Узы крови - Шелдон Сидни. Страница 31

На рассвете следующего дня Сэмюэль должен был идти в Краков закупать товары. Он сгорал от нетерпения поскорее вернуться назад, чтобы узнать, жив ли еще отец Исаака.

На рынке были толпы народа, и Сэмюэлю казалось, что он никогда не сможет завершить свои покупки. Только к полудню он наконец наполнил тачку товарами и поспешил домой в гетто.

Не успел он отойти и двух миль от городских ворот, как случилось несчастье. Одно из колес разломилось пополам, и товары посыпались из тачки на тротуар. Сэмюэль не знал, на что решиться. Нужно было во что бы то ни стало заменить сломанное колесо, но как оставить тачку без присмотра! Вокруг уже стала собираться толпа, жадно взиравшая на разлетевшиеся по всему тротуару товары. Вдруг Сэмюэль заметил приближающегося к ним полицейского – гоя! – и понял, что все пропало. Они отнимут у него и товар и тележку. Полицейский протолкался сквозь толпу к испуганному юноше.

– Тебе нужно новое колесо?

– Д-д-да, пан полицейский.

– А где его взять, знаешь?

– Нет, пан начальник.

Полицейский что-то написал на клочке бумаги.

– Иди по этому адресу. И скажи им, что тебе нужно.

– Я не могу оставить тележку.

– Почему это не можешь? – сказал полицейский, сурово оглядывая толпу. – А я на что? Беги, быстро!

Сэмюэль бежал всю дорогу. По адресу, указанному на клочке бумаги, вскоре нашел кузницу, и, когда рассказал, в чем дело, кузнец отыскал у себя колесо нужного размера. Когда Сэмюэль расплатился за колесо, у него еще осталось примерно с полдюжины гульденов.

Толкая впереди себя колесо, он бегом возвратился к месту аварии. Там одиноко стоял полицейский: толпа испарилась, товары были на месте. С помощью полицейского он в течение получаса поставил на место колесо и закрепил его. И снова отправился в путь домой. Все его мысли были заняты отцом Исаака. Жив ли он или умер? Казалось, он ни секунды более не выдержит неведения.

Идти до гетто оставалось с милю. Впереди уже маячили его высокие стены. Но быстро гасли лучи заходящего солнца, смеркалось, и через несколько мгновений темнота обступила его со всех сторон. В суматохе и сутолоке того, что произошло, Сэмюэль напрочь забыл о времени. Солнце зашло, и он оказался отрезанным от гетто. Он бросился бежать, толкая тяжело груженную тачку впереди себя. В груди бешено колотилось сердце. Не дай бог, ворота закроются до его прихода! В памяти всплыли страшные рассказы о евреях, оставшихся ночью за воротами гетто. Он побежал еще быстрее. Скорее всего, у ворот будет только один из стражников. Если Павел – еще не все потеряно. Если Арам – но лучше об этом не думать. Темнота сгущалась и, словно туман, со всех сторон подступала к нему; вскоре стал накрапывать мелкий дождик. Сэмюэль стремительно приближался к стенам гетто, оставалось добежать совсем немного. Из темноты неожиданно вынырнули ворота. Они были закрыты.

Сэмюэль ни разу не видел их закрытыми с внешней стороны. Жизнь показалась ему словно вывернутой наизнанку. И он содрогнулся от ужаса. Он был отгорожен от своих родных, своего мира, всего, что ему было дорого. Он замедлил шаг, осторожно стал приближаться к воротам, оглядываясь по сторонам, отыскивая глазами стражников. Их нигде не было видно. В сердце Сэмюэля вспыхнула надежда. Стражников, по всей видимости, куда-то срочно вызвали. Возможно, ему удастся как-нибудь открыть ворота или незаметно перелезть через стену. Но когда он уже вплотную подошел к воротам, из темноты неожиданно вынырнул один из стражников.

– Топай, топай, – сказал он.

В темноте Сэмюэль не видел его лица. Но он узнал голос – Арам!

– Ближе, ближе. Иди сюда.

Арам с едва заметной усмешкой наблюдал за приближающимся Сэмюэлем. Юноша, оробев, остановился.

– Давай, давай, – подзадорил его Арам. – Топай, чего остановился?

Сэмюэль с сильно бьющимся сердцем, холодея от страха, медленно приблизился к гиганту-стражнику.

– Позвольте я все объясню, пан начальник. По дороге у меня была поломка. Тачка…

Арам вытянул вперед свою громадную лапу, схватил Сэмюэля за шиворот и поднял, как котенка, в воздух.

– Ты, сука, жидовская морда, – заурчал он. – Какая мне разница, что с тобой случилось? Ты не успел войти до закрытия ворот! Знаешь, что теперь с тобой будет?

Сэмюэль, обмирая от ужаса, отрицательно покачал головой.

– Я тебе расскажу, – сказал Арам. – На прошлой неделе вышел новый указ. Все жиды, пойманные за воротами гетто после захода солнца, должны быть отправлены в Силезию. Десять лет каторжных работ. Ну как, нравится?

В это трудно было поверить.

– Но я… я ничего не сделал плохого. Я…

Свободной рукой Арам наотмашь ударил Сэмюэля по лицу и отпустил его. Сэмюэль рухнул на землю.

– Пошли, – сказал Арам.

– К-куда? – пролепетал Сэмюэль.

От ужаса он едва ворочал языком.

– В участок. А утром тебя вместе с остальной швалью отправят куда надо. Вставай.

Сэмюэль остался лежать, словно не понимая, чего от него хотят.

– Но я должен хотя бы проститься с отцом и тетей.

Арам ухмыльнулся.

– Ничего, поскучают маленько и забудут.

– Пожалуйста, – взмолился Сэмюэль, – разреши послать им хоть какую-нибудь весточку.

Ухмылка исчезла с лица Арама. Он угрожающе шагнул к Сэмюэлю и, растягивая слова, вкрадчиво проговорил:

– Я сказал «вставай», жидовское говно! Если мне еще раз придется повторить это, я те яйца оторву.

Сэмюэль медленно поднялся с земли. Арам, как тисками, схватил его за руку и поволок к полицейскому участку. Десять лет каторжных работ в Силезии! Откуда никто не возвращается! Он исподлобья взглянул на тащившего его за руку через мост человека.

– Пожалуйста, не надо, – жалобно попросил он. – Отпустите меня.

Арам еще сильнее, так, что, казалось, в жилах остановится кровь, сжал его руку.

– Давай, давай, моли, – сказал Арам. – Обожаю, когда жид канючит. Слышал небось о Силезии? Аккурат попадешь к зиме. Но все в порядке, в шахтах и тихо, и тепло. Когда твои легкие станут черными от угля и начнешь харкать кровью, тебя выкинут на снег подыхать.

Впереди, за мостом, почти невидимая из-за густой сетки дождя, замаячила казенная постройка полицейского участка, в которой помещалась и казарма.