Тошнит от колец - Бэрд Генри К. Страница 25

Старый волшебник подмигнул и поправил вульгарный медальон на груди.

– История моя длинна, и я – не тот Гудгалф Серозубый, которого вы когда-то знали. Во мне произошли, отнюдь не благодаря вам, многие перемены.

– Да, на висках появился фиксатур, – заметил наблюдательный гном.

– Я все слышал! – сказал Гудгалф. – Не относитесь легкомысленно к моему виду, ибо могущество мое возросло.

– Но как тебе…

– Много странствовал я с тех пор, как мы расстались, много видел я и о многом поведаю вам, – сказал Гудгалф.

– Обо всем, кроме имени портного, – сказал Штопор.

– Кстати, откуда у тебя эти лохмотья? До Дня Всех Святых далеко еще вроде.

– Прелестный магазинчик в Лорнадауне. Это – я, не так ли?

– Больше, чем ты думаешь, – ответил Штопор.

– Но как тебе… – снова начал Леголам. Волшебник знаком потребовал тишины.

– Знайте, что ныне я – не тот уже Волшебник, что ранее. Мой дух очистился, природа моя изменилась, а образ мой переделан. Во мне осталось очень мало от прежнего Гудгалфа.

– Пари? – хрюкнул Штопор, увидев как из шляпы выпали пять тузов.

– Но, Гудгалф, – нетерпеливо воскликнул эльф. – Ты не рассказал нам еще, как пережил ты смертоносные объятия Бармаглоба, пламя, кипящую яму и спасся от кровожадных нарков, чтобы найти нас здесь?

Звезды разгорались на бархатном небе над их головами. Эльф, гном и Рейнджер уселись вокруг лучезарного мудреца, чтобы послушать повесть о его чудесном, невероятном, спасении.

– Итак… – начал Гудгалф. – После того как я выбрался из ямы…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. «СЕРУТАН» НАОБОРОТ ОЗНАЧАЕТ «ГРЯЗЬ»,

Печальный щебет утренних птиц разбудил Леголама, который сонно уставился на восходящее солнце. Оглядевшись, он увидел, что спали все, кроме Гудгалфа, который, коротая время, раскладывал пасьянс на горбу спящего Штопора.

– Нельзя класть валета на короля, – предупредил эльф. – Это – жульничество.

– А я могу положить свой кулак на твою башку, – отпарировал остроумный старик-фокусник. – Ты бы лучше сделал часы с кукушкой или еще чем занялся. Я размышляю.

Но эльф влюбленно глядел на волшебника. Далеко за полночь засиделись они, слушая сказания Гудгалфа о странных похождениях и смелых делах. Сказания, полные мужества и хитрости Гудгалфа, проявленных в борьбе против врагов, не имеющих имени. Сказания, которые, это было ясно любому, представляли собой нагромождение нелепиц и лжи. Если Гудгалф и переменился, то не очень сильно. Более того, у Штопора пропали часы.

Медленно, не торопясь, один за другим пробуждались остальные. Эрроурут встал последним. Отчасти из-за своего опьяняющего чувства к прекрасной ройтанке, заставляющего выть на луну, а отчасти из-за того, что провозился, застегивая пуговицы на брюках. Рейнджер аккуратненько приготовил скромный и простой завтрак: яйца, вафли, ветчина, кексы, горячая овсяная каша, свежевыжатый апельсиновый сок и золотистые сырники. Никто – по этому вопросу вся компания была единого мнения – не умел готовить сырники лучше старины Эрроурута.

– Зо, ви есть вставайт уже, – пророкотал чей-то бас. Все обернулись и уставились на Ухамочку, вырядившуюся в свои лучшие сапоги, шпоры и доспехи. В продырявленном носу торчала устрашающего вида куриная косточка.

– А-а, нарядилась для убийства, – прокудахтал Гудгалф вставая, чтобы поприветствовать удивленную предводительницу.

– Ты! – прошептала Ухамочка.

– А кого ты ждала? Беовульфа?

– Но… но мы думайт, што ти бил капут мит дер бармаглоб, – сказала ройтанка.

– Это долгая история, – сказал Гудгалф и набрал в грудь воздуха.

– Тогда прибереги ее на потом, – оборвала его Ухамочка. – Мы дольжен сражайтся мит дер Серутаннер. Пошли мит мир, пожалуйста.

Компания последовала за Ухамочкой. Остальные воины уже седлали своих буйных, чавкающих скакунов, которые так же рвались в бой, как и их всадники. Ухамочку встретили сжатые в салюте кулаки, а Рейнджера, придурковатым щенком всюду следовавшего за ней, насмешливые замечания, отпускаемые шепотом.

