По мосту через пропасть - Брантуэйт Лора. Страница 18

Завтра он вернется в Эшингтон.

Эта мысль согрела его, и он тепло улыбнулся Сьюзен, погладив ее пальцы, которые лежали на сгибе его локтя. В зале было темно, поэтому он не успел удивиться тому, что она зарделась от удовольствия.

Позже он отвез Сьюзен домой. Она против обыкновения молчала и, откинувшись на сиденье, смотрела, как мелькают за окном ярко освещенные витрины, неоновые вывески и фонари.

– Сходим завтра в театр? – наконец спросила она. Неужели именно эту мысль она долго вертела в мозгу, как пару металлических шариков, которые так приятно катать в руке?

– Завтра я возвращаюсь в Эшингтон, Сью. Извини. В другой раз сходим, – ответил Адриан.

– А зачем? – невинно спросила Сьюзен.

– У меня такое чувство, будто мое место сейчас там, – честно ответил Адриан. Сьюзен умничка, она поймет.

Про Анну ему говорить ей не хотелось – что-то мешало, что-то глубоко зашитое, почти инстинкт. С чего бы это?

– М-да, – глубокомысленно прокомментировала Сьюзен.

Молчание затянулось до конца поездки – правда, по ночным улицам, не забитым транспортом, ехать было недолго. Адриан мягко затормозил у парадного подъезда элитного дома, в котором жила с отцом Сьюзен.

– Ну пока, – сказала она и, промахнувшись по неосторожности, поцеловала его не в щеку, а в уголок губ.

– Пока.

В такое смущение Адриана могли ввести только разговоры одноклассников о женщинах, когда ему было лет двенадцать.

День для Анны начался совершенно необычным образом – она проснулась по будильнику, подумала, что в комнате холодно, поплотнее завернулась в одеяло и снова заснула.

Следующее пробуждение ее произошло около десяти утра. Об этом ненавязчиво напомнил жиденький осенний свет, просачивающийся сквозь не закрытые накануне жалюзи.

Анну обуял ужас – сильнейший страх, который знаком только людям, которым случалось проспать что-то очень важное.

Что подумают люди? Ведь ее некому, некому заменить, подстраховать…

Анна рывком села на постели – и поняла, что рывок получился какой-то неубедительный. Мышцы слушались плохо, точно восковые. В голове настойчиво гудела пустота.

Ой. Заболела?! Анна не болела несколько лет – по тем же причинам, по каким не брала отпуска. На этот счет у нее с собой была четкая договоренность. Некогда отвлекаться. Незаменимые – есть.

Спустя минуты полторы, не меньше, ей удалось добраться до ванной комнаты. К счастью, срок годности шипучего аспирина, завалявшегося в аптечке, не истек. Выпив стакан «медицинской содовой» с кисло-сладким апельсиновым вкусом, Анна обрела способность думать больше одной мысли в минуту и передвигаться с вполне приличной скоростью. Она принялась выбирать одежду и косметику, которые помогли бы отвлечь внимание от ее воспаленно блестящих глаз и нездоровой бледности.

Что могло произойти? Простыла на прогулке? Ерунда, быть не может. Сквозняков у нее в доме нет. Чихающих и кашляющих клиентов у нее вчера не было. Неужели из-за нервов?

Анна покачала головой. Да уж, если внезапно вспыхнувший и явно сексуального характера интерес к ее персоне способен вызвать в ней такую бурю чувств, которую придется в самом прямом смысле перебаливать, пора что-то в своей жизни менять.

Может, уехать куда-нибудь на Ближний Восток, выйти замуж за какого-нибудь симпатичного шейха и быстро выбиться в любимые жены за счет искусства варить кофе? Арабы, они темпераментные, с ними проблем не будет…

Мысль была настолько дикой, что Анна забеспокоилась – а не горячечный ли это бред? Хуже могла быть только идея выйти замуж за Клайва…

То ли аспирин был на самом деле волшебным, то ли у Анны был дар самовнушения, то ли болезнь на самом деле была не болезнью, а чем-то иным, науке неизвестным, но уже через час об утреннем недомогании напоминало лишь ощущение сухости в глазах и некоторая замедленность движений. Впрочем, посетителей почти не было, за утро Анна сварила только четыре чашки кофе, из которых одна предназначалась ей самой, и медлить она могла сколько душе угодно. Если кто-то и счел смертельным оскорблением закрытую в неположенный час дверь кофейни, то никак своего недовольства пока не выразил.

