Туманный вирус - Донской Сергей Георгиевич. Страница 24

Избавившись от назойливой опеки следователей, его команда возвратилась на аэродром, где, разделившись, все трое начали опрашивать и допрашивать подчиненных покойного Хакимова. Толком выяснить ничего не удалось. Разумеется, полковник с кем-то встречался, о чем-то говорил по мобильному телефону, куда-то ездил, откуда-то приезжал, но с кем, зачем, куда и откуда, никто не знал. В свои тайны он посвящал лишь нескольких доверенных лиц — тех самых, которые проводили его в последний путь… и тоже сложили головы на безымянной дороге посреди казахских степей.

Беседы с туповатыми и трусоватыми вояками аэродрома продолжались до темноты, потом еще была обратная дорога в Астану, где Белова вызвали на ковер к председателю Комитета Нацбезопасности. Одним словом, первый день пребывания в Казахстане, богатый на события и опасные приключения, его изрядно вымотал и настроил на минорный лад.

Выставка оружия в фойе ресторана не подняла ему настроение. Каждый взгляд на часы подсказывал, что времени до часа Икс остается все меньше и меньше. А когда Белов решил, что больше на часы не взглянет, его внимание привлекло странное сооружение в середине потолка зала, сооруженного в виде исполинской юрты.

— Что это? — спросил он, задирая голову.

— Шанырак, — ответила Багила.

— А по-русски можно?

— Можно. Степные часы, показывающие движение солнца.

— Опять часы, — пробормотал Белов.

— Ты о чем? — удивилась Багила, ставшая к ночи чересчур доброй и покладистой.

— Ни о чем.

Оглядевшись, Белов выбрал стол как можно дальше от эстрады, подозревая, что вскоре там будет очень шумно. Пока спутница делала заказ, он безучастно сидел, разглядывая рисунки на стенах.

— Нравится? — поинтересовалась Багила, отпустив официанта.

— Как будто первобытные люди малевали.

— Ты прав. Это копии наскальных рисунков, обнаруженных в окрестностях Иссыка.

— Откуда тебе известны такие подробности? — спросил Белов, постоянно пытавшийся поймать Багилу на вранье.

Он не доверял ей до конца. После того, как Ертаев прикончил водителя «Газели», Белов никак не мог решить, кого же из двоих приставленных казахов следует опасаться больше. Кто-то из них оповещал противника о каждом шаге Белова, но кто именно? Уж не двое ли одновременно? Но так не бывает. Оставалось выжидать и наблюдать.

Белов не слишком прислушивался к тому, что поведала ему казашка, сосредоточив внимание на ее мимике, позе, жестах. Существует множество признаков лжи, но распознаются они обычно в совокупности. Что касается Багилы, то она или не кривила душой, или в совершенстве владела актерским мастерством. Так и не сделав определенного вывода, Белов принялся за еду.

На закуску принесли холодную печенку, нарезанную тонкими ломтиками и переложенную кусочками курдючного сала. Хлеб заменяли лепешки обыкновенные, круглые, и треугольные, начиненные фаршем. Попробовав одну, Белов обнаружил, что голод никуда не девался, а просто коварно притаился внутри, дожидаясь трапезы. Она казалась необыкновенно вкусной. Особенно когда подали бешбармак — сваренные в бульоне куски баранины и теста. Все это пахучее великолепие покоилось на блюде, занявшем весь центр стола.

— Ну-ка, ну-ка, — плотоядно произнес Белов, беря на изготовку вилку и нож.

— Погоди, — остановила его Багила, — не так. Знаешь, как переводится «бешбармак».

— Откуда?

— Это означает «пять пальцев».

— Разве у баранов бывают пальцы? — не поверил Белов.

Багила расхохоталась.

— Конечно, нет, глупый, — сказала она, улыбаясь. — «Пять пальцев» потому, что это кушанье принято есть руками, запивая сорпой. — Она указала на две большие пиалы с бульоном.

Слегка поупрямившись, Белов подчинился. Поедая баранину, он следил за руками Багилы и думал о том, что, наверное, казахские женщины тратят немало времени на вычищение застывшего сала из-под ногтей. Аппетит стал портиться, а тут, как назло, на эстраду вывалила целая куча народа в национальных костюмах. Одни затренькали на домбрах, другие запиликали на маленьких казахских скрипочках, третьи пустились в пляс. Стало очень шумно и не очень весело.

