Обещание - Пиколт Джоди Линн. Страница 37

Крис решил побриться, пока другой заключенный закончит принимать душ, и прищурившись глядел в зеркало, которое отражало не лучше жестяной фольги. Когда незнакомец вышел, Крис кивнул ему и отправился под душ.

Он задвинул занавеску, но поверх ее видел, как черноглазый, обвязав полотенце вокруг талии, намыливает лицо и придает форму своей бородке. Крис разделся, включил воду, намылился, закрыл глаза и попытался представить, что только что проплыл невероятную — черт побери! — четырехсотметровку баттерфляем и после соревнований пойдет домой.

— За что тебя?

Крису в глаза попала вода.

— Прошу прощения?

В щель между занавеской и стеной Крис видел, как заключенный оперся о раковину.

— Почему ты здесь?

Мокрые волосы незнакомца достигали плеч. По прическе Крис мог отличить заключенных от людей, находящихся под арестом в ожидании предъявления обвинения, — те, кто отбывали срок, были коротко острижены. Как и сам Крис.

— Мне здесь не место, — ответил Крис. — Это какая-то ошибка.

Собеседник засмеялся.

— Так все говорят. В тюрьме до черта народа, который, по их словам, и мухи не обидел.

Крис отвернулся и стал намыливать грудь.

— Если ты отвернулся и не видишь меня, это не значит, что я ушел, — сказал незнакомец.

Отряхнув с волос воду, Крис закрыл кран.

— А ты что сделал?

— Перерезал горло своей старушке, — хладнокровно заявил заключенный.

Внезапно Крис почувствовал, как подкашиваются ноги. Он побоялся, что упадет, и оперся о пластмассовую стенку душа. Он не будет находиться рядом с каким-то уголовником в окружной тюрьме! Его не обвинят в убийстве!

Крис обмотался полотенцем, схватил одежду и спотыкаясь, словно слепой, поспешил в камеру, где сел на койку, опустив голову к коленям, чтобы не вырвать.

Он хотел домой.

В камеру вошел надзиратель, чтобы забрать бритву.

— Пришел твой адвокат, — сообщил он. — Принес одежду. Одевайся, тебя отведут наверх, там переоденешься.

Крис кивнул, думая, что надзиратель будет стоять в камере и ждать, пока он оденется, но тот ушел. Двери камеры оказались открыты. В конце коридора смотрел программу «Сегодня» человек, обезглавивший жену.

— Я уже… готов, — сообщил Крис второму надзирателю, который проводил его до двери, ведущей из блока.

— Удачи, — пожелал черноглазый, не отрывая глаз от экрана.

Крис помолчал, обернулся через плечо.

— Спасибо, — негромко произнес он.

Одежда ждала его в комнате-распределителе. Крис узнал блейзер от «Братьев Брук», который они с мамой купили в Бостоне. Они специально поехали за костюмом, который Крис смог бы надеть на собеседование в колледж.

А он наденет его в зал суда для предъявления обвинения.

Он надел белую сорочку, серые фланелевые брюки, легкие светлые кожаные туфли, потом галстук и попытался завязать узел, но узел не получался. Крис привык завязывать галстук перед зеркалом, а в распределителе зеркала не было.

Галстук оказался завязан неровно.

Потом он натянул пиджак и подошел к надзирателю, который заполнял какие-то бумаги. Они молча подошли к кабинету, куда раньше Криса не водили. Конвойный открыл дверь.

В комнате для допросов ждал Джордан Макфи.

— Спасибо, — поблагодарил он конвойного, жестом приглашая Криса сесть напротив. Он дождался, пока за офицером закроется дверь. — Доброе утро. Как прошла ночь?

Он отлично, черт возьми, знал, как она прошла: даже идиот, глядя на круги у Криса под глазами, понял бы, что парень не сомкнул глаз. Но Джордан решил дождаться ответа клиента. Ответ поможет адвокату понять, насколько хватит Криса, ведь они в самом начале долгого пути.

— Нормально, — не моргнув глазом, ответил Крис.

Джордан подавил улыбку.

— Ты помнишь, что я говорил о сегодняшнем дне?

Крис кивнул.

— А где мама с папой?

— Ждут в зале суда.

— Это мама передала одежду?

— Да, — ответил Джордан. — Отличный костюм. Очень стильный, дорогой. Он поможет судье составить представление о тебе.

