Смятение чувств - Бэлоу Мэри. Страница 95

– Я не могу шевельнуться, Дэйв, – выкрикнул он. – Ну, лови его. Ты должен его поймать.

Нелегко кидать ребенка, когда руки уже в воде на уровне груди, плечо прострелено пулей, а сам ребенок дико верещит. Но берег был совсем рядом, и Дэйв, опустившись на колени, наклонился вперед.

Ребенок упал в воду, но Дэйв сумел в мгновение ока выловить его, встать на ноги и опустить Чарльза в протянутые руки Бекки.

«Черт побери, – подумал Джулиан, – этот камыш оказался смертоносной ловушкой». Камыши удерживали его ноги, как щупальца гигантского осьминога. Джулиан глубоко вдохнул и, стремясь высвободиться, нырнул. Но до того, как вновь вынырнуть, чтобы сделать очередной вдох, ему удалось выпутать только одну ногу.

Джулиан взглянул на берег, но на Кардвелла все еще никто не смотрел. Его близкие знали, что плавает он хорошо, и не думали, что ему угрожает реальная опасность. Все их внимание было сосредоточено на ребенке, который плакал на руках у Ребекки; Дэйв крепко обнимал их обоих, а Луиза укутывала Чарльза в одеяло. Граф держал свою дочь и наблюдал за происходящим.

Миновало лишь несколько секунд с того момента, как малыша вытащили из воды. Джулиан знал, что вскоре займутся им самим. Он знал, что они – Бекка, отец и Дэвид – любят его. Он знал, что Дэвид и отец всегда любили его и относились к нему с момента его приезда в Крейборн как к брату и сыну, будучи озадачены странным уходом из жизни его собственных мамы и папы.

Они его любили, но там, на берегу, они и без него образовали полную семейную группу: отец со своей новой семьей, Дэйв и Бекка с Чарльзом. Эти трое тесно сгрудились вместе, игнорируя тот факт, что больше не принадлежат друг другу: ведь муж Ребекки – Джулиан. И Бекка – Джулиан это знал – с ним не разведется. Бекка никогда не избрала бы легкий выход, если, с ее точки зрения, он влечет за собой грех.

Образ семьи и мысль о своем незваном вторжении в нее, несмотря на уверенность в том, что его любят, пришли на ум Джулиану за несколько секунд до того, как находящиеся на берегу люди наконец забеспокоились и решили обратить на него внимание.

Он почувствовал, что камыши снова опутали его уже освободившуюся ногу. Раненое плечо болело, и правая рука стала быстро неметь. Он пока еще мог легко освободиться самостоятельно. Вода всегда была для него чуть ли не родной стихией. И если бы рука полностью отказала, то можно было бы позвать на помощь Дэвида. Но…

Взгляд Джулиана снова остановился на Ребекке. Она держала в руках завернутого в одеяло сына, которого любила больше собственной жизни. Голову Ребекка опустила на широкое плечо Дэвида.

Еще утром Джулиан сказал, что хочет сделать для нее хоть, что-нибудь. Он страстно желал совершить нечто достойное, чтобы оправдать любовь Ребекки. Ну что же…

Он нырнул под воду, чтобы распутать стебли, которые оплели его ноги, но предварительно не сделал глубокого вдоха. Джулиану стало страшно, кода он задергал запутавшимися в камышах ногами, но никакого решения он еще не принял. У него еще было время. Если бы он выкорчевывал стебли ногами и вырывал их здоровой рукой, то смог бы в два счета высвободиться.

И тут он наконец решился. Надо совершить в жизни хотя бы один достойный поступок. Надо не думать, не колебаться, а действовать. Действовать, пока им полностью не овладело малодушие – этот бич всей его жизни. Джулиан открыл рот и постарался сделать как можно более глубокий вдох. В его легкие хлынула вода…

* * *

Дэвид встретил отца по чистейшей случайности в трех милях от дома. Это произошло на перекрестке, по обе стороны которого росли большие деревья. Если бы Дэвид подъехал минутой раньше или позже, они окончательно разминулись бы друг с другом. Его окликнул граф, ибо Дэвид думал только о том, чтобы поскорее добраться к столь далекому месту назначения, и не оглядывался по сторонам.

Граф выглядел озадаченным, когда Дэвид спросил его, в чем дело и почему он едет домой, хотя сам просил передать, что у него весьма срочное дело в коттедже Уиггинса. Отец ответил, что за последние три недели он не ездил туда ни разу и пока в этом нет необходимости.