Наш отряд взобрался на своих животных. Ухамочка, скрепя сердце, выделила Гудгалфу Термофакса, самого быстрого из ройтанских баранов. И вот, взорвавшись песней, войско двинулось на запад, к Рыбьему Клею.

Проскакав около двух часов, они выехали на вершину холма, и Ухамочка зычно скомандовала остановиться. Под ними в долине высились розово-голубые стены могучей крепости Серутана. Весь город был окружен стенами, а стены были окружены бледно-лавандовым рвом с водой. Через ров был перекинут ярко-зеленый подъемный мост. Храбро хлопали на ветру флаги, а высокие башни протыкали, казалось, облака. За стенами члены экспедиции увидели множество чудес, привлекавших ранее толпы туристов. Там были разбросаны самые разнообразные развлечения: карнавалы и кинофестивали, комнаты плача, колесо фей, туннели верности, карусели с грифонами и игорные дома, где какой-нибудь простофиля из деревни мог провести часок и лишиться кошелька. Много лет назад, когда Серутан носил еще маску доброго малого, Гудгалф работал в одном из таких домов. Он был крупье в притоне под названием «Твое колесо твоей фортуны». Но очень недолго. Почему он ушел оттуда и почему ему был навсегда заказан путь в Серутанленд, как переименовал его злой колдун, никто не знал. А Гудгалф сказать не хотел.

Как зачарованные, любовались они замершими колесами, брезентовыми павильонами. На бастионах плотными рядами стояли лучники и копьеметатели: за их спинами дымились котлы с клейстером.

Над укреплениями возвышался огромный щит с изображением физиономии широко известного персонажа мультфильмов, прославившегося благодаря комиксам и игрушкам из синтетического меха. Это изображение Дикки-Дракона криво ухмылялось всадникам с плаката, на котором было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СЕРУТАНЛЕНД. СТОИМОСТЬ ВОСКРЕСНОЙ ВЕРХОВОЙ ЭКСКУРСИИ ДВА ПЕНСА». Повсюду замечали они безмозглую усмешку Дикки-Дракона. На флагах, на щитах, на стенах – везде красовалась эта идиотская рожа с высунутым языком. Но теперь это, когда-то очень популярное создание, оказалось символом жажды власти его создателя, власти, с которой предстояло покончить…

– Могучая крепость наш Дикки-Дракон, – сказал Гудгалф, не обращая внимания на ахи и охи своих спутников.

– Яволь, – согласилась Ухамочка. – Дер Серутаннер махт большие деньги мит шапки с Дикки-Драконом и свитеры с Дикки-Драконом и дер Дикки-Дракон тут, и Дикки-Дракон там. Он есть вонючий богач, дер Серутаннер.

Гудгалф выразил свое согласие с этим мнением, но заявил, что, когда все они были друзьями, Серутан был не так плох.

– Но все это было маскировкой и прикрытием его настоящих целей, – добавил он.

– И за это мы должны его разгромить. Но как? – спросил Леголам.

– Дер тактик диверсиона вниманий! – воскликнула Ухамочка, и ее цыплячья косточка возбужденно задрожала. – Нам нужно какой-нибудь дурак привлекайт внимание на трукой сторона, а мы наступайт с этой, – она замолчала и искоса посмотрела на разбитого любовью Рейнджера. – Этот тупи… э-э… ГЕРОЙ может пленить сердце любой фройляйн, я думайт.

Уши Стомпера навострились, как у молодой овчарки, и он, выхватив свой меч, закричал:

– Крона! Я возьму на себя эту миссию во имя чести твоей и славы, дабы завоевать мне твое восхищение, пусть я и не вернусь! – неуклюжими пинками он кое – как подогнал своего мериноса поближе к ней и облобызал ее мозолистую руку. – Но сперва я прошу дать мне какой-нибудь талисман, прекрасная Ухамочка, в знак того, что моя доблесть может попытаться сравниться с твоими несравненными прелестями. Талисман я прошу у тебя.

Лишь слегка озадаченная Ухамочка кивнула рогатой головой, отстегнула свой толстый кожаный напульсник и отдала украшенную металлическими заклепками полоску Эрроуруту, который радостно нацепил ее себе на шею.

– Хо-кэй, вот тебе талисман, – сказала она. – А теперь раус! (вон!)

Не говоря ни слова, он помчался галопом вниз к подъемному мосту, напутствуемый подбадривающими криками соратников. Все быстрее, быстрее и быстрее несся он вниз, а остальные тем временем начали обходный маневр под прикрытием гребня холма. И в тот самый момент, когда острые копыта мериноса уже вплотную приблизились к порталу крепости, мост быстро подняли. На нижней стороне моста была нарисована та же ухмыляющаяся морда. Под ней была надпись: