Просто любовь - Бэлоу Мэри. Страница 6

Ей совсем не хотелось, чтобы ее по ошибке приняли за гостью.

Однако вскоре она обнаружила, что остаться незамеченной ей не удастся. Спустя некоторое время экономка нашла Энн в детской, где та наблюдала за Дэвидом, которого поселили в большой комнате вместе с Дэйви и Александром. Энн видела, как сын пришел в неописуемый восторг от встречи с остальными детьми, и он так слился с ними, как будто всегда был одним из них.

Он в надежных руках, подумала Энн, следуя за экономкой в просторную спальню этажом ниже, с удобной мебелью, прелестными цветочными занавесками и драпировками над кроватью, а также замечательным видом на море.

Определенно, это была гостевая комната, а не комната для прислуги, с испугом поняла Энн. Ей следовало обсудить с Джошуа и леди Холлмер ее статус еще до приезда. Ей надо было дать им понять, что она хочет, чтобы с ней обращались, как с прислугой или, по крайней мере, как с гувернанткой и няней, – если таковые имеются. Но потом она предположила, что нет нужды об этом упоминать.

– Надеюсь, что я не причинила вам большого беспокойства, – проговорила Энн с извиняющейся улыбкой, – приехав так неожиданно.

– Я была так рада, мэм, когда мистер Батлер сообщил, что герцог и герцогиня приедут с гостями, – с явно выраженным валлийским акцентом ответила ей экономка. – Мы тут нечасто принимаем гостей. Мистер Батлер нанял еще слуг в помощь, и я подготовила все комнаты в доме, просто на всякий случай. Так что никаких хлопот. Я миссис Пэрри, мэм.

– Спасибо вам, миссис Пэрри, – поблагодарила Энн. – Какой замечательный вид.

– Верно, – согласилась экономка. – Хотя вид из задних комнат тоже хорош. Вы, вероятно, захотите привести себя в порядок и, возможно, немного отдохнуть, мэм. Я пришлю горничную, которая поможет распаковать ваши вещи.

– По правде говоря, в этом нет необходимости, – поспешно сказала Энн. Господи, она ведь не была настоящей гостьей! У нее определенно не было права на услуги горничной. – Но мысль об отдыхе мне кажется очень привлекательной.

– Дороги в этих краях весьма далеки от совершенства, не так ли? – заметила миссис Пэрри. – Хотя, видит бог, здесь столько дорожных застав, берущих пошлину, так что можно было бы и заплатить за их ремонт. Вас, наверное, здорово укачало. Тогда я вас оставлю одну, мэм. Но если пожелаете спуститься попозже в гостиную, потяните за этот колокольчик, и кто-нибудь придет и покажет вам дорогу. Я пришлю горничную перед ужином, она поможет вам одеться и объяснит, как пройти в столовую. Что-нибудь еще?

– Ничего. – Энн вновь улыбнулась. – Спасибо.

Спуститься в гостиную? Поужинать в столовой?

Что Джошуа сказал о ней? Он не мог ожидать, что она будет общаться с семьей Бедвинов и представится герцогу и герцогине Бьюкасл. Разве нет? Хотя с Джошуа никогда не знаешь наверняка. У него было весьма своеобразное мнение о ней и о Дэвиде.

Энн распаковала свой скромный сундук и разложила вещи. Она даже обнаружила гардеробную комнату, смежную со своей спальней. Закончив раскладывать вещи, она легла в постель, но не потому, что устала, а скорее, потому, что не знала, чем ей еще заняться.

Энн подумала, что с радостью пряталась бы в этой комнате весь следующий месяц, если бы у нее была хоть малейшая возможность. К сожалению, было уже поздно переживать, что она не осталась в Бате.

С этими мыслями она и заснула.

Спустя какое-то время, Энн проснулась, поспешно поднялась с кровати и умылась. Если обещанная горничная все-таки придет, Энн неизбежно придется спуститься вниз к ужину. Она не могла сделать этого. Она была невероятно голодна, так как ничего не ела со времени их обеда в придорожной гостинице, но предпочла бы остаться голодной в своей комнате, нежели ужинать с герцогом и его семьей.

Боже мой, неужели Джошуа всерьез полагал, что ее с радостью примут в их круг? Как равную?