И тогда лорда Тэвистока осенило. Он отнюдь не сомневался, что за странным сообщением скрывается Шерер, цель которого состоит в том, чтобы сбить его с пути. Но почему? С пути куда? Дэвид собирался поехать на озеро, потому что там сейчас женщины и дети. Знает ли это Шерер? Конечно, знает. Похоже, он всегда знает все о Джулиане, Ребекке и Дэвиде.

И если Шерер счел нужным помешать виконту и графу отправиться на озеро… Если Шерер знал, что Джулиан отправился в гостиницу…

– Твоя лошадь не устала? – спросил Дэвид. – Она может скакать галопом? Нам необходимо как можно скорее добраться до озера.

Отец нахмурился, но в голосе Дэвида прозвучала такая тревога, что они оба сразу же развернули лошадей и поскакали галопом обратно в сторону Крейборна; лишь через несколько мгновений граф стал подробно расспрашивать. Дэвид постарался отвечать по возможности короче. Он не мог представить себе, что за опасность нависла над Ребеккой, но был уверен: ей что-то угрожает. У Шерера явно не в порядке с головой. Вместо того чтобы вызвать Джулиана на дуэль и попытаться убить его за причиненную обиду, сэр Джордж замыслил что-то нехорошее по отношению к Ребекке.

Очутившись под окружающими озеро деревьями, граф и виконт спешились. Попытка пробраться между деревьями верхом лишь замедлила бы их продвижение к цели. Оставшуюся часть пути они преодолели бегом, и граф лишь ненамного отставал от Дэвида.

То, что увидел Дэвид, когда перед ним открылось озеро, на мгновение чуть ли не парализовало его. Шерер стоял спиной к озеру, очень близко к воде. Одной рукой он прижимал к себе Чарльза, а в другой держал пистолет. В нескольких футах от сэра Джорджа стоял Джулиан, явно готовый к прыжку. Ребекка застыла на одном из одеял, плотно прижав кулаки ко рту. Перепуганная Луиза держала на руках Кэти.

Дэвид закричал и услышал за спиной крик отца. Почти в этот же момент Шерер отвел назад руку и швырнул Чарльза в озеро. Ребекка громко закричала. Джулиан нырнул в воду, а Шерер выстрелил в него.

Дэвид услышал выстрел и почти одновременно – еще один. У него мелькнуло странное чувство, похожее на дежа-вю – словно он уже видел однажды эту кошмарную сцену. Сэр Джордж обернулся и посмотрел на Дэвида. В глазах Шерера застыло изумление. Затем он рухнул лицом вниз. Дэвид взглянул на свой дымящийся пистолет.

Это продолжалось, возможно, не более секунды. В следующее мгновение Дэвид бросился к озеру, пробежал мимо истошно кричавшей Ребекки, заметил в озере пятно крови и Джулиана, который, к величайшему счастью, держал голову Чарльза над поверхностью воды. Младенец кашлял и исходил слюной. Но главное – он был жив.

Дэвид сдержал инстинктивное желание нырнуть за ними и заставил себя думать и действовать, как подобает боевому офицеру. Паника никогда не спасала жизней. Он быстро взглянул вправо, но смерть Шерера не вызывала никаких сомнений… Голова сэра Джорджа была откинута в сторону. Глаза широко раскрыты. Кровь медленно сочилась изо рта… Дэвид бросил пистолет на траву, окликнул Джулиана и протянул руки в его сторону.

Джулиан, обычно такой спокойный, был сейчас предельно взволнован. Естественно – ведь его ранили. Кажется, в плечо. Видимо, ему очень больно. Но рана не лишила его возможности двигаться – значит, она не очень тяжелая. Чарльз громко кричал и извивался, что в данных обстоятельствах можно считать неплохим признаком. Ребекка перестала пронзительно кричать.

– Передай его мне, – обратился он к Джулиану подчеркнуто спокойным тоном. По своему военному опыту он знал, что, если проявлять хладнокровие, то всеобщая паника довольно быстро идет на спад. Однако, поскольку Джулиан запутался в камышах, он не смог просто передать Чарльза из рук в руки и попытался перебросить его. Малыш упал в воду совсем близко от берега. Дэвид подхватил его чуть ли не до того, как тот коснулся поверхности воды.

Только когда Дэвид почувствовал у себя на руках мокрое тельце сына и встал, до него стало доходить, чем же все это грозило обернуться. Чарльз мог просто захлебнуться. К этому моменту их сын мог уже умереть. Дэвид повернулся, передал ребенка в руки Ребекке, вплотную приблизился к ним обоим и прижал их к себе, будто достаточно лишь силы его рук, чтобы навсегда уберечь их от любой опасности.