Его пленница - Бейтс Ноэль. Страница 11

— Да.

— О Господи!.. — выдохнула Рита, с восхищением уставившись на Джейсона. — Это так романтично.

— Не сказал бы, что это так уж романтично — пробираться, например, в промозглом тумане по юрам, тащить на себе автомат и под завязку набитый рюкзак, — отозвался он сухо.

— А в каком вы были звании? — продолжал допытываться Берт.

За его внешне вежливым интересом скрывалась откровенная насмешка. Он явно расценивал этот разговор, как своеобразный поединок между острым умом и тупой грубой силой.

Алек усмехнулся, он все прекрасно понял.

— Сержант.

— Да ну? — не без удовлетворения воскликнул Берт. — А я думал, что вы были офицером.

Алек покачал головой.

— Нет. Офицерам там разрешают служить не более трех лет… А мне нравилось, и я не хотел уходить. К тому же звания не играют особой роли, когда ты застреваешь между двумя линиями огня и у тебя всего девять солдат в отряде.

— Кому-нибудь положить еще соуса? — поспешила встрять в разговор Пат, пока Берт не отпустил очередное язвительное замечание. — Алек, возьмите еще…

Берт, как видно, почувствовав, что лучше оставить своего собеседника в покое, обратился к Айлин:

— Ну что, дорогая, чем вы сейчас занимаетесь? Откопали какой-нибудь смачный скандальчик на этой неделе?

— Да нет, ничего такого, что могло бы потрясти мир, — отозвалась Айлин.

Берт хихикнул.

— Знаете, я наблюдаю четко прослеживающуюся тенденцию к резкому снижению качества информационной наполненности публикаций в ведущих газетах, — глубокомысленно изрек он. — Вам надо быть осмотрительнее, а то мы и не заметим, как нам придется оплакивать гибель еще одного замечательного института — великой американской прессы, — заключил Хаскрофт нарочито трагическим тоном.

— Ну… не думаю, что американская пресса уже одной ногой стоит в могиле, — возразила Айлин, покосившись на Алека.

Он прислушивался к их с Бертом беседе, хотя Рите все-таки удалось завладеть его вниманием. Айлин отметила, с каким неприкрытым обожанием та смотрела на него, к вящему раздражению мужа, который безуспешно пытался поймать ее взгляд.

— Мне кажется, — заметила жена Берта, Энн, — что, несмотря на засилье телевидения, газеты по-прежнему играют в общественной жизни далеко не последнюю роль.

— Но всегда ли в газетах печатают правду? — подключился к разговору кто-то из сидящих за столом. — Впечатление такое, будто они только и делают, что изобретают сенсации с целью повысить тираж.

— И все-таки они порой бывают полезны. Например, если где-то идет война, мы узнаем из газет, что происходит на самом деле.

Берт обреченно махнул рукой.

— Ой, насмешили! В газетах печатают только то, что выгодно правительству. Какая придет установка, то и будут печатать… Да девять из десяти репортеров пишут о военных действиях, не выходя из ближайшего к редакции пивного бара. Я не прав, Айлин?

— Ну почему же, — отозвалась она, снова украдкой взглянув на Алека, — иногда им удается подобраться к линии фронта немного поближе.

Картины тех мгновений в джунглях у реки предстали перед ней с ужасающей реальностью. Айлин невольно съежилась, словно в ожидании автоматной очереди… И встретилась взглядом с Алеком… с майором Кларком: сердце ее бешено заколотилось. Вспоминает ли он о том моменте, когда они лежали чуть ли не в объятиях друг друга под стеной бунгало? Хоть иногда?

Берт, похоже, почувствовал напряжение, что пробежало, как искра, между Алеком и Айлин.

— Ах да… — протянул он в своей обычной ленивой манере, — у нас же здесь есть эксперт, который войну знает не понаслышке. Скажите, сержант, с точки зрения солдата, какова роль журналистов на войне?

Любой, не такой толстокожий, как Берт, уже давно бы сообразил, что Алек отнюдь не горит желанием участвовать в этой беседе. Но Хаскрофт, полагавший, что буквально каждое его замечание — это просто фонтан остроумия, уже давно потерял всякое представление о такте. Он впился взглядом в Алека, намереваясь дождаться ответа.

