Охота на крылатого льва - Михалкова Елена Ивановна. Страница 15

Их красота казалась вечной – и в то же время немыслимо хрупкой. У Вики болезненно сжалось сердце, когда она увидела сквозь окна одного из палаццо – белого, с ажурной резьбой – обвалившиеся стены. Лохмотья штукатурки осыпались, обнажая скелет.

Этот дом был мертв. Его еще держали деревянные сваи. Лиственница, крепчающая от воды, оказалась долговечнее камня. Но даже она не могла подарить прекрасному дворцу бессмертие.

Лодка внезапно дернулась и юркнула в почти незаметное ответвление канала следом за белоснежным палаццо. Парень заглушил мотор, поднял кривой багор со дна посудины и начал грести.

Сюда не заплывал никто, кроме них, и очень скоро Вика поняла причину. Мосты нависали низко-низко над водой, и приходилось пригибаться, чтобы не удариться о замшелые своды. Только их глубоко просевшая посудина могла справиться с задачей провезти пассажиров так, чтобы они не расшибли головы.

Шум и плеск Гранд-канала сменились завораживающей тишиной. Бурлящая яркая жизнь осталась позади. Фасады выглядели блеклыми, и даже небо, казалось, помутнело. Вика озиралась. Ей чудилось, еще чуть-чуть – и из оконных щелей начнет сочиться туман, съедая окончательно цвета и звуки.

Самым ярким здесь был мох. Сине-зеленый, набухший от влаги, он расползался по ступенькам, спускающимся прямо в воду, выстилал изнутри арки мостов, карабкался из воды вверх по стенам. Проплывая близко от одной, Вика протянула руку и коснулась манящей зелени. Ощущение было не из приятных: пальцы словно погрузились в холодную кашу.

Дряхлые особняки настороженно следили за людьми, вторгшимися в их царство прошлого.

– Здесь вообще есть кто-нибудь живой? – не выдержала Вика.

Парень резко дернул ее за плечо. Приложил палец к губам: чшшш!

«Чего он боится?»

Справа, как лес, выросли деревянные столбы. Одним сильным толчком провожатый Вики направил к ним лодку.

– Выбирайся.

Доски причала казались до того трухлявыми, что Вика схватилась за ближайший столб, боясь провалиться.

Парень пришвартовал судно, быстро огляделся и только тогда снял и сунул под скамейку свою драную шляпу. Повадки у него, решила Вика, точь-в-точь как у хищного лесного зверька.

Палаццо, возле которого они остановились, выглядело таким же неприступным и заброшенным, как и прочие. Окна на первом этаже забраны глухими решетками, каждый прут толщиной с ее палец. На огромных деревянных воротах, в которые могла бы пройти лошадь со всадником, висел железный замок. «Были ли в Венеции лошади? – некстати подумала Вика. – Кажется, их запретили. Зачем мы здесь?»

Она не успела задать вопрос вслух. Обойдя дворец справа, провожатый втиснулся в узкую щель между домами. «Хуже, чем Алисе падать в кроличью нору», – обреченно подумала Вика, следуя за ним. За спиной зашуршало неприятно, сверху посыпался какой-то мусор. «Сейчас мы здесь застрянем. Я-то уж точно».

Однако проход вдруг расширился. Несильно, но парню этого хватило. Он подпрыгнул, ухватился за выступ подоконника – Вика только сейчас заметила, что здесь есть два зарешеченных окна, – и подтянулся. Длинные пальцы обхватили решетку, парень прикусил губу, дернул – и прутья вышли из пазов.

Вика, открыв рот, следила за ним. Действия его были отточены многократными повторениями. Стремительности, с которой он двигался, позавидовала бы кобра. Повесив ненужную решетку на торчащий из стены штырь, который словно специально был вбит на этом месте, парень спрыгнул внутрь – и исчез. Какое-то время не доносилось ни звука.

Появился он в окне так неожиданно, что Вика вскрикнула и отшатнулась.

– Не кричи! – осадил он злым шепотом, спускаясь к ней. – Теперь ты.

