Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 65

Кочевье обозначилось утром четвертого дня дымками на фоне ясного неба. Отряд повернул прямо на дым и спустя полчаса остановился на взгорке перед широкой долиной – овальной выемкой среди ровной степи, на дне которой блестели льдом два прямоугольника водопоя возле колодцев и вытянулись в два ряда полтора десятка шатров.

– Э-гей! – радостно помахала сородичам шаманка. – Я приехала!

Эффект оказался прямо противоположен ожидаемому: подняв глаза на гостей, татары засуетились, торопливо доделывая свои дела – хватали кожаные ведра с водой, привезенный откуда-то хворост, отпускали или уводили с собой овец. Считанные минуты – и они очень быстро разошлись по своим жилищам, предоставив нукерам великого бея созерцать утоптанную землю посреди кочевья, да двух мужиков, явных невольников, безразлично черпающих воду из-под древнего каменного купола степного колодца.

– Чего это они? – не понял Тирц.

– Они ведь знают, что ты ифрит, – погрустнела шаманка. – Что меня отдали ифриту. Теперь ни за что не выйдут, пока не уедем.

– А как же тайна?

Колдунья немного подумала, потом вздохнула:

– Бабу Масуду нужно спросить. Она меня не оттолкнет.

– Бабка твоя? – понял Тирц. – Значит, тоже ведьма?

– Шаманка, – поправила невольница. – Она меня учит… Учила… Чему успела…

– Подождите здесь, – обернулся Менги-нукер к сотникам охраны. – Отсюда мы никуда не денемся. – А потом кивнул женщине: – Показывай.

Колдунья хлопнула ладонью по крупу коня, и тот неторопливо поспешил вниз. Ее хозяин тронулся следом. Они объехали стойбище вокруг и остановились у небольшого шатра, больше похожего на вигвам: несколько скрещенных длинных жердей, укрытых сшитыми между собой шкурами так, чтобы снизу не поддувало, а вверху оставался проем для выходящего дыма. Покрытие выглядело довольно живописно – на нем имелись и овечьи, и то ли волчьи, то ли собачьи шкуры, и лошадиные, и заячьи, и даже какие-то мелкие клочки, вроде шкур тушканчиков или сусликов.

Пахло от вигвама тоже соответствующе – словно от скотобойни.

– Вы тут, что, кровью все натираете? – брезгливо передернул плечами Тирц. – Как вам самим не противно в такой клоаке жить?

– Бабушка… – тихо и неуверенно позвала невольница.

В вигваме послышалось шевеление, и на свет показалось мохнатое существо – явно никогда не чесанное, в вывернутой мехом наверх овечьей телогрейке поверх халата. Оно на четвереньках выбежало к выложенным перед вигвамом, вокруг холодного кострища, камням, уселось на один из них. Тирц громко хмыкнул, подумав, что ходьба на четвереньках – профессиональное заболевание всех татарских колдуний.

– Вы пришли? – заговорило существо чуть хрипловатым голосом и немного наклонилось вперед.

– Я хочу рассказать тебе одну историю, ведьма. – Тирц подвел правую ногу под один из камней, резко подкинул его вверх и вперед, заставив описать короткую дугу и бухнуться в самое кострище. – Решил как-то умный человек обратиться к ведьме. Все ее называли ясновидящей, знающей прошлое и будущее и постигшей все тайны. Пришел человек к ее дому, постучался в дверь. «Кто там?» – спросила ведьма. Человек развернулся и ушел.

Неожиданно ведьма громко закудахтала – что, видимо, означало смех.

– Разница между этим человеком и мной заключается в том, – невозмутимо продолжил Тирц, – что я подобную ведьму обязательно спалю на костре.

– Чую, духом христианским запахло, – голос ведьмы был, хоть и хриплым, но достаточно сильным и уверенным. – Добрый правоверный человек обязательно посадил бы меня на кол…

Она подняла руку, и невольница с готовностью прильнула к своей бабке.

– Как ты, девочка?

– Хорошо… – после минутной заминки ответила молодая шаманка.

– Правду говоришь?

– Правду, бабушка. – Невольница стрельнула глазами в Тирца. – Пугает только. Но не делает ничего.

– Вот как? – Голос ведьмы потеплел, она погладила внучку по голове: – А волосы где?

– Состриг.

– Красивой хочет видеть?

– Он меня не трогает… – Женщина опять стрельнула глазами в своего хозяина.

– Ты хочешь, чтобы я убрала его немочь?

– Нет, она хочет, чтобы ты убрала Засечную черту! – оборвал их воркование Тирц.

– А разве ты сам не можешь сделать этого, ифрит? – прохрипела в ответ ведьма.

– Я тебе что, трактор?

– А чего тебе не хватает? Силы? Пошли на них более сильного!

– Среди этих плюгавых племен сильнее меня нет ни одного человека, – уверенно отрезал Тирц.

– Тогда сделай его, ифрит.

– Ты издеваешься надо мной, ведьма? – Рука Тирца легла на эфес меча.

– Постой, бабушка. – Шаманка сняла руку своей учительницы с плеча и погладила ладонью. – Я ходила к нашей Прародительнице, и та сказала мне слова жизни. И сказала, что вторую половину этой тайны хранит наш род. Ты ведь знаешь, что это за тайна, бабушка? Уж ты-то обязательно должна ее знать!

– Конечно, – послышался клокочущий смех. – Я ее знаю. И весь наш род знает ее. И даже ты, маленькая моя девочка. Ну-ка, вспоминай: если из мертвой глины.?

– Если из мертвой глины сложить бездыханного человека и наполнить его сердце кровью нежити, то слова жизни смогут оживить даже его… Так?

– Вот видишь, – кивнула ведьма. – Эта тайна так важна, что про нее знают все, от мала до велика.

– Но ведь это всего лишь сказочная присказка, бабушка? Какой от нее прок?

– Ты так и не поняла главного, моя маленькая, – тяжело вздохнула ведьма. – Самому главному я так и не успела тебя научить. В памяти рода нет ничего ненужного. Наши сказки для малышей, наши присказки и поговорки – это не просто слова. Это те знания, которые нужно сохранить нашим внукам. На такой вот, как у тебя, случай. Помни, внученька, помни. Потому, что повторить тебе это будет некому. И думай над каждым словом, что мать тебе в кибитке пела.

– Что за бред ты несешь, старая?! – Тирц подкинул второй камень так, чтобы он упал к ногам ведьмы. – Какая глина? Какая нежить? Какие слова?

– А что тебе не хватает, ифрит? – спокойно удивилась старая шаманка. – Слова жизни вы знаете, – она опять погладила внучку по голове, – глины полна степь. Человека слепить вы как-нибудь сможете. Выльете чашку крови ему в сердце… И все.