Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 41

– А мне хоть бы что. – Ольга ощупала свои плечи. – Чуть-чуть только. Я же уралочка, меня солнце любит.

С полчаса Русинов лежал на животе, ожидая, что боль утихнет, да не тут-то было! Пожар разгорался сильнее, и, кажется, поднималась температура.

– Пойдем купаться? – вдруг предложила Ольга. – Холодная вода помогает…

Она не хотела признаваться, но когда возле воды скинула майку, Русинов увидел множество мелких пузырьков. Ледяная вода моментально остудила огонь и сняла боль. Окунувшись и отмахиваясь от комаров, они прибежали к машине и, мокрые, дрожащие, улеглись. Минут пятнадцать было совсем не плохо, и Русинову уже начали приходить мысли, навеянные тихой очаровательной ночью. Он потянулся и достал руку Ольги, замер, перебирая тонкие, безвольные пальчики.

– Верить никому нельзя, – внезапно упавшим голосом проронила она. Русинов смешался и отпустил ее руку. Ольга застонала и села на краешек кровати. – Сама виновата…

– О чем вы, Оля? – одними губами спросил он.

– Сгорела… Доверилась солнцу. Это от жадности.

Русинов выдавил на нее весь тюбик, но крем был обыкновенный, для рук, и почти не помогал. Они сбегали на реку и искупались еще раз, а Русинов попутно принес канистру воды. Сначала кропили ею друг друга, потом начали мочить полотенца и прикладывать к обожженным местам. Среди ночи Ольга неожиданно рассмеялась, и он решил, что у нее начинается болевой психоз, истерика. Хотел уже надавать по щекам, но Ольга уняла смех и с трудом выговорила:

– Кому-нибудь рассказать… как мы с вами… ночевали… Ой, не могу!..

Холодного и мокрого полотенца хватало минут на десять, потом его приходилось переворачивать обратной стороной либо мочить. Русинов начал забывать о своей боли, а может, оттого, что все время двигался, жжение пригасло и в голове посвежело. Он догадался принести из кабины и включить вентилятор. Поток воздуха, направленный на Ольгу, слегка задул пожар. Она задышала легче и расслабилась.

– Это оно из ревности с нами так… Чтобы и мыслей не было.

– Кто – из ревности?

– Солнце. От него не спрячешься и ничего не спрячешь.

Русинов выжал над ней поролоновую губку, воздушная струя распыляла брызги, и Ольга тихо смеялась от блаженства. Постель ее давно промокла, но от этого было прохладно и хорошо…

А ближе к утру у нее начался озноб. Он помог ей всунуть ноги в спальный мешок и застегнул его, оставив спину открытой. Ольга согрелась и затихла. Русинову показалось, что она уснула, однако через некоторое время нащупала в темноте его руку, подложила себе под щеку и попросила сонным голосом:

– Расскажи мне сказку. Только со счастливым концом.

– Я тебе уральскую сказку расскажу, – сказал Русинов.

– Уральские я все знаю, – пробормотала Ольга.

– Эту ты не знаешь…

– Ну, хорошо… А ты сочиняешь сказки?

Русинов рассказал ей, как заблудилась в горах семилетняя девочка Инга и как ее вынес на плечах Данила-мастер. И как потом они через одиннадцать лет встретились у камня со знаком, пошли к Карне – Хозяйке Медной горы, спросили благословения и поженились.

Ему тоже хотелось, чтобы эта сказка была со счастливым концом.

12

После отъезда Русинова на Урал Иван Сергеевич Афанасьев затосковал. Он представлял себе, как Мамонт сейчас бродит по горам в самых перспективных для поиска районах и щупает «орехом» неуловимые для других приборов белые пятна «перекрестков Путей», копает морену, ищет ушедшие в небытие землю и камни, ночует у костров, дышит сладким уральским воздухом и над головой у него шумят лишь сосны. Жена сразу же заподозрила неладное, но пока молчала, потому что он еще не вытаскивал с антресолей свои рюкзаки, рыболовные снасти и альпинистское снаряжение.

Несколько дней Иван Сергеевич исправно присматривал за квартирой Русинова, ездил к его бывшей жене на дачу, чтобы узнать, нет ли вестей с Урала, однако понимал, что таким образом никакие «тылы» Мамонта он не обеспечит и надо бы заняться делом более достойным. Помочь Русинову из Москвы можно только информацией о положении дел в савельевской фирме «Валькирия». Он не знал, где она располагается (как потом выяснилось – на территории бывшего Института), и поэтому полистал записные книжки, отыскал адрес и поехал к Савельеву домой, прихватив бутылку коньяку.

