Сначала свадьба - Бэлоу Мэри. Страница 19

Маргарет слегка склонила голову и присела к подносу. Миссис Дью устроилась рядом, чтобы передать чашки, блюдца и корзиночку с печеньем и бисквитами.

Поняв замысел друга, Джордж пригласил Мертона и младшую из сестер к камину, чтобы погреть руки возле приветливого огня.

Эллиот направился к окну, почти силой заставив Константина пойти следом. Теперь, когда их никто не слышал, можно было не стесняться в выражениях.

– Твоя комедия решительно безвкусна, – тихо произнес он.

– Считаешь безвкусным отказ от собственных планов ради того, чтобы встретить кузена и кузин и помочь им почувствовать себя дома? – притворно удивился Кон. – Напротив, подобное поведение – проявление самого изысканного вкуса. Остается лишь поблагодарить меня за самоотверженность и преданность интересам семьи.

– Ну вот, ты их встретил и поприветствовал, так что теперь можешь уезжать.

– Прямо сейчас? – Мистер Хакстебл недоуменно воздел брови. – Поступить столь бестактно? Честно говоря, странно слышать такое от тебя, блюстителя нравов. Знаешь, еще немного, и превратишься в старую сухую палку. Не боишься?

– Не собираюсь вступать с тобой в полемику, – отрезал Эллиот. – Хочу, чтобы ты немедленно исчез.

– Прошу прощения. – Кон взглянул озадаченно и в то же время насмешливо. – Но разве твои желания управляют Уоррен-Холлом? Разве не желания моего кузена Мертона?

– Граф – всего лишь мальчик, – процедил сквозь зубы виконт, – и легко поддается впечатлениям. Я же – его официальный опекун и защитник. Ты терроризировал одного ребенка, и я оказался бессилен что-либо изменить, поскольку он доводился тебе братом и находился под твоим безраздельным влиянием. Но на сей раз ничего подобного не случится.

– Терроризировал. – На мгновение глаза Кона утратили насмешливое выражение и зажглись иным, горьким светом. – Я терроризировал Джона? – Но он тут же пришел в себя. – Ах да, конечно. Это было так легко! Он же ничего не понимал! Ну а если и понимал, то не настолько, чтобы защититься от моего тлетворного влияния. А вот и миссис Дью! Как кстати! Я умираю от жажды, а вы несете мне чай!

Очаровательная улыбка вновь вернулась и осветила смуглое лицо.

Ванесса несла две чашки. Эллиот взял одну и в знак благодарности склонил голову.

– Миссис Дью, – продолжал ворковать Константин, – почему же рядом с вами нет мистера Дью?

– Я вдова, – просто ответила Ванесса. – Мой супруг умер полтора года назад.

– О, – вздохнул Кон. – Но вы так молоды. Мне очень жаль. Тяжело терять тех, кого любишь.

– Да, это действительно тяжело, – согласилась она. – Тяжело даже сейчас. Поэтому я и приехала сюда, чтобы жить вместе со Стивеном и сестрами. А где будете жить вы, мистер Хакстебл? Здесь?

– Покину этот дом и найду место, где удастся приклонить усталую голову, мэм, – ответил Кон с грустной улыбкой. – Не стоит обо мне беспокоиться.

– Уверена, что непременно найдете, – подтвердила Ванесса. – Но право, спешить незачем. Этот дом без труда вместит нас всех, и это ваш дом. Нам действительно необходимо познакомиться ближе. Старинная семейная вражда слишком долго держала нас врозь. Может быть, принести бисквитов? И вам, лорд Лингейт?

Выражение глаз миссис Дью подсказало Эллиоту, что она услышала по крайней мере часть разговора. И как всегда, склонная к поспешным выводам, сочла его слова несправедливыми.

Едва она отошла, рядом возник Мертон, уже успевший соскучиться возле камина.

– Послушайте, – заговорил он, восхищенно глядя в окно, – а отсюда открывается потрясающий вид. Правда?

– Думаю, именно этот вид и вдохновил моего отца снести старый дом, а новый построить на его месте, – заметил Кон.

Окно выходило на юг. Открывающийся пейзаж действительно был великолепен: ухоженные цветники, лужайки, рощи и большое, правильной формы, озеро. А дальше к горизонту – прямоугольники аккуратно вспаханных полей.