Энн надела прогулочные туфли и накинула на себя плащ, на тот случай, если морской ветер будет прохладным. Ей, конечно, не удастся избегать общих трапез в течение целого месяца, но, вероятно, завтра она достаточно отдохнет и сможет взять себя в руки настолько, чтобы попросить экономку найти ей другие места для проживания и питания. Энн выскользнула из дома, спустившись вниз по боковой лестнице и выйдя на улицу через черный ход, которым ранее вошла в дом. И поспешила вниз по подъездной дорожке, не вполне понимая, куда точно она идет, но, нимало не беспокоясь об этом, просто желая уйти достаточно далеко, чтобы ее не могли заметить из дома. Уже пройдя крытый соломой коттедж, но, не успев еще решить: уйти ли из парка совсем или повернуть обратно, Энн обнаружила справа от себя хорошо протоптанную тропинку, возможно, ведущую к морю, которое Энн видела из окна своей спальни.

Энн свернула на тропинку, и скоро та привела ее на вершину высоких отвесных скал над морем. По обе стороны тропинки росла жесткая трава, кусты утесника [3] и другая растительность.

Это снова напомнило ей Корнуолл. Внизу под скалами виднелась широкая полоса песчаного берега.

Энн сошла с тропинки и сначала немного постояла, а потом села в защищавшую от ветра выемку в скале, откуда можно было смотреть на море, спокойное и почти прозрачное в вечернем свете. И хотя вблизи от берега и были небольшие волны, но они обращались в пену прежде, чем набежать на песок. Сам пляж вытянулся длинной золотой дугой. Слева от Энн береговая линия изгибалась к морю, а затем отступала к огромным острым скалам, резко обозначив край пляжа. Справа от нее песок тянулся на несколько миль, прежде чем оборваться скалистым, покрытым травой клочком земли, который выступал в море, похожий на горбатого дракона, который поднял голову и ревет, посылая вызов пучине.

Энн поняла, что все еще скучает по Корнуоллу. Она любила его, несмотря на то, что ей пришлось претерпеть там немало боли. Ее всегда влекло к себе море. Каким-то образом оно напоминало Энн о ее собственной ничтожности в величественной системе мироздания. И, как ни странно, это не угнетало, а успокаивало, заставляло чувствовать себя частью чего-то громадного. А ее собственные маленькие переживания и проблемы уже не казались столь значительными. У моря Энн легче верилось в то, что все хорошо, и что так будет всегда.

Наверное, она с удовольствием прожила бы в Корнуолле до конца своих дней, если бы только…

Да, если бы только.

Все равно она бы там не осталась. Она собиралась выйти замуж за Генри Арнольда, а он жил в Глостершире, где выросла и она сама.

Она просидела там в течение долгого времени, пока не поняла, что уже давно наступил вечер. Вдруг Энн порадовалась тому, что взяла с собой плащ. День был теплым, но приближались сумерки, и дувший с моря бриз был освежающим и немного влажным. У него был аромат и вкус соли.

Энн встала и начала пробираться наверх по тропинке между скалами, подставляя лицо бризу и любуясь красотой постепенно темнеющего неба и очарованием моря, которое, казалось, поглощало свет неба так, что вода превращалась в серебро, в то время как серый цвет над ее головой потемнел, – одна из маленьких загадок вселенной. Энн снова остановилась, прищурившись, осмотрелась вокруг, и подумала, что если бы она была художницей, то попыталась бы изобразить именно этот момент перехода от света к темноте. Но она не обладала талантом живописца. Энн говорили, что где-то по пути между ее мозгом и рукой ее художественное видение исчезало. К тому же, на холсте невозможно было запечатлеть ни соленый вкус воздуха, ни легкое прикосновение ветерка, ни пронзительный крик чаек, которые цеплялись за отвесную скалу, а время от времени взлетали вверх и начинали кружиться. Пройдя еще немного вперед, Энн поняла, что она не единственная, кто решил подышать вечерним воздухом. Чуть впереди от нее, на небольшом выступе стоял мужчина. Он смотрел вдаль на море, не замечая ее присутствия.

Энн замерла, решая, стоит ли ей вернуться назад, в надежде, что мужчина вообще ее не заметит, или же поздоровавшись, быстро пройти мимо.