Кровная связь - Айлс Грег. Страница 19

– Знаешь, я рада, что ты вернулся. Так этот дом теперь принадлежит тебе?

– Угу.

– Когда-то я плавала здесь каждый день.

Он улыбается.

– Миссис Хемметер рассказывала мне об этом.

– В самом деле? Ну и как, тебе нравится? Дом, я имею в виду.

– Нравится. Я не люблю жить на виду. Но, разумеется, это не Мальмезон.

– Радуйся, что это не так. Стоимость его содержания свела бы тебя в могилу.

– Могу себе представить. Ты жила где-нибудь еще в Натчесе?

– Нет. Мой отец вернулся с войны с «вьетнамским синдромом». Он не мог найти работу, поэтому матери пришлось оставить учебу в колледже, и они поселились в одном из помещений для слуг. Четыре года спустя родилась я. После этого мы никуда не переезжали.

– Чем занимался твой отец до войны?

– Он был сварщиком.

– Ага, отсюда, наверное, и его интерес к созданию скульптур?

– Да.

Я удивлена, что Майкл помнит это. После того как отец два года бродил по лесам и смотрел телевизор, однажды он привел в рабочее состояние свое сварочное оборудование и занялся ваянием скульптур из металла. Поначалу он создавал огромные, ужасные вещи – азиатских демонов из железа и стали, но со временем его стиль смягчился, и он стал пользоваться популярностью у некоторых коллекционеров.

– Это что там, камень? – спрашивает Майкл, показывая на воду.

– Да. Это твой камень. Он помогает мне оставаться под водой. Я свободный ныряльщик.

– Это что такое?

– Я опускаюсь в глубину, используя только воздух в легких.

Майкл выглядит заинтригованным.

– И как глубоко?

– Я ныряла на триста пятьдесят футов.

– Господи Иисусе! Я немного занимаюсь плаванием со скубой, [6] но и с полными резервуарами не опускался ниже девяноста футов.

– Я использую буксировочные сани, чтобы побыстрее опуститься на глубину.

– Этот тот самый экстремальный спорт, о котором я почти ничего не слышал.

– Да, напряженная и увлекательная штука. Гарантирует одиночество, если оно вообще существует на этой планете.

Он присаживается на корточки на краю бассейна, и в глазах его появляется любопытство.

– И тебе это нравится? Одиночество, я имею в виду?

– Иногда. А в другое время я терпеть не могу оставаться одна. В буквальном смысле.

– Я научился летать пять лет назад. У меня есть небольшой самолет, «Сессна-210», она стоит в аэропорту. Вот там я и нахожу одиночество.

– Ну что же, это, должно быть, здорово. Полеты пугают меня до смерти. Если бы я забралась в твою «Сессну», мне уже через пару минут понадобился бы индивидуальный пакет для остатков еды.

Майкл смеется и краснеет от удовольствия.

– Ты всего лишь хочешь сделать мне приятное.

– Вовсе нет. Полеты действительно пугают меня, особенно на маленьких самолетах. – Я смотрю в сторону деревьев, за которыми скрывается Мальмезон. – Ты уже встречался с моим дедом?

Он как-то странно улыбается. Во всяком случае, я не могу понять, что скрывается за его улыбкой.

– Владельцем поместья? Еще бы. Он по-прежнему иногда появляется на собраниях врачебного персонала больницы, хотя сейчас уже больше как делец, чем хирург. Так мне говорили, по крайней мере.

– Это уже давно. К тому времени, когда деду исполнилось сорок, хирургия превратилась для него в престижное хобби.

Майкл тоже бросает взгляд на деревья, как будто опасается, что мой дед может увидеть нас.

– Как-то я видел его в лесу на пробежке. Он не узнал меня. Крепкий и крутой старик, должен сказать. Сколько ему уже, семьдесят?

– Семьдесят семь.

– Господи! Знаешь, он ведь и бегает совсем не по-стариковски, не трусцой. Он бегает по-настоящему.

– Да, мой дед силен и крепок.

– Но в последнее время я редко его вижу. Очевидно, он частенько уезжает из города. – Майкл наклоняется и опускает руку в бассейн. – Ходят слухи, что он понемногу скупает нижнюю часть Натчеса.

– Что?

