Четыре Ступени (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 91

- Что это было, Юр? - повторила Светлана.

- Катарсис, Свет.

- Что, что? - поразилась она.

Катарсис. Надо же. Ну и сравнение подобрал. Очищение. Чего от чего, хотелось бы знать? Спросить, может? Не стала. Опасная, зыбкая, как болото, тема. Вдруг он чего похлеще закрутит? Мозги тогда сломаешь. Мозги ломать не хотелось. Не нужно напрягаться вообще. Так хорошо просто лежать рядом с Дроном. Слушать, как тикают механические часы, стоящие на компьютерном столе, как глубоко, спокойно дышит Дрон, как гулко стучит его сердце. Гулко стучит и редко, реже, чем у неё . Если повернуть голову и уткнуться носом ему в плечо, то можно снова вбирать в себя Юркин запах. Его запах, только ему присущий. Странно и удивительно. Непонятно. Естественно. Словно так и должно быть. Ведь никто не обещал Светлане тихой гавани, а получается, место у Юрки под боком - точно обещанная судьбой тихая гавань. Её законное место в этом мире. Хм, хорошо и спокойно. Спа-а-а-ать! Сладко, сладко спать. Глаза слипаются.

- Эй, солнце моё! - позвал Дрон. - Ты там заснуть что ли надумала?!

Светлана приподняла отяжелевшие веки:

- Я половину жизни проспала. Лишь сегодня проснулась, - сонно бормотнула, пытаясь повернуться на бок и свернуться калачиком.

- А родителям позвонить, чтоб не волновались? - не то ехидство прозвучало в голосе у Дрона, не то забота. С полтыка не понять.

В принципе, вариант ночного отсутствия Светланы дома учитывался изначально, родители предупреждены. Но почему бы не поставить их в известность дополнительно и окончательно? Кстати, сколько там на часах натикало? Отчего так спать хочется?

Светлана произвела над собой немалое усилие и села. Зевота раздирала рот. Совсем не хотелось слезать с софы, шлёпать на кухню к телефону. Юрка провёл рукой по её спине, прямо по линии позвоночника. Рука у него была тёплая, сильная и нежная одновременно. По спине побежали приятные мурашки.

- Ты чего отвернулась? Стесняешься, что ли? Зря.

- Я где-то читала, что не стесняется только женщина, равнодушная к мужчине, которому… с которым… - необходимая концовка фразы никак не подбиралась. Либо грубо получится, либо патетично, а должно быть точно, просто, красиво, как красиво было случившееся между ней и Дроном.

- А-а-а… - зевнул Дрон. - Это у Лазаря Карелина пассажик был. Надо же, каких писателей ты предпочитаешь. Хороший писатель. Но в этом соврал. А может, не знал просто. Стесняется лишь неуверенная в себе женщина, комплексующая. Чего тебе-то комплексовать? Посмотри, какая ты красивая. Да не в зеркало…

Светлана, уже бочком слезшая с софы и потянувшаяся рукой к валявшейся на полу безразмерной рубахе Дрона, - укутаться поскорей, - замерла.

- Ты на меня посмотри, - тихо продолжил запнувшийся на мгновение Дрон. - И увидишь, какая ты на деле красивая.

Она последовала совету Юрки. Недоверчиво, тревожно заглянула ему в лицо, ища подтверждения только что произнесённым словам.

- Чёрт! - охнул Дрон. Перегнулся, поймал своей рукой её руку, потянул к себе властно, уверенно. - Потом правду шукать будешь. Иди сюда. И родителям потом…

Потом ей стало уже не до правды, не до звонка родителям. Беспокойной искрой выстрелила из, казалось бы, забытого навек прошлого фраза Натки Мальковой о Дроне: “…трахается, как бог…”. Выстрелила и растаяла. Светлана успела ещё подумать о причудах памяти, о несправедливости для них с Дроном мальковского утверждения. Трахаются самки с самцами, удовлетворяя физические потребности. А у них с Юрой совсем иначе получается. Вдруг это… Всё померкло. Опять остались только его губы, его руки, его запах, его приятно тяжёлое тело и дивное ощущение сначала распада, потом нового рождения.

Часы на компьютерном столике продолжали тикать, как ни в чём ни бывало. Отсчитывали секунды, минуты. Два мира существовали рядом, пересекались, не смешиваясь. В одном с тихим постукиванием, пощёлкиванием время шло, управляя жизнью. В другом мире времени не было. А что было? Жизнь была, спрессованная тысячекратно. Были Светлана с Юркой, их свободное парение на волшебном облаке. Никого и ничего больше.

