да, она знала, потому что слишком часто видела, как обрывается жизнь. Видела, как каждая смерть вибрациями проходит по живым. Она вспомнила опустошенное лицо матери Джоуи Гилмора и горе, что заволокло глаза Патрика Диона, когда он говорил о своей дочери Шарлотте. Девятнадцать лет спустя эти вибрации все еще ударяли по оставшимся в живых.

— Я боюсь того, как воспримут эти новости мои братья, — сказала она.

— Думаешь, они плохо это воспримут?

— Фрэнки закатит истерику. Он ненавидит даже саму мысль о том, что мама и другой мужчина, понимаешь…

— Спят вместе?

Джейн вздрогнула.

— Признаю, это вызывает и у меня нервную дрожь. Мне нравится Корсак. Он порядочный человек и будет относиться к ней надлежащим образом. Но, Господи, она же моя мать.

Габриэль рассмеялся.

— И твоя мать все еще занимается сексом. Прими это. Просто позвони Фрэнки и покончи с этим.

Но когда они вернулись домой, Джейн оттягивала намеченное и намеренно избегала телефона. Вместо этого она поставила чайник на плиту и уселась за кухонный стол, чтобы снова взяться за свои библиотечные книги. Иллюстрация Царя Обезьян пристально смотрела на нее, лапы сжимали посох, картинка была настолько угрожающей, что Джейн с неохотой прикоснулась к книге, перевернув страницу.

Это было обезоруживающе приятное начало сказки о добродетельном и ученом юноше по имени Чэнь Э. После женитьбы на писаной красавице он был назначен начальником отдаленного округа. Вместе с беременной новобрачной и их слугами он отправился через плодородные и цветущие деревни к новому месту назначения. Но к тому времени, как они добрались до переправы через реку, очаровательная сказка внезапно превратилась в кровавую историю о резне, когда напали вооруженные бандиты. В конечном итоге, это оказалась совсем не милая сказочка, а рассказ о воплях и ужасе, о разрубленных телах, брошенных в бушующую реку. Только один человек не был убит той ночью: беременная жена, похищенная из-за ее красоты, заточенная в плену у убийц, которая ожидала рождения своего обреченного ребенка.

Свист чайника оторвал Джейн от истории. Она подняла глаза и увидела Габриэля, который выключил горелку и залил кипятком заварочный чайник. Она даже не услышала, как он вошел в кухню.

— Увлекательное чтиво? — спросил он.

— Иисусе, это жуткая книга, — произнесла она, содрогнувшись. — Уверена, что не стала бы читать эти предания своему ребенку. Возьми хоть эту, «Историю о Чэнь Э». Это история о кровавом побоище на паромной переправе, и единственный выживший — беременная женщина, захваченная в плен убийцами.

Он поставил чайник на стол и уселся напротив нее. Весь вечер он покорно молчал, и она заметила глубокую складку между его бровями. Знак крайнего недовольства, который она увидела только сейчас, в ярком свете их кухни.

— Знаю, я не в силах изменить твое мнение по данному делу, — сказал он. — Я всего-навсего хочу еще раз высказать свои опасения.

Она вздохнула.

— Принято к сведению.

— Джейн, это не выходит у меня из головы. То, как ты выглядела, когда пришла домой в ту ночь. В трансе. Вся одежда в крови. Я не видел тебя такой потрясенной с тех пор, как…

Он не произнес имени, но они оба знали, что он думал о чудовище, которое свело их вместе. Мужчине, который оставил шрамы на ее ладонях, чьи кровавые следы до сих пор проходят сквозь ее ночные кошмары.

— Ты не забыл, чем я зарабатываю на жизнь? — спросила она.

Он кивнул.

— И я знал, что будут дни вроде этих. Я просто не понимал, как тяжело с этим жить.

— Ты когда-нибудь жалел об этом? — тихо спросила она.

— О женитьбе на копе?

— О женитьбе на мне?

— Ну, как раз сейчас. — Потирая подбородок, он издал преувеличенно задумчивое «хммм». — Дай мне подумать над этим.

—  Габриэль.

Он обернулся к зазвонившему телефону.

— Почему ты задаешь этот вопрос? — сказал он, выходя из кухни, чтобы ответить на звонок. — Я ни о чем не жалею. Я всего лишь говорю тебе о том, что мне не нравится происходящее, а ты встаешь из-за этого на дыбы.

— Мне это тоже не особо нравится, — ответила она и снова взяла книгу. История о Чэнь Э. Как и «Красный феникс», это был рассказ о кровопролитии. А похищенная женщина, подумала она, напоминает Шарлотту Дион.

— Джейн, это тебя, — Габриэль стоял с телефоном в руке и озабоченно смотрел на нее. — Он не представился.

Она взяла трубку. Почувствовав, что муж наблюдает за ней, она ответила:

— Детектив Риццоли.

— Я знаю, что вы спрашивали обо мне, поэтому я решил перестать ходить вокруг да около. Давайте-ка вы и я поговорим лицом к лицу. Завтра в четыре в моем доме. Только вы и никого больше. Можете передать своему мужу, что ему не о чем беспокоиться.

— Кто это? — спросила она.

— Кевин Донохью.

Она внимательно посмотрела на Габриэля. Едва сдерживая голос, она произнесла:

— О чем вы хотите поговорить, мистер Донохью?

— О «Красном Фениксе». Ваше расследование сошло с рельсов. Полагаю, пришло время прояснить некоторые вещи прямо сейчас.

Глава двадцать первая

Хотя Фрост и Тэм наблюдали за ней из своих припаркованных машин, Джейн была одна и чувствовала себя из-за этого тревожно и незащищено, когда позвонила во входные ворота Кевина Донохью. Мгновение спустя двое мускулистых мужчин уже шагали к ней по подъездной дорожке, у обоих из-под курток торчали бросающиеся в глаза выпуклости оружия. Они не задавали вопросов, просто провели ее через ворота и снова заперли их у нее за спиной. Когда она проходила под аркой, то заметила камеры наблюдения, вмонтированные наверху. Каждое ее движение отслеживалось.

Следуя за мужчинами по дорожке, она отметила отсутствие деревьев и кустарников. Здесь был лишь обширный газон и бетонная подъездная дорожка с уродливыми фонарными столбами, на которых было установлено еще больше камер видеонаблюдения. Это прямое доказательство того, что быть королем ирландской мафии — сомнительное удовольствие. Ты никогда не перестаешь поглядывать за плечо, потому что знаешь, что где-то там притаилась пуля с твоим именем.

Насколько был богат Донохью, настолько же и удручающе безвкусен. Это стало очевидным, как только Джейн вошла в дом и увидела примитивные пастельные картины, развешанные по стенам. Они выглядели точь-в-точь как выпускаемые большим тиражом пейзажи, которые продают в каждом местном торговом центре. Сопровождающие привели ее в гостиную, где в гигантском кресле восседал огромный мужчина, раздутый словно жаба. Ему было около шестидесяти, гладко выбритый и лысеющий, с голубыми глазами, глядящими из-под тяжелых век. Мужчине не было нужды представляться, она и так знала, что этим Джабба Хаттом [40]был Кевин Донохью, известный своим впечатляющим аппетитом и не менее впечатляющим дурным нравом.