Попивая чай, Белов обратил внимание на баранью голову, поданную на соседний стол.

— Это для украшения? — спросил он, кивая туда.

Проследив за его взглядом, Багила опять улыбнулась, словно имела дело с маленьким несмышленышем, задающим забавные вопросы.

— Голову едят, — сказала она.

— С черепом?

— Зубы у нашего народа крепкие, но не настолько. — Багила принялась вытирать пальцы салфеткой. — К счастью, баранья голова состоит не только из костей. Ее опаливают на огне, отбивают рога, зубы, делают проколы в щеках. А потом заворачивают в полотенце и варят несколько часов.

— Зачем в полотенце? — спросил Белов.

— Чтобы кожа не лопалась.

За соседним столом поднялся седой аксакал в тюбетейке и дорогом блестящем костюме. Отрезав баранье ухо, он с доброй улыбкой протянул его сидящему рядом, который тут же запихнул ухо в рот и принялся жевать, мыча от удовольствия.

— Пошли отсюда, — сказал Белов, отвернувшись. — Я сыт.

По горло , хотелось добавить ему.

III

Полтора часа спустя совсем другая голова, принадлежащая Багиле, покоилась на взмокшей груди Белова, осторожно трогая ее губами. Он машинально поглаживал ее по шелковистым черным волосам, думая о вещах совершенно посторонних. Точно так же Белов вел бы себя, если бы на грудь ему забралась чужая мурка, требуя свою порцию ласки, без которой кошки и женщины никогда не чувствуют себя довольными жизнью. Они приходят и уходят — кошки и женщины. Но обязательно получают свое.

— Тебе было хорошо? — прошептала Багила, подняв голову.

Из-за подобных вопросов порой кажется, будто ты всю жизнь провел в постели с одной и той же женщиной, подумал Белов.

— Конечно, — буркнул он. — Очень хорошо.

— А я так просто таю, — призналась Багила.

Это было не удивительно, учитывая, что кондиционер не работал, а за открытой балконной дверью не было ни ветерка.

— Знал бы кто, как мне хорошо-о-о… — протянула Багила.

Чтобы доставить ей еще немного удовольствия, Белов улыбнулся той половиной рта, которая была обращена к ней. Сейчас она казалась мягкой и податливой. Но это было обманчивое впечатление. Багила принадлежала к той категории женщин, которые, мурлыкая, всегда готовы выпустить когти.

Вспомнив об этом, Белов решил в очередной раз прощупать свою боевую подругу. Не в буквальном смысле. Все, что Белову хотелось потрогать, он уже потрогал. И руки его были заброшены за голову, когда он спросил:

— У тебя было много мужчин?

— Я что, на проститутку похожа? — оскорбилась Багила. — Думаешь, я всегда прыгаю в постель к первому встречному?

— Просто ты очень красивая, — успокоил ее Белов, пристально глядя в темноту. — Трудно поверить, что у тебя никого нет.

— А вот представь себе: никого. — Казашка оперлась подбородком на руку и, лежа на животе, принялась лениво болтать ногами в воздухе, ожидая, какова будет реакция на ее признание. Может быть, рассчитывала, что от изумления Белов свалится с кровати?

— А этот… твой бывший шеф… Он же не самый крутой в Казахстане? С тобой, наверное, не прочь были бы познакомиться и другие влиятельные мужчины?

— Ты кого имеешь в виду?

— Да хотя бы какого-нибудь министра. Силовика.

Багила уставилась на Белова. Ее глаза блестели в темноте.

— Почему именно силовика? — спросила она. Если до этого ее сияющие глаза были широко открыты, то теперь она их настороженно прищурила, пряча в густой тени ресниц.

— Но вы же, наверное, часто пересекаетесь, — ответил он. — Когда президент готовится принимать гостей или, наоборот, сам куда-нибудь выезжает.

— На подобных мероприятиях не до флирта, — сказала Багила.

— А после них?

Белов был не столь наивен, чтобы надеяться, что казашка выложит правду о своих романтических и деловых связях. Нет, ему было важно видеть и слышать, как она станет отнекиваться. Жаль, что в темноте приходилось больше полагаться на слух.