Облако вдруг показалось неудобным. Пружины, или металлический каркас, непонятно, мяли уставшую спину. “Надо бы заставить Юрку поменять подушки у софы” - мелькнула равнодушная мысль. Мелькнула и растворилась в ночной тьме. Губы, набухшие, одеревеневшие, гудели. Светлана даже шевелить ими не пыталась, как не пыталась изменить положение в усмерть намаявшегося тела. Лежала на спине, смотрела на смутно различимый потолок.

- Ты не жалеешь? - осторожно полюбопытствовал Дрон. Старался придать голосу безразличную интонацию. Однако шумное его дыхание стихло.

О чём она должна жалеть? О дружбе, которой больше нет, которой теперь не может быть? О новых сложностях впереди? Всё так запуталось. И нет сил что-то в своей жизни решать сейчас, немедленно. Желания тоже нет. Пусть всё идёт, как идёт. Со временем, наверное, само расставится по нужным местам

- Не жалей, солнце моё, - Юрка выговаривал слова ровно, успокаивающе. - Не о чем. Что бог ни делает, всё к лучшему. Слушай, а давай чаю попьём?

- Что сделаем?

- Чаю попьём.

- Прямо сейчас?

*

Что бог ни делает, всё - к лучшему. Эту Юркину установку Светлана обдумывала несколько дней. Вертела и так, и сяк. Вопросы скапливались, ответы на них не находились. Интересно, почему жизнь непрестанно бомбардирует человека вопросами? Дескать, ну-ка, отгадай. Словно человеку и заняться-то больше нечем, как только ответы на каверзные вопросы отыскивать.

Заняться Светлане было чем. Для начала перетащить компьютер к Ольге Александровне. Возвратившись домой, отмахнувшись от родителей, кинувшихся к ней с взволнованными лицами, с нетерпеливым “ну, что?”, она неспешно позавтракала, позвонила Рябцеву, вызвала его к себе.

Витька пришёл быстро. Правильней сказать, примчался. Осмотрел монитор, процессор. Снисходительно растолковал Светлане порядок необходимых действий. Сам отправился по ближайшим магазинам добывать нужные по размеру коробки. Светлана, спасаясь от нетерпеливого интереса родителей, до возвращения Рябцева спряталась в ванной, затеяла мелкую постирушку. И пока жамкала в тазике нижнее бельишко, против воли вспоминала прошедшую ночь.

Они пили с Дроном чай, обмениваясь короткими, нейтральными фразами. Оба сильно устали. Оба были тихо-радостны. После чая отправились спать. Заснули в мгновение ока. А рано утром, прямо-таки неприлично рано, Светлана проснулась. Отдохнувшая, сразу вспомнившая о своём грехопадении накануне. Надо было остаться на месте, дождаться пробуждения Юры. Но она не смогла. Ночная эйфория под действием яркого утреннего света растаяла без следа. В голову лезли сплошь трезвые мысли. Трезвее некуда. Светлана осторожно выбралась из-под тяжёлой руки Дрона, обхватившей её поверх мягкого пледа. Постояла под душем, надев на голову полиэтиленовый пакет, в котором раньше лежал увядший огурец. Не хотелось мочить волосы. Затем, порывшись в кухонных полках, сварила кофе и овсяную кашу - единственное, что умела прилично готовить. Кофе выпила сама, кашу оставила человеку, внезапно ставшему самым близким и дорогим. Столько лет были рядом, а она, глупая, не видела, не замечала в себе ростков любви к нему. Не к другу, к мужчине. Ольга Александровна несколько раз объясняла ей аккуратно, намекала тонко. Нет, надо было, вперив взгляд в далёкие горизонты, отыскивать, не появится ли у дальней черты настоящий рыцарь. Да он близко был совсем, только руку протяни. Настоящий. Без страха и упрёка. Ну, что, что мешало ей разглядеть Юрку? Сколько времени потрачено напрасно, сколько душевных сил! Давно могла стать счастливой. Пусть невзаимная получится любовь. Пусть Юра пожалел её вчера, приласкал, как бездомного щенка. Но до какой высоты вознёс! Дубов ему в подмётки не годится. К чёрту всяких Дубовых!

Светлана помыла посуду, прибралась на кухне. Всю квартиру прибирать надо. Берлога натуральная. Раньше не замечалось, теперь больно било по глазам. Она оделась. Было желание оставить Юрке записку, удержалась-таки. Заглянула в комнату, подкралась к софе. Он спал. Бледный. С тёмными кругами подглазий. И такой родной! Роднее не придумаешь. Еле слышно постанывал, морщил лоб. Поцеловать бы, погладить щёку. Нет, пусть спит. Ему обязательно нужен отдых.