Они были очень хорошо знакомы, правда как начальник и подчиненный: Иван Сергеевич работал руководителем сектора «Опричнина» и занимался поиском сокровищ и библиотеки Ивана Грозного, когда к нему прислали «молодого специалиста» Савельева, имеющего историко-архивное образование. Через два года из него и в самом деле вышел неплохой специалист и хороший исполнитель. Однако на том они и расстались, поскольку Иван Сергеевич перешел в лабораторию «Валькирия» главным специалистом по геофизическим работам.

Савельев встретил его радушно, замахал руками на коньяк, привезенный Иваном Сергеевичем, и достал из бара двухлитровую початую бутыль «Наполеона». Посидели, повспоминали прошлое, но едва коснулись настоящего, как Савельев потерял интерес к собеседнику, прикрывая это поздним часом, завтрашним ранним подъемом и кучей хлопот. Иван Сергеевич не любил, когда его выставляли, и потому решил заинтересовать бывшего ученика.

– Возьми меня консультантом, – предложил он.

– А пойдешь? – не поверил Савельев.

– Почему бы нет? – усмехнулся Иван Сергеевич. – За хорошую зарплату пойду.

– Что-то мне не верится, – смутился ученик. – Многие же бывшие в Институте считают мою фирму… как бы выразиться… некомпетентной. А иные вовсе говорят: «Россию шведам продаешь».

– Да пусть языки почешут, а мы поработаем.

– Слушай, Сергеич, – обрадовался он, – тебя Бог послал! У нас нынче затык мощный. В прошлом году полмиллиона долларов ухлопали да еще человека потеряли. Нынче шведы и деньги жмут, и сами хотят в экспедиции поработать. А зачем мне контролеры? Я Россию не продаю!.. А зарплату тебе дам по способностям. Пять тысяч баксов!

– Годится, – одобрил Иван Сергеевич.

– Приступить можешь хоть завтра! – ковал железо Савельев. – Кабинет отведу, секретаршу… Но оформлю недели через две. Кандидатуру обязательно нужно согласовать со шведской стороной. Но это формальность. Они будут «за». Ты же старый спец! А то тоже начинают губами жевать, мол, почему в фирме нет никого из прошлой «Валькирии»…

– Нет уж, брат! – отрезал Иван Сергеевич, усмиряя пыл. – Как оформишь, так и выйду. Я не люблю на птичьих правах.

Он собрался уходить: ночью гаишники проверяют водителей на запах и надо успеть проскочить в Подольск до двенадцати.

– Ладно, – нехотя согласился Савельев. – Я попробую ускорить согласование… А ты просто так приезжай ко мне! Адрес старый.

Возле двери он вдруг спохватился, замялся, но, похоже, не захотел говорить о серьезных вещах на пороге.

– Ну, говори, говори, – подбодрил Иван Сергеевич.

– У тебя какие отношения с Мамонтом?

– Какие?.. Да в общем-то никаких. Русинов – отрезанный ломоть. Он к тебе не пойдет.

– Знаю, что не пойдет, – отмахнулся Савельев. – Да и я его не хочу. Он теоретик больше, а мне практика нужна. Ты не знаешь, куда он поехал?

Скрывать не было смысла.

– Куда… На Урал! Выпросил у меня «уазик» и сорвался.

– В какие районы – не сказал?

Иван Сергеевич погрозил пальцем:

– Это уже консультация, брат! А я еще не оформлен. Ты из меня сейчас информашку вытянешь и ручкой сделаешь. На хрена я тебе нужен-то буду?

– Извини, Сергеич, – развел руками Савельев. – Я без всякого умысла. Просто мне до зарезу нужна информация. Вопрос экспедиции решается.

– До встречи! – сказал Иван Сергеевич и ушел.

Отчасти это была игра с огнем. Морочить голову Савельеву можно месяц-другой. Потом он раскусит игру, и за эти баксы какая-нибудь Служба оторвет голову. Важно было узнать, сядет ли нынешняя «Валькирия» на «хвост» Мамонту и как плотно. Выходило, что уже садится и делает на него ставку. Из Русинова хотят сделать «паровоз», который привезет пассажиров к «сокровищам Вар-Вар». Потом его загонят в тупик и потушат котел. Так уже было в Цимлянске…