Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1 - Гудкайнд Терри. Страница 67

Они знали ее под этим именем, потому что в прошлом она командовала многими из них. Они боялись ее. Она убила нескольких их товарищей, которые отказались исполнять ее приказы именно так, как она ожидала от них. Вера Ордена призывала к бескорыстным жертвам во имя великого добра – призывала жертвовать этой жизнью ради жизни загробной, – однако когда она возлагала эту праведную жертву на них, провожая их в эту долгожданную загробную жизнь, к самой сущности тех самых верований, за которые боролись, они попросту ненавидели ее за это.

Каждый из этих людей знал еще и то, что она женщина Джеганя. При доминировании догмата, что всеобщее благо превалирует над правами отдельной личности, при идеалах абсолютного и всеобщего равенства – он обладал этой женщиной, совершенно ясно демонстрируя, что она принадлежит лично ему и никому больше.

Как и обычные солдаты, ни один из этих людей не мог притронуться к ней. Тем не менее в прошлом Джегань, бывало, передавал ее, как знак особой милости, некоторым офицерам из своего круга, как, например, командующему Кадару Кардифу.

Многие из этих людей помнят тот день, когда Никки приказала сжечь Кардифа заживо на костре. Некоторые из них, под ее руководством, помогли привязать своего командира к столбу и предать огню. Несмотря на их нежелание, они не осмелились воспротивиться ее приказам.

Никки помнила о своем прежнем положении среди них, пока стояла этой холодной ночью под устремленными на нее со всех сторон взорами. И, как защитный плащ, она вновь надела на себя маску того прежнего персонажа. Такое перевоплощение было ее единственным способом защиты. Она держала голову высоко поднятой, а спину прямой. Она была Госпожой Смерть, и хотела, чтобы каждый сразу понимал это.

Не дожидаясь, когда сестра Эрминия очередной раз подстегнет ее, она начала подниматься по наклонному выходу из ямы. Она уже осматривала лагерь с наблюдательной площадки дворца и знала его расположение. Она знала, где следует искать шатры командиров. Ей не составит труда найти путь к шатру, который занимает Джегань. Поскольку Джегань, скорее всего, наблюдал за Никки глазами сестры Эрминии, эта женщина не возражала, чтобы Никки передвигалась самостоятельно.

Не было никакой пользы в том, чтобы ее избили и под пронзительные вопли волоком доставили к ногам императора. Это все равно ничего не меняло. Она с таким же успехом может сама идти навстречу своей судьбе, по собственной воле и с высоко поднятой головой.

Еще более Никки хотела, чтобы Джегань увидел ее такой же, какой видел ранее. Она хотела, чтобы он видел то, что знал, видел ее прежней, даже если она уже изменилась. Пусть он и подозревает, что она уже совершенно другая, она хотела предъявить ему нечто знакомое.

В прошлом ее безопасность основывалась на полном безразличии к тому, что он мог с ней сделать. Это безразличие останавливало Джеганя. Оно приводило его в ярость, разочаровывало его, и оно же восхищало. Никки была кем-то из тех, кто сражался на его стороне, сражался за его цели. И тем не менее она была кем-то, кем он мог овладеть лишь насильно.

И пусть сейчас она не могла управлять своим даром, она по-прежнему могла управлять своим разумом, а это ее самая надежная и верная сила – как научил ее Ричард. Обладая даром или без него, она по-прежнему могла быть безразлична к тому, что Джегань мог с ней сделать. И это безразличие придавало ей силы.

Выйдя из ямы и миновав ряд вооруженной до зубов охраны, она стала встречать на своем пути, группу за группой, рабочих, тащивших землю и камень из других похожих ям. Сотни мулов, запряженных в самые разные повозки, тяжело тащились длинной вереницей через окружающий мрак. Факелы высвечивали шеренги людей на пути к пандусу. Эти люди, обычные солдаты Имперского Ордена, молодые и сильные, гордость Древнего мира, превратились в обычных чернорабочих. Это была не совсем та доблесть, ради которой они отправились воевать.

