Воронья дорога - Бэнкс Иэн М.. Страница 44

– Здравствуй, Прентис,—сказала Эш.

Выглядела она немного усталой, под глазами тени, но волосы, длиной и цветом напоминавшие львиную гриву, отсвечивали в медных солнечных лучах – будто сами по себе лучились здоровьем.

– Приветик.– Я кивнул ей, затем Элин.

По происхождению франко-вьетнамка, Элин была помолвлена с Хью Уоттом, одним из многочисленных кузенов Эшли из той ветви рода, которая питала пристрастие к экзотике, что проявлялось в выборе спутников жизни из экзотических стран. Крейг, брат Хью, связался с долговязой нигерийской красоткой по имени Нур.

Рядом с Эшли Алин выглядела еще субтильнее и смуглее, чем была на самом деле.

– Элин, зa va? [69]

— Волшебно, Прентис,– ответила Элин со сносным глазговским акцентом.

– Хочешь освежиться? – сказала Эш, когда я сел рядом с ней. Она пошарила между собой и Элин, затем вручила мне ополовиненную бутылку «Айрн-Брю». Поутру я уже вылакал галлон ледяной воды из разных ручьев, но шотландское народное средство от похмелья – тоже неплохо. Я сделал пару глотков, вернул бутылку, вытер губы.

– Ну и видок у тебя,– сказала Эш.

– А самочувствие и того гаже,– хмуро проговорил я, глядя, как вода каскадами слетает по бетонной лестнице водослива.

– Прентис, я твой след на вечеринке Эрвиллов потеряла,– вспомнила Эшли.– Слинял по-тихому или просто вырубился?

– О господи! – простонал я и опустил голову на холодную стальную трубу.

– Э-э?..—тихо сказала Эш и погладила меня по голове.– Что за грусть-кручина, друг мой дорогой?

– Да ничего особенного,– вздохнул я, медленно поднимая голову и глядя на воду.– Просто увидел, как женщина, которую я люблю, липнет к моему хитрому и ловкому брательнику, точно клейкая лента к мухе, и, похоже, им обоим это в кайф… Господи боже, меня тошнит, как… Даже приличного образного сравнения придумать не могу. Или хотя бы неприличного, что было бы куда уместнее в данном случае…

– Ну, а кроме этого, все в порядке? – обняла меня за плечи Эш.

– Эшли, помоги.—Я закрыл глаза и потерся головой о ее плечо.– Что мне делать?

– Вообрази ее в сортире,– хихикнула Элин.

– Цветная женщина говорит умные слова,– опустила Эш свою голову на мою.– Интенсивный курс лечения по ее методе быстро собьет температуру страсти.

– Нет,– вздохнул я, открывая глаза, когда очередь всплесков объявила о новом хаотическом низвержении воды.– Лишь привьет страсть к копрофагии.

– Pardon ?

— Интересно, это так же некрасиво выглядит, как звучит?

– Еще некрасивее.

– Merde !

– Угу.

– Что ж, Прентис, вижу, твой случай безнадежен. А о суициде не подумываешь?

– Ага. Как только все это кончится, залезу в туннель под Ла-Маншем и лягу на рельсы.

Под моей головой шевельнулось плечо Эшли:

– Ну, у тебя еще уйма времени, чтобы уладить все дела.

– А меня отнюдь не мои дела заботят.

– Да и вообще, Прентис, эта женщина тебе не подходит.

– Что? Недостаточно хороша?

– Нет, Прентис. Просто у нее слишком развит вкус. У тебя с самого начала не было ни единого шанса.

Я отстранился и озадаченно взглянул на Эшли, а та лукаво улыбалась.

– Это еще что? – спросил я.– В актрисы, что ли, собралась, готовишь для прослушки главу из Библии про самаритянина?

Эшли взяла мои ладони:

– Прентис, да брось ты переживать. Может, это просто судьба: твоя, ее, Льюиса… Или наберись терпения. Может, она еще образумится. Может, ей с возрастом захочется перепробовать всех братьев Макхоунов…

– Или с весом.

– Или с весом.

– Может, выйдет замуж за Льюиса, а с тобой заведет долгий роман.

– Ух ты! Класс!

– Понимаешь теперь? Никому не известно, что принесет будущее,– бодро заявила Эшли.

– И вообще, Прентис,– зазвучал певучий голосок Элин,– в море всегда хватало рыбки.

Я глянул на Элин:

– Неплохо. Можно, я буду это цитировать? Элин подмигнула и постучала пальцем по ноздре.

– Сортир,– сказала заговорщицки. Я решил, что пора вставать.

– Бесполезно,– вздохнул.– Вы слишком меня обрадовали, не переживу такого восторга.– Я устало поднялся на ноги – мышцы ныли после пьянки и ходьбы.