— Представление? — удивился Крис.

Джордан махнул рукой.

— Да. Белый, зажиточный средний класс, студент-спортсмен и так далее. Словом, отличный малый. — Он задержал взгляд на Крисе. — В отличие от подонка-убийцы из низших слоев общества.

Он постучал карандашом по лежащему на столе блокноту, в который записывал всякую ерунду. Во время предъявления обвинения адвокат должен сохранять хладнокровие, как кошка, готовая приземлиться на все четыре лапы независимо от того, как ее швырнули. Есть обвинение, которое предъявлено твоему клиенту, но пока в руки не попадет дело, адвокат понятия не имеет о намерениях и планах прокурора.

— Сегодня слушайся меня. Если я захочу, чтобы ты что-то сделал или сказал, напишу об этом в блокноте. Но следовать моим указаниям нужно неукоснительно.

— Хорошо, — пообещал Крис. Он встал, разминая ноги, как будто готовился ступить на тумбу перед заплывом. — В таком случае, идем?

Джордан поднял удивленные глаза — такого он не ожидал.

— Я не могу отправиться с тобой в зал суда, — объяснил он. — Тебя приведет шериф.

— Да? — Крис снова опустился на стул.

— Я буду ждать там, — поспешил добавить адвокат. — И твои родители тоже.

— Понятно, — сказал Крис.

Джордан положил блокнот в портфель. Взглянул на него, нахмурился.

— Иди сюда, — позвал он и, когда Крис встал, поправил ему галстук.

— Я не смог завязать, зеркала не было, — объяснил Крис.

Джордан промолчал. Похлопал клиента по плечу и кивнул, довольный его внешним видом. Потом вышел из кабинета, оставив Криса таращиться на открытую дверь, на коридор, ведущий из тюрьмы, и на конвойного, который стоял между дверью и свободой.

Сегодня в окружном суде Графтона слушались уголовные дела.

В таком сельском штате, как Нью-Гемпшир, серьезные преступления совершались относительно редко, поэтому каждые несколько недель заслушивался сразу ряд дел и предъявлялись обвинения по уголовным делам. Уголовные дела — это вам не мелкие правонарушения, поэтому на заседания собирались местные репортеры, любители судебных баталий и студенты юридического факультета.

Несмотря на то что Хартам было отведено место в первом ряду, прямо за скамьей защиты, они приехали в суд в начале седьмого утра — «на всякий случай», как сказала Гас. Она так крепко сцепила руки на коленях, что уже не знала, сможет ли их разжать. Джеймс сидел рядом с женой и не отрывал взгляда от судьи. Председательствовала похожая на бабушку женщина средних лет с ужасным перманентом. Гас сразу решила, что стоит такой женщине взглянуть на такого ребенка, как Крис, и она тут же прекратит эту фантасмагорию.

Гас наклонилась к Макфи, который раскладывал на коленях документы.

— Когда его приведут? — спросила она.

— В любой момент, — ответил Джордан.

Джеймс повернулся к сидящему рядом мужчине.

— Это у вас «Таймс»? — спросил он.

Когда сосед протянул ему газету, которую уже отложил в сторону, Джеймс улыбнулся и поблагодарил его.

Гас не сводила с мужа изумленного взгляда.

— Ты в состоянии читать? — спросила она. — В такую минуту?

Джеймс педантично сложил первый разворот, провел ногтем большого пальца по изгибу. Потом еще раз.

— Если не читать, — спокойно ответил он, — можно свихнуться.

Он начал просматривать первую страницу.

Гас понимала, что здесь сидят и другие женщины. Женщины, возможно, не в костюме от известного дизайнера и не в бриллиантах, как сама Гас, но такие же матери, чьих сыновей должны были привести в этот зал, как и Криса, и предъявить им обвинение в чем-то ужасном, что даже трудно себе представить. Некоторые из этих сыновей на самом деле совершили преступление. В этом-то и была, по мнению Гас, существенная разница между ними.

Ей тяжело было представить, что чувствуют эти матери, чьи сыновья умышленно поджигали дома, резали недругов или насиловали молодых женщин. Она не могла уразуметь, каково это — узнать, что ты выносила ребенка, способного на подобные злодеяния; узнать, что если бы ты не родила его, то зла на земле было бы меньше.