Никки уделила этой их деятельности очень мало внимания. Ее больше не интересовало, что именно они делают с пандусом. Теперь пандус всего лишь отвлекающий маневр. Она ощущала боль и слабость при мысли о тех тварях, что разбили здесь лагерь и готовятся проникнуть во дворец.

Ей необходимо придумать способ остановить их.

На короткий момент сама мысль о том, что ей следует остановить их, поразила ее своей абсурдностью. Что она собирается сделать, чтобы остановить их? И тут же она укрепила свою решимость и выпрямила спину. Она будет бороться с ними, если потребуется – до последнего вдоха.

Сестры Эрминия и Джулия следовали за ее спиной, пока Никки размеренным шагом шла через полный активной деятельности лагерь. Сестра Эрминия, похоже, сделала глупость, уступив ей место впереди этой процессии. Заняв место лидера, Никки как бы снова заняла свое место королевы рабов.

Старые образы очень трудно разрушить. Теперь, принимая во внимание, что они уже входили в лагерь, ни одна из сестер не стремилась изменить то, что делала Никки, по крайней мере в данную минуту. Она, в конце концов, шествовала к тому месту, куда им и следовало, в любом случае, доставить ее. Они не могли с уверенностью знать, присутствует Джегань в ее разуме или нет. Они знали, точно так же, как знали солдаты, что она женщина Джеганя. И это давало ей негласное превосходство над ними. Даже там, во Дворце Пророков, она всегда была для них полной загадкой. Она всегда была поводом для их возмущений и зависти – что означало, что они боялись ее.

Из того, что они знали, вполне могло быть возможным, что император просто отправил их привести назад эту его упрямую и дерзкую королеву. Джегань, без всякого сомнения наблюдающий за Никки с помощью их глаз, похоже, не делал никаких попыток изменить подобное восприятие в их головах. Вполне могло быть и так, что Джегань действительно смотрел на это именно таким образом и действительно думал, что может вернуть ее назад.

Она обратила внимание на тот большой отряд охраны, что выстроился в колонну за ее спиной, образуя целую процессию, но делала вид, что не замечает его. По сравнению с ней они были ничтожествами. К счастью, они не могли слышать, как бьется ее сердце.

Когда они вошли в собственно лагерь, где свои палатки поставили обычные солдаты, любопытные собирались небольшими группами и молчаливо смотрели, напоминая нищих, дожидающихся, пока важная процессия пройдет перед ними. Некоторые, пробегая в темноте мимо, останавливались посмотреть, что случилось. По толпе во всех направлениях расползался приглушенный шепот: Госпожа Смерть наконец-то вернулась.

Для многих из этих людей, даже если они и боялись ее, она была героиней Ордена, мощным оружием, служившим на их стороне. Они видели ее проливающей смерть на тех, кто противился учениям Братства Ордена.

Даже при всей странности ощущений этого возвращения, сам лагерь не отличался от того, каким она его помнила. Он был тем же самым беспорядочным скоплением людей, палаток, животных и снаряжения. Единственным отличием было то, что этот лагерь стоял без передвижений так долго, что начал приобретать вид места, полного гнили и разложения. Дерева для костров на равнинах Азрита просто не существовало, и потому костры были небольшими и редкими, оставляя почти весь лагерь под зловещим покровом мрака. Сырые кучи испражнений высились среди палаток, собирая мириады мух. От такого количества людей и животных, собранных в одном месте на такое долгое время, запах здесь стоял хуже, чем обычный для этого лагеря смрад и зловоние.

Скопление нечесаных и неряшливых людей, толпящихся повсюду, на которых в прошлом она никогда не обращала внимания, раздражало и вызывало беспокойство. Они всего лишь выглядели людьми. И во многих отношениях людьми не являлись. Когда-то, не заботясь о том, что может случиться с ней, Никки была равнодушна к этим тварям. Теперь же, с тех пор, как она поняла ценность своей жизни, это отношение стало другим. Хотя в прошлом, помимо такого взгляда на собственную жизнь, она знала, что всегда может воспользоваться своим даром, если страх перед ней по каким-то причинам не удержит их на расстоянии. Сейчас же она могла лишь надеяться на то, что страх все-таки удержит их на расстоянии вытянутой руки.