– Увидимся в «Яке» вечерком? – спросила Эш.

– Возможно,– ответил я.– Я все пытаюсь утопить в вине горе, да только у него плавучесть покруче, чем у пенополистирола.

Снова вода поскакала по водосливу, шумя, как миллион топающих ног. Я пожал плечами:

– Впрочем, так и быть, сделаю еще попытку. Когда-нибудь ведь поможет.

– Вот этот парень в моем вкусе!

– До встречи, девочки.

– Пока, Прентис.

– Только постарайся до вечера больше ни в кого не влюбиться.

Примерно час спустя я увидел зеленый «шевроле метро» матери. Она как раз ехала по подъездной Дорожке от дома Хеймиша и Тоуни. Завидев меня, остановилась, опустила стекло.

– А вот и ты.

– А вот и я.

– Ждала здесь целую вечность.– Она глянула на ручные часы.– Сядешь?

Я уселся в машину, и мы задним ходом проехали пятьдесят ярдов по дорожке. Вот и славненько, а то ноги устали, и вообще – всегда лучше ехать, чем идти.

– Что нашла из бумаг Рори, прихватила,– сказала мама.– Твой отец думает, было еще кое-что, но надо рыться в шкафах.

Я посмотрел на заднее сиденье: там лежала папка.

– Правда, ты этого не заслуживаешь,– добавила мать.

– Огромное спасибо.

Я взял папку. На корешке было написано «ВД». Папка такая же, как та, что у меня уже есть. Разве что чуть потолще. Смутно припомнилось, как вчера вечером я напомнил маме, что ищу остальные бумаги дяди Рори.

– Ну? – спросила она.

Я огляделся, зевая, и повторил за ней:

– Ну?

Мы остановились у парадного входа.

– Что, не помнишь вчерашний вечер? Мама выключила зажигание. Она была одета в мохеровый джемпер и вельветовые брюки и пахла новыми духами. Вид у нее был не очень веселый, я бы даже сказал, слегка обеспокоенный.

– Ну… помню, но не все,– сознался я. Она укоризненно покачала головой:

– Боже мой, Прентис.., Ты так надрался.

– Гм…—Я покачал на ладонях папку, прикидывая ее вес—Да…—И соорудил лучшую улыбочку из разряда «я был и остаюсь твоим славным маленьким мальчиком».

Она подняла тонкие каштановые брови:

– И даже не помнишь, как вогнал в краску Льюиса и Верити?

Я оторопело посмотрел на нее.

– Не говоря уже о том, что вогнал в краску нас с твоим отцом,– добавила она.

Тут я почувствовал, как от лица отхлынула кровь, будто кто-то открыл клапан на лодыжке. Ох-хо-хо! Я сглотнул.

– Надеюсь, я не пытался изображать встречу в аду фаната из Брэдфорд-сити, жертвы Кингс-Кросса и работяги с «Пайпер Альфы» [70]? – (Для этого номера требуются три сигареты; зрители плюются все, с гарантией.)

– Прентис, это не смешно. Ты чуть до слез не довел бедняжку Верити. Льюис тебя задушить хотел – едва оттащили.

– О господи! – У меня мурашки побежали по спине.– Что же я такого сказал?

– Ты ей сказал… ты всем сказал, что безумно в нее влюблен! – сверкнула глазами мать.– А после, поклявшись вечно боготворить бедняжку, сразу же принялся ее упрекать за связь с Льюисом.– Мать сердито потрясла головой, в глазах блеснули слезы.– Прентис! Чем ты только думаешь?

– Господи боже! – простонал я и положил папку на колени, а на папку положил собственное темя.– Какой же я кретин!

– Потом ты сделал несколько сомнительных ремарок насчет Лапландии… и еще упомянул какую-то «древнюю землеройную технику».

– Господи!

– И кажется, все мы правильно поняли, что значит «танцевать французский танец менаж де труа», прежде чем ты понес совсем уж полную околесицу.

– О господи!

– Не думаю, что восклицаниями «о господи!» можно что-то исправить. Прентис, я думаю, тебе необходимо извиниться перед Верити и Льюисом, и сделать это как можно скорее. Они в замке,– Мать с трудом совладала с голосом.– А еще я думаю, тебе необходимо попросить прошения у Хеймиша и Антонайны, ведь ты был у них в гостях, и это по твоей вине вечеринка закончилась рано и так некрасиво. Слава богу, ты хоть не спорил, когда Кеннет предложил тебе лечь спать. Впрочем, кажется, им с Хеймишем пришлось тащить тебя наверх, и всю дорогу ты бормотал какие-то гадости про Льюиса. В частности, что его надо бы бросить в ванну с голодными слоновьими пиявками.