Просто волшебство - Бэлоу Мэри. Страница 15

Повернувшись, Сюзанна пристально взглянула на него.

– Значит, вы не испытали мужского влияния? – спросила она.

– Нет, мужчины, конечно, были, – отвечал Питер. – Как назначенные законом, так и сами себя назначившие опекунами. Они заботились о моем имении, моем состоянии и моем воспитании. Они следили за всем, даже за тем, какие книги я читаю, и за моей корреспонденцией – все мне на благо, разумеется. Мне очень повезло в жизни.

– Думаю, – проговорила Сюзанна, – они все же сделали для вас не больше, чем сделал бы отец, будь он жив.

– С отцом у меня, кроме всего прочего, была бы душевная связь, – сказал Питер. – Возможно, взаимопонимание. Любовь.

В эту минуту экипаж приблизился к развилке дорог, и Питер направил лошадей в нужную сторону. Возможно, если б его не так отвлекали обязанности кучера, он был бы более осмотрителен в своих словах: в обычное время ему и в голову не пришло бы рассказывать то, что, по его мнению, могло бы принизить его достоинство. Он очень смутился.

– Вы тосковали по отцу? – тихо спросила Сюзанна.

Питер посмотрел на нее.

– Нельзя тосковать по тому, чего никогда не имел, мисс Осборн, – ответил он. – Я его даже не помню.

– А мне не хватало матери, – призналась Сюзанна. – Она умерла родами.

Ах вот оно что.

– Вы это не находите странным, – продолжал Питер, – тосковать по людям, которых никогда не знал или знал так мало, что они не оставили в памяти сколько-нибудь осмысленных воспоминаний? Я был щедро одарен материнской любовью, меня безумно любили сестры, и все же я не переставал мечтать об отце. Ваш отец любил вас?

– О да, – кивнула Сюзанна, – но я остро переживала отсутствие матери. Я постоянно пыталась представить, какой она была, и мне ничего не стоило вообразить, как она протягивает ко мне руки, услышать ее голос и ощутить ее запах, напоминающий аромат роз. Но мне никогда не удавалось увидеть ее лица. Удивительно, правда? Порой даже воображение подводит. Как это глупо!

Она отвела взгляд в сторону и умолкла. Питер понял, что ей после откровений о детстве стало так же неловко, как и ему несколько минут назад.

Никто из них более не проронил ни слова. Подъезжая к Баркли-Корту, они увидели, как появившиеся из дома Эджком с графиней направились им навстречу через луг.

Уже тогда Питер явственно почувствовал: что-то неуловимо изменилось в его отношениях с Сюзанной Осборн.

Может быть, даже все.

Рассказывая о себе, они были искренни друг с другом, и ему после этого уже не захочется завести с ней шутливую болтовню. Они сделали первый шаг навстречу дружбе, как он того и хотел, но, сознавая это, Питер одновременно ощущал некое беспокойство: ведь добродушное подшучивание гораздо безопаснее. Как и флирт.

– Мисс Осборн, – обратился Питер к Сюзанне, останавливая лошадей, пока граф с графиней не приблизились к ним, – как вы думаете, дружба между нами возможна?

– Но мы же пробудем здесь всего двенадцать дней, – отозвалась она.

– Вижу, вижу, Уитлиф, ты доставил ее целой и невредимой. – Эджком подошел к экипажу и протянул Сюзанне руку, чтобы помочь спуститься. – Слава Богу, в противном случае ты очень огорчил бы Френсис.

– А у тебя, Сюзанна, уже не такой испуганный вид, какой был до отъезда, – заметила графиня. – Что ваша поездка? Как визит?

Питер отклонил приглашение подкрепиться, сославшись на то, что его ждут в Харфорд-Хаусе, и, распрощавшись, уехал.

На сей раз, он заметил, Сюзанна Осборн не бросилась опрометью в дом. Она осталась стоять с Эджкомами, провожая его взглядом.

А еще он про себя отметил, что она не сказала, будто дружба между ними невозможна.

Как, впрочем, и то, что она возможна, тоже не сказала.

Его неожиданно поразила мысль: а не лучше ли было бы, если б она воспротивилась этому? Он совсем не был уверен, что дружба с ней не таит для него опасности.