— Если вас действительно интересует мое мнение, — проговорил тот, тщательно подбирая слова, — у журналистов вообще никакой роли на войне нет. С точки зрения солдата, они только путаются под ногами и создают лишние сложности.

Айлин прожгла его негодующим взглядом.

— И особенно это касается женщин-журналисток, если я правильно понимаю?

Она уже начала выходить из себя. Айлин и сама удивлялась, что ей до сих пор неприятно вспоминать о том, как он пренебрежительно называл ее «девочка».

Судя по тому, как Алек сурово сжал губы, он тоже не забыл об их кратком знакомстве.

— Вот-вот, — подтвердил он. — Журналисты еще куда ни шло, а журналистки — это просто чума.

— Да? — Айлин изо всех сил старалась сохранять спокойствие. — И почему же?

— Потому что они могут в самый неподходящий момент всполошиться, что забыли свою косметичку, и при этом даже не заметить, что в них собираются стрелять!

Айлин густо покраснела.

— Я не из-за косметички всполошилась! — взорвалась она. — Я вернулась за блокнотом. Вот именно этот мужской шовинизм и мешает нам, женщинам, делать карьеру. И это касается не только журналистики, а любой области, в которой женщина хочет себя проявить. Я даже не знаю, из-за чего это все происходит… Наверное, вы, мужчины, просто боитесь конкурировать с нами на равных! Поэтому и принижаете нас…

Айлин вдруг поняла, что за столом воцарилось недоуменное молчание. Смутившись, она умолкла на полуслове. Но тут Берт захлопал в ладоши.

— Браво! — воскликнул он не без издевки. — Потрясающий спич в защиту женского равноправия!

? Если учесть, что это говорит человек, который не может даже носки себе подобрать без моей помощи, можно представить, какая могучая поддержка у феминистского движения, — серьезно заметила его жена.

Все рассмеялись, напряжение разрядилось. Айлин смущенно уставилась в тарелку. Этот Алек все-таки вывел ее из себя — она разъярилась, как фурия. И напрасно. Если бы ей удалось сохранить спокойствие, она смогла бы отстоять свою точку зрения гораздо убедительнее… а то какой-то детский сад получился.

И все из-за этого проклятого майора, чтоб ему провалиться!.. Ей надо было бы догадаться, что все равно его не переспорить. Пусть он уволился из армии, но все равно остался профессиональным солдатом: дисциплинированный, сдержанный, не подвластный никаким человеческим эмоциям…

Она украдкой покосилась на него. Интересно, а что будет, если он вдруг утратит свой железный самоконтроль? Мысль была более чем заманчивой… И абсолютно идиотской, резко осадила себя Айлин.

4

— Ну что ж, дорогая, спокойной ночи. Спасибо за изумительный ужин. Все, как всегда, было чудесно. — Берт чмокнул Пат в щеку и, помахав всем рукой, вышел вместе с женой на улицу.

— По-моему, все прошло хорошо? — сказала Пат, возвращаясь в столовую. — Алек, не хотите еще чашечку кофе, на дорожку?

— Нет, спасибо. Но мне надо вызвать такси. Можно я воспользуюсь телефоном?

— Господи, ну зачем вам такси?! — воскликнула хозяйка. — Айлин вас подвезет. Да, дорогая, тебе ведь не трудно? Это почти по дороге… — поспешно добавила она, когда сестра зло сверкнула на нее глазами.

Алек усмехнулся.

— Ну, если это не причинит никаких неудобств…

— Конечно, нет, — с вынужденной вежливостью ответила Айлин. — С удовольствием вас подвезу.

— Спасибо. — Алек неловко поднялся из-за стола и потянулся за тростью. — До свидания, Рон. Я позвоню вам в начале недели по поводу контракта. До свидания, Пат. — Он улыбнулся ей тепло и искренне. — Ужин был просто потрясающий.

— Приходите еще, — пригласила она, подставляя ему щеку для поцелуя. — Писателю, чтобы хорошо работать, надо нормально питаться… как говорится, мозги подкармливать.

Он рассмеялся, обнимая ее за талию:

— Теперь вы рискуете вообще от меня не отделаться, — шутливо заметил он. — Вот начну к вам ходить обедать каждый день…