Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1 - Гудкайнд Терри. Страница 64

Ей доводилось выносить боль от Джеганя и раньше, когда он был способен проникать в ее разум, до того, как она нашла способ остановить его. Именно преданность в служении Ричарду – тот договор, – вот что защищало ее, как защищало всех д’хариан и тех, кто присягнул на верность Лорду Ралу. Но до того Джегань был способен войти в ее разум, точно так, как сейчас он мог войти в разум вот этих сестер. В то время он был способен заставить ее почувствовать, будто проталкивает тонкие железные шипы глубоко в уши Никки, а затем по ним насылал боль, рвущуюся в ее внутренности.

На этот раз было хуже.

Она уставилась в пол, ожидая, что кровь сейчас начнет капать из ушей и носа, забрызгивая камень. Она прищурилась, задыхаясь в невыносимой агонии, но не увидела никакой крови. А хотела увидеть. Ведь если она потеряет много крови, то наверняка умрет.

Однако она достаточно хорошо знала Джеганя, чтобы понять, что он не позволит ей умереть. Во всяком случае, сейчас.

Сноходец не любил быстрой смерти людей, которые раздражали его, приводя в ярость. Никки знала, что, вероятно, нет другого человека, которому Джегань хотел бы причинить столько страданий, как ей. Когда-нибудь, разумеется, он убьет ее, но сначала постарается отомстить. Он, без всяких сомнений, отдаст ее на время своим людям, просто чтобы унизить, а затем отправит в пыточные шатры. А там мучения, как она знала, могли длиться очень долгое время. Когда же ему наконец наскучит наблюдать за ее страданиями, она проведет последние дни, следя за тем, как через надрез в животе вытягивают ее кишки. А он будет рядом, наблюдая за ее окончательной смертью, чтобы быть уверенным, что последнее, что она увидит перед смертью, это он, улыбающийся от собственного триумфа.

Единственное, о недостижимости чего она сожалела в этот момент и к чему искренне стремилась, была возможность увидеть Ричарда. Она решила, что ради того, чтобы увидеть его еще раз, готова выдержать любые испытания.

Сестра Эрминия подошла ближе, достаточно, чтобы быть уверенной, что Никки видит ее улыбку превосходства. Сейчас она управляла металлическим кольцом, замкнутым на шее Никки. Джегань тоже мог теперь воздействовать на нее через эту связь.

Рада-Хань предназначался для управления молодыми волшебниками. Он оказывал воздействие на магический дар живых людей. Хотя Народный Дворец и уменьшал ее дар – не допускал выброса энергии, – он не препятствовал действию кольца на шее, поскольку Рада-Хань действовал внутренне. Это устройство могло вызывать невообразимую боль – вполне достаточную, чтобы подросток был готов сделать все, чтобы ее остановить.

Никки, стоя на коленях, дрожала, задыхаясь от боли. В глазах у нее темнело и темнело, до тех пор, пока она едва могла хоть что-то различать. В ушах стоял звон.

– Осознала ли ты наконец, что с тобой будет, посмей ты не подчиниться нам? – спросила сестра Эрминия.

Никки не могла даже ответить. У нее пропал голос. Ей удалось лишь слабо кивнуть.

Сестра Эрминия наклонилась. Кровь наконец-то перестала течь из раны на ее голове.

– Тогда вставай на ноги, сестра.

При этом боль значительно усилилась, чтобы заставить Никки встать.

Ей не хотелось вставать. Ей хотелось, чтобы они убили ее. Однако Джегань не допустит этого. Джегань хочет, чтобы она оказалась в его руках.

Как только в глазах начало проясняться, она увидела, что сестра Грета в дальней части коридора обыскивает карманы Энн. Она достала что-то из кармана, скрытого под поясом платья, оглядела это и затем подняла вверх.

– Догадайся, что я нашла, – сказала она, помахивая этим, чтобы две другие могли это видеть. – Нам стоит это забрать?

– Да, – сказала сестра Эрминия, – но только давай поторапливайся.

Сестра Грета сунула небольшой предмет себе в карман и вернулась к сестрам.

– Больше ничего при ней нет.

Сестра Эрминия кивнула.

– Нам лучше поспешить.