Сюзанна с удивлением для себя обнаружила, что прошедшим днем довольна. При этом удовлетворение ее шло не только от того, что она доставила радость мисс Ханидью, но и от всего остального.

Однако больше всего ее поразило то, что виконт Уитлиф ей, пожалуй, даже нравится. Конечно же, он фат и болтун, для которого нет больше счастья, чем пофлиртовать с женщинами, зато у него хорошее чувство юмора. И что еще важнее, он определенно добрый и вовсе не бездельник: починил ограду мисс Ханидью, почистил ее старую конюшню и вывел погулять ее вздорную собачонку. Она вспомнила, как деликатно вел себя Уитлиф, обнаружив, что мисс Ханидью заснула в кресле, пока Сюзанна читала ей, как, подчинившись уговорам потчевавшей его хозяйки, съел три кекса, которые, по словам мисс Ханидью, особенно хорошо удаются ее экономке, хотя, только раз откусив, должно быть, сразу понял, что они не пропеклись, а в середине и вовсе сырые.

Не справившись с искушением расспросить о его детстве, как будто она ничего о нем не знала, Сюзанна поняла, что мать с сестрами буквально сдували с него пылинки, а опекуны следили за каждым его шагом. Конечно, он никоим образом не виноват в том, что случилось с ее отцом. Нельзя же винить его только за то, что он Уитлиф…

Она явно смягчилась по отношению к нему, однако дружба с ним представлялась ей маловероятной и даже абсурдной. У них не было ничего общего.

И вместе с тем эта идея ее будоражила. Ей никогда не доводилось дружить с мужчинами. Мистера Хакерби и мистера Аптона, преподавателя рисования, нельзя было в полной мере считать ее друзьями. Они уважали друг друга и были коллегами, но не более. Что же касается мистера Кибла, то он был просто приятным, добрым знакомым, охранявшим двери школы от реальных или существующих только в его воображении лихих людей. К нему Сюзанна относилась как к отцу.

В скором времени Сюзанне представились новые доказательства благородства Питера.

Например, как-то вечером после обеда у Рейкрофтов он вызвался занять свободное место за карточным столом, которого все избегали, хотя знал, что играть ему предстоит в паре со старой миссис Мосс. Глухая и нерешительная, она вечно ходила не с той карты. Как и следовало ожидать, они проиграли все пять партий, зато игроки благодаря Питеру не скучали, а миссис Мосс встала из-за стола с твердым убеждением, что именно его неумелая игра привела их к поражению.

В другой раз после окончания воскресной службы Сюзанна случайно услышала, как викарий, приветствуя мисс Ханидью, выражал удовлетворение от того, что видит ее в церкви, несмотря на недавно прошедший дождь. Оказалось, мисс Ханидью в крытом экипаже доставил виконт Уитлиф, который заехал за ней, рассчитав время так, чтобы она как раз успела собраться.

А еще граф Эджком рассказывал им с Френсис, как однажды утром он возил Рейкрофта с виконтом Уитлифом показать свою ферму. Проезжая мимо батрацких домов, граф остановился, чтобы навестить одного из своих людей, который неделю назад сильно поранил руку. За ним из экипажа вышел и Уитлиф. Был понедельник, прачечный день, и Питер, увидев женщин, которые, склонившись над лоханями, стирали возле домов белье, захотел с ними поговорить. Через полчаса его увидели уже без сюртука и шляпы, взгромоздившимся на стремянку, которую придерживали женщина и двое детей, – он подтягивал просевшую под тяжестью белья веревку. Собравшееся со всей округи население наблюдало поодаль, выкрикивая советы.

– И конечно же, – продолжал рассказ граф, посмеиваясь, – все смотрели на него с благоговейным уважением, но только в то время, когда не смеялись до колик его шуткам.

Уитлиф не забыл о своем желании стать Сюзанне другом.

Они виделись каждый день. Но никогда более чем на полчаса не оставались наедине – Питер был осторожен. В противном случае об этом позаботилась бы сама Сюзанна: она не хотела давать повод сплетням и ставить в неловкое положение Френсис. Однако почти всегда при встрече Уитлиф умудрялся сказать ей что-то личное или же уединиться с ней на несколько минут.

В конце концов она привыкла к этому и стала ждать этих коротких интерлюдий с замиранием сердца, как самых главных событий дня.