– После закрытия фабрики по производству бумаги рынок недвижимости рухнул. Но затем какая-то подставная компания начала скупать дома в нижней части города, буквально один квартал за другим. Такое впечатление, что снова вернулись времена бума. Ходят слухи, что на самом деле эта подставная компания принадлежит твоему деду.

Я никак не могу увязать услышанное с образом деда, который у меня сложился.

– Да зачем ему это? Какая в том выгода?

На этот раз приходит очередь Майкла пожимать плечами.

– Похоже, этого не знает никто. Но кое-кто говорит, что У него имеется некий грандиозный план спасения и возрождения городка.

Я качаю головой.

– Он всегда делал много для города, но это уже чересчур, учитывая состояние местной экономики.

– Может быть, ему известно кое-что, чего не знаем мы.

– Так было всегда.

Мы лишь молча смотрим друг на друга. Кажется, Майкл относится к тем мужчинам, которые не спешат заполнить паузу в разговоре. В конце концов, это его собственность, и он в своем праве. В данном случае в роли возмутительницы спокойствия выступаю я.

– Ты ведь знаешь, что я не закончила медицинскую школу? – осторожно спрашиваю я.

– Да, слышал.

– И что ты слышал?

Он отвечает нейтральным тоном, стараясь ничем не выразить своего отношения.

– Депрессия. Нервный срыв. Стандартный набор.

– И больше ничего?

– Еще что-то о романе с врачом-ординатором. Или профессором. В общем, что-то в этом роде. Он потерял из-за тебя сначала голову, потом работу, затем выгнали тебя. В таком духе. Меня не очень-то интересуют сплетни. У каждого из нас есть прошлое.

Я улыбаюсь.

– И у тебя тоже?

– Естественно. – Он коротко и негромко смеется. – Хотя, наверное, не столь яркое, как у тебя.

Теперь уже смеемся мы оба.

– В средней школе я буквально сходил по тебе с ума, – признается он. – Теперь я могу в этом признаться. А тогда у меня не хватило на это духу. Самая красивая девушка в Святом Стефане… Боже!

– А теперь я стою в твоем бассейне в одном нижнем белье. И как я выгляжу?

Он отвечает не сразу. Меня удивляет волнение и нетерпение, с какими я ожидаю его ответа. С чего бы это для меня так важно то, что обо мне думает совершеннейший незнакомец?

– Ты совсем не изменилась, – говорит Майкл.

– Вот теперь я знаю, что ты меня обманываешь. Тебе следовало тогда, давно, рассказать мне о своих чувствах.

Он отрицательно качает головой.

– Не-а. Ты тогда встречалась с местными знаменитостями или плохими парнями.

– А кем был ты?

– Толстощеким чайником, помешанным на компьютерах. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Мне не хочется оскорблять его, поэтому я не спорю.

– Похоже, ты здорово изменился. Создал себя заново.

Он кивает головой, в глазах у него появляется задумчивое выражение.

– Иногда у нас не остается другого выхода. Хотя это и нелегко.

– Ты женат, разумеется?

– Нет. Во время учебы в медицинской школе я встречался с одной девушкой, но в конце концов мы расстались.

– Тогда ты, должно быть, самый завидный холостяк во всем Натчесе.

Майкл тяжело вздыхает с явным отчаянием во взоре.

– Местные матроны и разведенные дамочки относятся ко мне именно так, это уж точно. Для меня это новая реальность.

В кармане моих джинсов, лежащих на краю бассейна, звонит сотовый телефон. Я подбираюсь туда на коленях и смотрю на экранчик. Снова звонит моя мать.

– Мама?

– Я уже дома, Кэт. Ты где?

– Купаюсь в бассейне Хемметеров.

– Это больше не бассейн Хемметеров.

– Я знаю. Я только что встретила доктора Уэллса.

– Вот как? Ну ладно, возвращайся домой и расскажи, что у тебя стряслось.

Я нажимаю кнопку отбоя и говорю:

– Мне надо вылезать.

Он приносит полотенце с заднего крылечка, вручает его мне и отворачивается. Быстро поднявшись по ступенькам на бортик, я раздеваюсь догола и вытираюсь насухо. Затем надеваю верхнюю одежду, а трусики выжимаю, чтобы отнести их домой.