Теперь все трое стояли плечом к плечу, глядя в конец коридора, в сторону Энн. Никки могла сказать, что даже в этой сцепке у них были трудности в использовании их могущества. Без Народного Дворца, ослабляющего их Хань, любая из этой троицы в одиночку могла бы запросто применять такую силу, как та, что убила Энн.

Воздух наполнился треском от ударов магии Ущерба. В коридоре стало еще темнее, потому что еще несколько факелов потухли от этих разрывов. Кромешная тьма волнистым потоком заструилась по коридору в сторону аббатисы, окутала со всех сторон мертвую женщину. Он гула потоков энергии Никки вновь на мгновение лишилась зрения, оказалась под одеялом гнетущего мрака.

Когда же зрение вернулось к ней, Энн исчезла. Исчезла даже ее кровь. Все следы ее существования были вычищены магией Ущерба. Казалось совершенно невозможным, чтобы почти тысяча лет жизни исчезли в одно мгновение.

Никто и никогда не узнает, что случилось с ней.

В то время как тело и кровь были ликвидированы, привести в порядок разбитый мрамор было гораздо труднее. Но, похоже, сестер это очень мало заботило.

Для Никки происходящее ощущалось так, будто все, и даже всякая надежда, просто умерло.

Сестра Эрминия ухватила Никки под руку и подтолкнула ее вперед. Никки споткнулась, но сумела обрести равновесие и не упасть. Она тупо шла впереди этой троицы, побуждаемая к движению резкими напоминаниями от кольца на шее, болезненными ощущениями, посылаемыми в ее почки.

Они ушли недалеко, когда Никки получила команду свернуть в коридор, ведущий влево. Она оцепенело следовала их указаниям, делая повороты и пройдя по нескольким более узким коридорам, и наконец ей велели остановиться в конце короткого прохода к гробнице. Отделанные бронзой, но довольно простые двери были закрыты. Они не были так массивны или пышно декорированы, как некоторые другие, которые она видела, когда посещала гробницу деда Ричарда, Паниза Рала, находившуюся в дальней части этого лабиринта.

Никки подумала, что это несколько странно – идти к гробнице. Уж не собираются ли сестры спрятаться здесь, пока не придумают способ незаметно сбежать из сильно охраняемого дворца? Поскольку сейчас ночь, возможно, они намерены переждать до более суетливого дневного времени, когда будут уже не так приметны. Но как они проникли сюда, Никки не могла даже вообразить.

На дверях был очень простой рельефный орнамент: наборы концентрических кругов. Сестра Грета потянула половинку двери и пропустила остальных, во главе с Никки, внутрь.

Внутри сестры воспользовались искрой энергии, чтобы зажечь единственный факел. Витиевато украшенный гроб покоился на возвышении в самом центре небольшой комнаты. Стены выше уровня, определяемого высотой гроба, были облицованы камнем, казавшимся вихревой смесью коричневых и бронзовых тонов. Нижнюю часть стен покрывал черный гранит, вспыхивающий в свете факела медно-красными зернами.

Это было странное сочетание, представляющее верхнюю часть стен, над гробом, в виде мира живого, тогда как нижняя область, черного цвета, служила напоминанием о преисподней.

На верхнем, более светлом камне, были вырезаны довольно обычные обращения на древнед’харианском языке. Письмена тянулись лентами по всей комнате. Никки пробежала глазами по надписям, отметив про себя, что это, похоже, скорее общие мольбы к добрым духам о принятии этого лидера-Рала в ряды добрых духов, наряду с другими, уже вступившими туда ранее. Здесь также говорилось о жизни этого человека и о том, что он сделал для своих людей.

Никакого особого смысла во всем этом Никки не обнаружила. Похоже, это гробница Лорда Рала из далекого прошлого, который служил людям, правя ими в период относительно спокойного времени д’харианской истории. Слова определяли это время как «переходное».

На черном граните, покрывающем нижнюю часть стен, было написано довольно странное предупреждение – помнить основу того, что делает возможным все, лежащее выше. Это основание, говорилось там, было заложено бесконечной чередой душ, давно забытых.

Сам гроб, простой формы, сделанный из гладкого камня, был покрыт надписями, рекомендующими тем, кто посетил это место, помнить всех, кто перешел из этой жизни в следующую жизнь.