Питомник. Книга 1 - Дашкова Полина Викторовна. Страница 52

Глава шестнадцатая

Коля Телечкин переходил широкую площадь, когда упали первые капли дождя. Он направлялся к метро, чтобы поговорить с бомжами, которые обитали у крытого рынка. Если предположить, что Рюрик сказал правду, его приятели могут знать, где он шлялся ночью.

«Зачем мертвому бомжу алиби? – пискнул в голове лейтенанта ехидный голосок. – Успокойся, Телечкин, не лезь, куда не просят, о жене подумай, о будущем ребенке, о маме с бабушкой».

Небо над головой затряслось, ударил гром, сразу у нескольких припаркованных машин включилась сигнализация. Визг, вой, громовые раскаты заглушили тихий внутренний голосок. Ливень рухнул сплошной стеной, лейтенант едва успел добежать до метро. В вестибюль набилось много народу, откуда-то из угла несло знакомой вонью, и Телечкин сквозь толпу стал потихоньку протискиваться к бомжам.

Их было всего двое. Старик в драном тельнике и засаленных ветхих галифе мирно спал на газетке. Рядом примостилась нестарая, но сильно потасканная женщина, почти лысая, с красным испитым лицом. Она сидела, уставившись опухшими бесцветными глазами в одну точку, и едва заметно покачивалась.

Лейтенант был в форме, женщина сжалась в комок, закрыла голову руками и тихо запричитала:

– Не тронь, начальник, слышь, не тронь, а?

– Никто вас трогать не собирается, – успокоил ее Телечкин, – Рюрика и Симку знаете?

– А чего? – подал голос старик. Оказывается, он не спал, но вставать не собирался, просто приподнялся на локте.

– Знаете или нет?

– Ну, предположим, – рыгнув, важно ответил старик.

– Когда в последний раз видели?

– Ну, а че случилось-то?

«Не знают еще, – решил Телечкин, – так даже лучше».

– Позапрошлой ночью кто-то машину мою раздел. Один мужик вроде видел, как Рюрик крутился поблизости. Я хочу сам с ним разобраться. Пусть отдаст по-хорошему все, что снял, я его отпущу, никакого дела заводить не буду.

– Ну, так ты чего, не знаешь, где он живет? Сходил бы к нему и разобрался, – резонно заметила женщина.

– Да я не уверен, он или не он, – задумчиво произнес Телечкин, – по описанию, вроде Рюрик, однако было темновато, тот мужик мог вполне ошибиться. Вы когда в последний раз видели Рюрика?

– Не он! – вдруг уверенно произнес старик, сел, стал тереть воспаленные глаза. – А какая тачка у тебя?

– «Жигуль», шестерочка, – гордо соврал Телечкин. Никакой машины у него не было.

– Рюрик ни за что ментовскую тачку трогать не станет, он вообще таких вещей не практикует, в натуре, – затараторила женщина, – он кичи больше смерти боится, чтобы он на ментовскую тачку позарился – никогда, сукой буду.

– Погоди, – перебил ее Телечкин и обратился к старику: – Ты сказал, точно знаешь, что не он. Почему?

– Позапрошлой ночью машину раздели? – старик прищурился. – С воскресенья на понедельник? Часа в три?

– Да.

– Отпадает! – бомж помотал головой. – Точно, отпадает. В воскресенье вечером, часов в двенадцать, на рынок продукты привезли, мясо, рыбу. Мы с Рюриком, с Васькой Куликом и еще там с мужиками это дело сгружали, часов до пяти утра. Так что Рюрик тачку твою не трогал. И никто из наших не трогал, понял, нет, в натуре? В другом месте вора ищи. А мы люди порядочные, своим трудом зарабатываем.

– Часто?

– Да всю дорогу! Как привозят, так мы разгружаем. В воскресенье ночью всегда большой завоз.

– А еще кто-нибудь этим интересовался? – быстро спросил лейтенант.

– В каком смысле?

– Ну, кто-нибудь подходил к вам в воскресенье, спрашивал о Рюрике, о Симке?

– Тебе зачем? – старик подозрительно уставился на лейтенанта. – Машину твою никто из наших не трогал, точно говорю, в натуре, ну и все. Разговаривать не о чем.

Бомжи чувствовали в нем слабину, и это было противно. Не умел он разговаривать с людьми так, чтобы они трепетали, не умел глядеть «магнетическим» взглядом, прямо в глаза, не моргая. Такие вещи отлично получались у капитана Краснова. Во всяком случае, капитан считал себя большим специалистом по психологическому воздействию на подозреваемых. Когда взгляд не помогал, пользовался кулаками, иногда ногами.

