Защитник и Освободитель - Крабов Вадим. Страница 67

— У меня пять миров, кроме этого, — продолжил, «испарив» огрызок и тщательно вытерев рот, — в них семь Разумных рас почитают меня, но с людьми так плотно столкнулся впервые. Хотя они есть везде, где позволяют подходящие условия, но я как-то обходился без их веры.

— А интересное вы племя! — лукаво воскликнул Бог, — Есть в вашей душе что-то настоящее. Настолько противоречивое, что… взять хотя бы тебя. Нет, ты — не показатель.

— Это почему же? — возмутился Рус и заткнулся, сам поняв сказанную глупость. Эледриас неожиданно деликатно не обратил внимания на его реплику.

— Грация. Такая буря чувств! Рвется, мечется туда-сюда и… счастлива! Совсем не глупым счастьем, хоть и выглядит глупышкой. Она по-своему мудра. Знаешь, что она тебя до сих пор любит?

— Догадываюсь, — пробурчал Рус, — но и Андрея тоже! Его гораздо больше. И я рад за неё, черт побери! — закончил фразу уже уверенным тоном.

Огорошил его бог поначалу. Но обдумав и разложив всё по полчкам, пришел к выводу в собственном стиле: «Да пошло оно всё! Правильно я поступал, хорошо, что в пятно не шел — скрутило бы. Спасибо, «брат», — мысленно передразнил Эледриаса, — успокоил. А то я, можно подумать, сомневался…».

— А разве у тех же эльфов такого не бывает?

— Не бывает, — заверил его Бог, — есть у меня один клан «снежных». Эльфы самая древняя раса и разделились на множество… подвидов, — подыскал в русском подходящее определение, далеко не точное, — так у них страсть — так страсть, на всю длинную жизнь. Злодей — значит злодей, праведник — так праведник. Они не мечутся. Выбрали жизненный путь и идут по нему методично и неторопливо. Их Воля сильнее людской… но только потому, что не распыляется.

— Потому они и угасают, уступают свое место другим, — закончил за него Рус.

— Возможно, — согласился собеседник, — а люди везде; где медленно, где быстрее, но вытесняют остальных. Если между собой договариваются. В общем, я совсем не против, что мне достались тысячи почитателей — людей.

— Сколько? — заинтересовался бывший раб.

— Около сотни тысяч во всех шести пятнах. Назвать по именам? — усмехнулся Бог, видя изумление на лице Руса, — Много рабов в ойкумене, и многих ты отправил в пятна, — благодарностью, разумеется, и не пахло.

— Ух ты! Это гораздо больше, чем я ожидал! — обрадовался «борец за свободу» и продолжил на волне этой радости, — Вот ты всё понять не можешь, почему я отказался от божественности? Ты говоришь слова о счастье, о любви, о душевных метаниях, но сам этого не понимаешь! Так ведь?

Эледриас слушал с абсолютно невозмутимым видом.

— Я знаю, я был Богом. Нет, понимать-то понимаешь, но… прочувствовать не можешь, не дано. Забавно, правда? Можешь находиться одновременно в тысячах реальностях, думать о миллионах вещей разом, принимать любые облики, повелевать Силой, чувствовать её мельчайшие отголоски. Да что говорить — твои возможности практически безграничны! — Что далеко не так. Рус это знал, но как там у классиков: «Остапа понесло». — А с человеческой душой разобраться не можешь! Так вот, объясняю: я не хотел отказываться от любви и мгновений счастья, которое она дарит. Любви в широком смысле. Раньше я бы сказал в «божественном», но когда побывал в вашей шкуре, то понял — в человеческом. Здесь, «внизу» её как бы не замечаешь, но я почувствовал разницу и мне еще больше опротивело ваше состояние. Гелиния, конечно, сильно повлияла и не только она! Счастье находится везде и оно бывает мимолетным и лишь потом понимаешь, что это было оно… а бывает долгим… — тут вдохновение кончилось и Рус запутался в точных формулировках того, что сам понимал только интуитивно, — людская душа, короче, потемки. Хоть ты и видишь её насквозь, но не понимаешь. Где-то так, — у него пересохло в горле, и невозмутимый Эледриас любезно подал ему бокал легкого вина.

— Спасибо, — поблагодарил Рус, проглотив одним махом воистину «божественный напиток».

