Участь Эшеров - Маккаммон Роберт Рик. Страница 68

— Нет! Нет! — закричал Ладлоу и рванулся к телу.

Когда Райчес попыталась оттащить мальчика, он яростно набросился на нее. Она размахнулась и ударила его кулаком в челюсть, а когда он упал, взяла на руки.

Со стонущим мальчиком на руках Райчес пробивалась к озеру. К тому времени как они достигли берега, их одежда превратилась в пропахшие дымом лохмотья. Люди сотнями бросались в маслянистую воду. Повсюду сновали лодки, подбирая пловцов. Большинство яхт уже украли со стоянок, а те, что остались, пылали. Райчес вошла в воду по шею, а затем смочила лицо и волосы Ладлоу, чтобы не загорелись.

Прошел почти час, прежде чем она наконец передала мальчика в руки солдат на пароме и вскарабкалась туда сама. Ладлоу в изорванной одежде и с обожженным лицом стоял у перил и наблюдал за разрушением Чикаго. Когда Райчес прикоснулась к его руке, он истерично вырвался.

«Боже мой», — подумала Райчес. Она поняла (о чем и рассказала несколько часов спустя репортерам) истинное положение дел: тринадцатилетний Ладлоу Эшер после смерти отца и матери получает в свое распоряжение все — поместье, семейное дело и весь остальной бизнес, прежде принадлежавший мистеру Кордвейлеру. Он станет самым богатым тринадцатилетним мальчиком в мире.

Горничная наблюдала за Ладлоу, ожидая, что тот заплачет, но он этого не сделал. Он молчал, неотрывно глядя на берег, где бушевал пожар.

Солдаты помогали мужчине и женщине подняться с весельной лодки на борт. Они были хорошо одеты, мужчина — в темный костюм с бриллиантовой застежкой, а женщина — в красное бальное платье. Мужчина смерил взглядом Райчес и Ладлоу и повернулся к солдату.

— Сэр, — осведомился он, — неужели мы должны делить судно с неграми и беспризорниками?

Рикс дочитал до конца рассказ Райчес и посмотрел на другие статьи. Чикаго горел в течение суток, и огонь уничтожил более семнадцати тысяч зданий. Сто тысяч человек остались без крова. Катастрофа была следствием по меньшей мере восьми поджогов. Пожарные реагировали медленно, так как были очень утомлены: за неделю перед Великим пожаром они выезжали примерно на сорок вызовов.

Он поднял взгляд на портрет задумчивого Ладлоу Эшера. В возрасте тринадцати лет побывать в аду. Как он сохранил рассудок?

Рикс нашел ответ на вопрос Дунстана о смерти Синтии Эшер. Завтра он привезет эту газету ему. Но трость — как и когда Ладлоу забрал ее у Рэндольфа Тайгрэ?

На следующей странице мелким шрифтом был напечатан список разрушенных пожаром фирм и учреждений. Они шли не в алфавитном порядке, и Риксу пришлось терпеливо читать, пока он не нашел то, что искал.

«Урия Хинд и компания. Торговля колониальными товарами».

«Магазин колониальных товаров? — подумал Рикс. — Хадсон Эшер всякий раз тратил пятнадцать тысяч долларов на колониальные товары из Чикаго? Почему он просто-напросто не покупал все это в Эшвилле?»

Рикс аккуратно сложил газету и встал со стула. Остальным вопросам придется пока подождать. Он задул все свечи, кроме одного канделябра, который прихватил с собой наверх.

Но когда он открыл дверь, золотистое сияние высветило Паддинг Эшер, томно лежащую на его кровати.

Она сонно улыбнулась, зевнула и потянулась. Из-за края простыни показались ее груди.

— Тебя долго не было, — хрипло сказала она. — Думала, совсем не ляжешь спать.

Он закрыл дверь, опасаясь, что кто-нибудь может их услышать.

— Тебе лучше уйти. Бун будет…

— Буна здесь нет. — Ее глаза вызывающе смотрели на него. — Старик Буни давно в своем клубе. Ты ведь не собираешься отвергнуть меня, как в прошлый раз?

— Паддинг, — сказал Рикс, положив свернутую газету на шкаф, — я думал, ты поняла, что я тебе говорил. Я не могу…

Она села, позволив простыне упасть. Ее груди полностью обнажились, и она облизнула губы.

— Видишь, как сильно ты мне нужен? — спросила она. — Только не говори, что ты этого не хочешь.

Ей льстило то, что она видела, глядя на себя при свечах.