Коля вспомнил Краснова, подумал, что именно из-за капитанского профессионального мастерства ему, младшему лейтенанту Телечкину, сейчас приходится вытягивать из бомжей информацию, и попытался прожечь старика насквозь пристальным взглядом. Смотрел молча несколько секунд, старался не моргать. Старик зевнул, продемонстрировав гигантскую пасть с черными осколками зубов, и вяло спросил:

– Ты чего, в гляделки решил поиграть, начальник?

– В воскресенье утром Симка устроила здесь концерт, в ларьке крутили музыку, она плясала, – лейтенант тяжело, безнадежно вздохнул, – рядом вертелся тип в черном, со свастикой и черепами.

– Платочек на голове, – отрешенно произнесла женщина, – очки темные... Курить есть у тебя?

– На, возьми пару штук, – Коля протянул ей пачку, – он вас спрашивал о Симке? О чем-нибудь с вами разговаривал?

Женщина дрожащей рукой аккуратно вытянула две сигареты и спрятала за пазуху.

– Да мы с такими панками-фашистами ваще не разговариваем, они нас ненавидят, мы их, – рявкнул старик, – зверье они, в натуре, отморозки. Вон, в Сокольниках прошлым летом такие, с черепами, на мотоциклах, цыган мочили ночью, даже младенцев не пожалели, зверье! – старик кричал так, что многие головы стали поворачиваться в их сторону. И опять померещились Коле знакомые светло-карие глаза.

«Нет, я не псих! – жестко сказал себе лейтенант. – У него лицо стандартное, вот он и видится мне на каждом шагу».

– Кончай орать! – скомандовал он старику. – Мы ловим его, понятно? Он опасный преступник, так что, давай, живо, отвечай на вопрос: он с вами разговаривал или нет?

Командный тон оказался куда действенней магнетических взглядов. Бомжи не испугались, но прониклись к младшему лейтенанту искренним почтением.

– Никак нет! – коротко рявкнул старик, видно, вспомнив свою армейскую юность.

Гроза между тем кончилась, толпа повалила на улицу из вестибюля. Коля попросил у бомжей документы, их, конечно, не оказалось.

«А физиономия у него вовсе не стандартная, просто я его боюсь, – беспощадно признался себе лейтенант. – Когда человек одет вызывающе, с черепами и свастикой, лицо как бы смазывается».

– Да ты меня всегда найдешь, – сказал старик, – я либо здесь сижу, либо за рынком, на хоздворе. Ноздрю спросишь, тебе каждый покажет, если, конечно, ты это, без формы своей будешь. А в форме – нет. Никто не скажет, только голову заморочат. Среди наших стукачей нет. Понял?

Коля втиснулся в толпу. Почему-то из пяти дверей была открыта только одна, и на выходе образовалась небольшая давка.

«Он просто слышал, как они обсуждали предстоящую ночную работу, – размышлял лейтенант, – однако как же он узнал, что Симка живет с Рюриком? Тоже услышал? Впрочем, мог запросто обойтись и без этой информации. Пришел, увидел, что она одна дома, и убил. Все. Не надо усложнять».

Оказавшись на свежем воздухе, Коля застыл на миг, размышляя, что еще он может сделать, стоит ли сходить в бомжовский дом, побеседовать с соседями несчастной парочки, или лучше отправиться к себе домой и ждать звонка Бородина.

Он стоял у перехода через площадь. Вероятно, сломался светофор, долго не загорался зеленый, и успела собраться приличная толпа. Машины, проезжая на большой скорости, пускали из-под колес фонтаны грязной воды, толпа шарахалась назад, наконец зеленый включился, и стадо машин неохотно замерло, заняв переход. Людям пришлось лавировать между ними, толкая друг друга. Кто-то сильно ударил Колю в спину. Мимо, совсем близко, пробежала полная молодая женщина, волоча за руку маленького ребенка. Телечкин тихо чертыхнулся, сделал несколько шагов и вдруг почувствовал странную тупую боль в спине. Еще шаг, и боль стала нарастать с реактивной скоростью, пересохло во рту, площадь завертелась перед глазами. Сквозь липкий тяжелый туман он увидел, как зажегся желтый, машины отчаянно засигналили. Ноги обмякли, в глазах потемнело, он не мог понять, удается ли ему идти, передвигаться к безопасному тротуару, или это просто беспорядочное кружение, движение в никуда.