— Да предложи любому другому возможность стать Богом — он не откажется, — усмехнулся Эледриас, — я слышал о нескольких людях, которые достигли божественности. Вечная жизнь! Страх смерти пронизывает вас от рождения до кончины. Могущество! Все хотят стать сильнее и так или иначе повелевать — манипулировать другими…

— Я не исключение, — перебил его бывший «коллега», — но как мог, я уже объяснил тебе о себе. За других — не отвечаю. Кстати, у них была «пробная попытка»? Уверен, половина бы отсеялась.

— Возможно, — согласился Бог, — честно скажу, многое из твоей речи не понял, со многим не согласен. Но не стоит продолжать этот бессмысленный спор, тем более ни тебе, ни мне не ведомо главное: откуда у тебя такая Воля? — сказал, пристально вглядываясь в Руса разноцветными глазами, словно все-таки спрашивая «А вдруг?».

Его собеседник отрицательно покачал головой:

— Знаю одно: «Надо только поверить!». Это фраза периодически всплывает после беседы с Геей. Я не во всем согласен. Иногда вера бывает излишней… ты понимаешь, о чем я.

— У тебя много страхов, но этот, безусловно, основной. Не желаешь погостить у меня? — внезапно предложил он.

— Конечно! Да, но время… у меня дел… — Рус, ошарашенный неожиданным предложением, снова споткнулся на одном и том же, — да понял уже! — проворчал, злясь на свою тупость. — Идем.

— Идем, — в этот раз Бог не стал деликатничать, а открыто издевательски усмехнулся и… исчез.

Рус, ожидая оказаться в чертогах Эледриасом, удивленно отрыл рот, смотря на пустое кресло. Для достоверности оглядел свой неизмененный кабинет.

«Это типа шутка? Вот тебе блин и Защитник с Освободителем… Да это проверка, гребаный бабай! Тьфу на него, проверяльщика хренова!», — но принялся тщательно восстанавливать в памяти обстоятельства «исчезновения» Эледриаса.

Оказалось — элементарно. Бог стал Силой. Что ж, придется поступить примерно так же. Вспомнил объяснения Отига и… наплевал на них. Не стал «вливать» Силу в себя, а наоборот, «вошел» в неё. Она, хоть и не ощущалась «родной», какой была когда-то в пятне, но все же «приняла за своего», ничуть не обижаясь.

Кто бы сомневался, что чертогами Эледриаса окажется поляна в альганском Лесу? Каганский «элемент» заключался в каменном столе, который ломился от вина и фруктов, человеческая часть была представлена удобными полу-креслами — полу-лежанками — популярной мебелью для пиршеств в богатых архейских домах. И еще, пожалуй, целиком запечённой большой домашней птицей Цекаркой — отдаленно напоминающей земного индюка. К птице прилагались всевозможные соусы и хлеб.

— Быстро ты, — невозмутимо сказал Эледриас и пригласил к столу. Рус, при виде обилия вкуснятины, почувствовал зверский голод, — время я остановил, не переживай, — произнес с явной издевкой.

— Спасибо, брат, — Рус не уступил в язвительности.

— Да, все хотел спросить, — заговорил он, обгладывая нежнейшее крылышко, — что там эльфы мололи о «векторах» Силы? Я как ни старался, не смог заметить.

— Правильно не заметил, — ответил Бог, наслаждаясь незнакомым Русу фруктом, — Сила не имеет направления. Если только маг или бог не задаст её в структуре или в Слове. На Валае, когда эльфы разделились на альганов и каганов, которые выбрали себе другого бога… Молчи! — воскликнул он и готовое сорваться с уст его «брата» Имя, застряло у него в горле, — никогда не называй Их Имен, понял? — сказал так грозно, что у Руса по спине пробежались огромные многотонные мураши. — Зря ты рассказал Имя одно из них своим тиренцам, — продолжил уже более спокойно, — но будем надеяться, не часто они его произносят, не дойдет…

— Те боги и устроили своим посвященным несовместимость в виде «разнонаправленных» Сил. Это чтобы не раздирать единую, — он обвел рукой вокруг, как бы подтверждая свои слова, — Сила одна, а богов было двое. Такое бывает. В основном у древних рас, когда они сами по себе — Сила.

— А ты сам выбрал свой образ? — поинтересовался Рус, почти насытившись и опьянев от обманчиво слабого вина. Силой трезветь не хотел, а Духи и вовсе не откликались. Засели в своем расслоении — пушкой не выгонишь!