Она уже было расслабилась и взялась за Мильтона, которого ей не так давно захотелось перечитатать – разговаривали с Адрианом о традиции героизировать отступников и бунтарей, – но тут на пороге возник Джеймс.

Анна мысленно застонала.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе, – приветливо-отстраненно улыбнулась Анна.

– А я вот проходил мимо и решил зайти на чашечку кофе.

– Превосходно, – равнодушно отозвалась Анна. – Какой предпочитаете сегодня?

– По-венски.

– У меня кончился шоколад, – солгала Анна в надежде, что он пойдет куда-нибудь в другое место пить свой любимый утренний кофе.

Не тут-то было.

– Тогда любой другой на ваш вкус.

– Хорошо, в течение пяти минут заказ будет готов. Пожалуйста, займите место за столиком…

– Опасаетесь, что я на вас наброшусь?

– Нет, опасаюсь, что вас атакуют мои вирусы. Я приболела.

– Давайте повесим на дверь табличку «закрыто» и попробуем вас полечить? – невинно предложил Джеймс.

– Для этого вовсе не обязательно закрывать кофейню. – Анна с улыбкой продемонстрировала банку меда и положила себе в чашку с чаем две большие ложки.

Анну так и подмывало сварить ему какую-нибудь безвкусную дрянь, но, во-первых, она плохо представляла, как это можно сделать, имея на руках только лучшее кофейное зерно, а во-вторых, профессиональная гордость не позволяла портить репутацию своего заведения.

Она сварила ему банальный крепкий эспрессо в эспрессо-машине и для проформы добавила туда взбитых сливок. Если он и остался разочарован, то виду не подал, продолжал буравить ее взглядом.

– Как дела у миссис Хиггинс? – осведомилась Анна. На некоторых людей светская беседа действует сильнее, чем грубость.

– Все в порядке. Про Адриана и не спрашивайте, ничего не знаю. Хотя, может быть, знаете вы?

С какой бы это стати?! – возмутилась Анна, но вслух ничего не сказала и только равнодушно пожала плечами. Какой неприятный тип. В нем слишком много желчи. И как она вчера этого не разглядела?

Все шло не по плану. Джеймс злился. То нежное и чувственное, что вчера он своим безошибочным чутьем распознал в ней, сегодня будто заледенело. Осталась нервозность, немного замедленная пластика, а вот женскость, страстность – ушла. Может, и вправду дело в болезни? Или она так рассердилась на него за вчерашнее, что теперь отвергает даже на уровне инстинктов?

– Анна, я очень обидел вас вчера? – Он решился на ход конем. Не в правилах Джеймса извиниться.

Колкий взгляд из-под черных ресниц.

– Знаете, Джеймс, мне бы не хотелось вспоминать о том эпизоде. Интересно говорить про солнечные и лунные затмения, а не о затмениях сознания.

Джеймс ухмыльнулся. Никто не знал, что под этой нахальной гримасой скрывалось его поражение.

Сам Джеймс в свои поражения категорически не верил.

Это еще не последний ход, леди бариста. Он достал и с отвращением смял в пальцах сигару.

– Сюрприз! – счастливо провозгласила Сьюзен.

Да уж, сюрприз. Кого Адриан никак не ожидал увидеть на пороге своей спальни в тетином вестминстерском доме, так это Сьюзен.

– Свежая пицца! Еще горячая! Я гнала машину, чтобы довезти ее, пока она такая! – Сьюзен чмокнула его в щеку. – Эй, ты чего? Войти хотя бы можно? Или ты там прячешь наложниц? – Она бесцеремонно заглянула через его плечо в спальню.

Хорошо, что он уже успел принять душ и одеться. Адриан покачал головой. Почему в последнее время она вызывает в нем раздражение? Наверное, не стоит так строго к малышке. Она ведь хотела сделать ему приятное. Только вот опять напутала: это она любит горячую пиццу на завтрак, а он любит тосты с мармеладом… Как часто мы путаем чужие пристрастия со своими.

– Хочешь завтракать в спальне? – удивился он.