– Может быть, кузен, завтра вы сможете проехать со мной и показать владения? – не то пригласил, не то попросил Мертон.

– И дом тоже, – добавила Кэтрин Хакстебл. Она подошла и встала возле брата. – Хотелось бы услышать подробный рассказ о его сокровищах. Должно быть, вам они прекрасно известны.

– С удовольствием, – отозвался Константин. – Ради родственников готов на все. Семейные дрязги весьма утомляют, как только что справедливо заметила ваша сестра. – Взгляд остановился на Эллиоте, и бровь насмешливо поднялась. – Они обычно пусты, но способны тянуться из поколения в поколение, лишая родственников возможности нормального общения.

Кражи и непристойности пусты? Эллиот твердо выдержал взгляд, и кузену пришлось отвернуться – якобы для того, чтобы посмотреть туда, куда показывала Кэтрин Хакстебл.

Миссис Дью стояла возле чайного подноса с тарелкой бисквитов в руке и увлеченно беседовала с сестрой и Джорджем. Она улыбнулась какому-то замечанию секретаря и повернулась, чтобы отнести тарелку к окну. Улыбающиеся глаза остановились на лице Эллиота, и виконт ответил строгим, даже суровым взглядом.

Почему он обращал на нее внимание чаще, чем на остальных сестер? Ведь те выглядели значительно ярче. Хоть смотрел он вовсе не с восхищением, разве не так? Напротив, Ванесса постоянно вызывала в виконте раздражение!

Снова, как уже не раз по дороге из Трокбриджа, лорд Лингейт пожалел, что миссис Дью не осталась дома. Почему-то не покидало неприятное предчувствие: эта особа покоя не даст.

Теперь она определенно намеревалась поддерживать; дружбу с Коном – ему назло.

Что за упрямая, отвратительная женщина!

Глава 7

Ванесса всегда считала, что ссора показывает людей не с лучшей стороны.

Подавая чай, она услышала кое-что из беседы кузенов, но чувства вины при этом не испытала: гостиная Стивена – да еще во время чаепития – была не лучшим местом для выяснения отношений, особенно если кто-то хотел сохранить эти отношения в тайне.

Виконт Лингейт вел себя, как всегда, высокомерно – здесь удивляться не приходилось. Но вот Константин Хакстебл неожиданно проявил совсем не те черты характера, которые столь охотно демонстрировал до сих пор. Кузен намеренно выводил виконта из себя, явно испытывая удовольствие от его ярости.

Он получил распоряжение уехать из Уоррен-Холла до их появления, но не послушался и остался.

Потому ли, что хотел встретить доселе неведомых дальних родственников и приветствовать их в доме, который до сих пор фактически принадлежал ему? Или потому, что знал: увидев его, виконт Лингейт испытает крайнее раздражение?

Если даже действиями руководил второй мотив, доля сочувствия все равно сохранялась, несмотря на унизительность ситуации для семьи молодого графа. В конце концов, с какой стати мистер Хакстебл должен был уезжать из родного дома по приказу виконта?

Но в целом ссора казалась наивной и мелочной. Подумать только: взрослые люди, да к тому же кузены, не в состоянии найти общий язык!

Ванесса не интересовалась причиной ссоры, хотя узнать суть разногласий, конечно, хотелось – мало кто не испытывает естественного в подобных случаях любопытства. Просто она считала, что ни ей самой, ни Стивену, ни сестрам не стоило вникать, а уж тем более вмешиваться в чужие отношения – по крайней мере сегодня. Сегодняшний день стал самым важным и волнующим в жизни брата, а потому джентльмены вполне могли бы перенести перепалку и во времени, и в пространстве.

Но судьба распорядилась так, что счастье Стивена строилось на несчастье другого человека. Во время обеда Ванесса заметила, что мистер Хакстебл одет во все черное, как и раньше, когда он предстал в костюме для верховой езды. Подобно ей самой он носил траур, хотя его траур был еще полным. Какое тяжкое испытание – потерять брата! Мысли обратились к Стивену, но Ванесса тут же решительно пресекла разгул воображения. О подобном нельзя даже думать.

– Расскажите мне о Джонатане, – попросила она мистера Хакстебла, когда общество перешло в гостиную.