В их свете она выглядела нежнее и уязвимее. Рикс начал возбуждаться. Она потянулась, как кошка.

— Ты ведь не боишься Буна? — поддразнила Паддинг.

Рикс покачал головой. Он не мог отвести от нее глаз.

— Бун говорит, ты не можешь удовлетворить женщину, — сказала Паддинг. — Якобы ты почти гомик.

Рикс опустил канделябр.

— Ну, давай, — настаивала она. — Посмотрим, на что ты способен.

Он хотел было приказать ей, чтобы ушла, но неожиданно не смог себя заставить. В уголках его рта заиграла тонкая улыбка. «Почему бы и нет», — подумал он. Это будет скверный поступок, но и со стороны Буна нехорошо было все эти годы обращаться с ним как с грязью, насмехаться и выкидывать всевозможные номера. Риксу выпал шанс отплатить брату той же монетой, а ведь он давно ждал подходящего случая.

Он заглушил тонкий протестующий голосок внутри себя.

— Почему бы и нет? — сказал он, и его голос прозвучал совсем незнакомо.

— Хорошо. — Паддинг игриво отбросила ногой простыню, и ее тело обнажилось для него. — Теперь задуй свечи, и приступим к делу.

Глава 32

За два быстро пролетевших часа Бун выпил в клубе несколько порций «Чивас ригал» и проиграл в покер семь тысяч долларов. До него дошло, что старые дружки сговорились его надуть. Когда они смеялись, хлопали его по плечу и подносили огонька, Бун молча обдумывал, как их уничтожить.

Около девяти он выехал на своем красном «феррари» на тихие улочки Фокстона и пронесся мимо встречного старенького пикапа. Со злости Бун ударил по гудку, и тот сыграл несколько тактов «Дикси». Когда машина с ревом вылетела за пределы Фокстона, Бун выжал акселератор до упора, и «феррари» рванул вперед как ракета.

Надо будет купить эшвилльский «Хайтс кантри клаб», решил Бун. За любую цену. Возможно, постоянные члены выставят в фойе его бюст. Самое меньшее, что они могут сделать, — это назвать клуб в его честь. Через несколько дней он будет одним из самых богатых людей в мире. «Дольше папа не протянет», — думал Бун. Но он испытывал смешанные чувства, потому что любил старика. Уолен научил его быть крутым. Он разъяснил сыну, что никому нельзя доверять и что все стараются прикончить друг друга. Когда Бун был моложе, они много говорили о том, что богатство делает человека счастливым. «Деньги — это власть, — часто повторял сыну Уолен. — Без них мир переедет тебя, как паровой каток». Он приводил Рикса в пример того, чего Бун должен избегать.

«Рикс, — говорил Уолен, — мечтательный трус, который никогда не вылезет из дерьма». Уолену доставляло удовольствие, когда Бун бил своего младшего брата.

Тем не менее что-то пугало Буна. Нечто, глубоко спрятанное от всех остальных. Он видел, как это что-то блеснуло в глазах Рикса несколько раз за последние дни. Ненависть и горечь так переплелись, что он мог совершить убийство. Рикс пытался заколоть его в столовой. Бун сожалел, что не дал ему при всех в зубы. Рикс, рыдая, выбежал бы из комнаты.

Бун вписывал свой «феррари» в повороты, едва нажимая на тормоза, ухмыляясь — кошмарная скорость ему доставляла удовольствие. Кэт думает, что все получит, но она крупно ошибается. За неудачу Кэт ему следует благодарить Паддинг: в последний раз, когда сестра отправилась в Нью-Йорк на уик-энд, Паддинг пошарила в ее платяном шкафу и обнаружила вход в Тихую комнату. Паддинг показала, что она там нашла, и Бун отнес это прямо Уолену, который в то время еще не замуровал себя в своей Тихой комнате. Бун никогда не забудет выражения лица старика: потрясение и отвращение.

Наверно, покупает это дерьмо в Эшвилле. К тому же тратит кучу денег.

Уолен велел ему положить находку обратно, а с Кэт он разберется сам.

Бун понимал, что это означает. Папа может ей доверять, но наследства лишит.

По лобовому стеклу забарабанил дождь, и Бун тут же сбавил скорость. Он не настолько пьян, чтобы закончить жизнь кровавым пятном на дороге. Когда он свернул и подъехал к воротам Эшерленда, то ударил по кнопке на щитке управления. Ворота плавно отворились и, пропустив его, снова закрылись.