Сцепив руки в замок, он выжидал, пока она приблизится. «Господи, что я делаю?» – мелькнуло у Вики, окончательно переставшей понимать что-либо в происходящем. Сперва он зашвырнул внутрь ее сумку, которую Вика чудом ухитрилась не потерять во всей этой дьявольской неразберихе. Она послушно поставила ногу на подставленный «захват». А затем ее подбросили вверх.

Она уцепилась за подоконник, засучила ногами, перевалилась куда-то в темноту и ухнула вниз, от страха даже забыв крикнуть.

Полет был коротким.

Сначала Вике показалось, что она упала в опилки. Но, приподнявшись, в слабом свете обнаружила, что лежит на пыльном старом ковре, изъеденном молью. Многострадальная сумка валялась неподалеку.

Свет исчез. Скорчившаяся фигура заполнила собой оконный проем. Потом фигура спрыгнула вниз, приземлилась по-кошачьи бесшумно и выпрямилась.

Вика поднялась, увязая в сбившемся ковре.

Они находились в огромной полутемной зале. Глядя снаружи на маленькие окошки, она и представить не могла, что здесь столько места. Три стены были покрыты фресками, едва различимыми в сумраке, вдоль четвертой поднималась вверх роскошная лестница – и терялась в черноте второго этажа.

В дальнем углу залы громоздились сваленные друг на друга стол, стулья, еще какая-то мебель. Изогнутые ножки перевернутого кресла торчали как рога. С потолка свисала многоярусная люстра, стеклянные капли льдинками переливались даже в этом тусклом свете.

– Это что? – с замирающим сердцем спросила Вика.

Парень не ответил – он возился с окном. Тогда она сделала несколько шагов к лестнице и замерла, вглядываясь в тающие наверху ступеньки.

Долю секунды ей казалось, что кто-то точно так же сверху вглядывается в нее. Но когда она подалась вперед, иллюзия пропала.

– Где мы? – повторила Вика громче и сама испугалась своего голоса. Он звучал как писк мыши в амбаре. – Это твой дом?

– Мой дом? – переспросил парень и издевательски рассмеялся.

Он бросил еще несколько слов, но Вика не смогла перевести ни одного – похоже, это был какой-то сленг.

– По лестнице не ходи. – Он двинулся своей крадущейся бесшумной походкой к окнам.

Вика только сейчас заметила, что изнутри есть ставни. Проводник закрыл все, кроме того, через которое они пролезли. В зале стало совсем темно.

– Зачем ты это делаешь? – шепотом спросила Вика.

– Чтобы снаружи не было видно.

– Не было видно чего?

Вместо ответа послышался громкий щелчок – и люстра зажглась.

Вика ахнула. Это было незабываемое зрелище. Капли по одной начинали сочиться светом: робким, золотистым, как речная вода на закате, и постепенно наливались яркостью. Зажглась от силы десятая часть «сосулек», но их мягкое сияние разогнало темноту на всем этаже.

«Как же все это выглядит, когда люстра включается целиком!»

– Инкредибильменте белла, – прошептала она. – Потрясающе красиво.

– Это ненадолго, – усмехнулся ее новый знакомец. – Пять минут. Больше – нельзя. Опасно.

Вика обернулась, и при свете волшебной люстры наконец-то смогла рассмотреть его как следует.

Лет двадцати пяти, поджарый, по-мальчишески узкоплечий, с въевшейся в губы ехидной улыбочкой и неуловимой асимметрией лица. Черные цыганские глаза окаймлены такими густыми ресницами, что кажутся подведенными. Драные джинсы – не дань моде, а следствие суровых будней, судя по зверски обтрепанным снизу штанинам. «Дитя подворотни», – говорила про таких свекровь. В целом – вылитый пират. Или уголовник мелкого пошиба, что в общем-то одно и то же.

– Откуда ты знаешь про Муму? – внезапно спросила Вика.

Не самый уместный вопрос в данных обстоятельствах, но не спросить она не могла.

– Один знакомый рассказал. Русский. Моряк.

Упоминание о моряке в контексте размышлений о пиратах прозвучало как нельзя более уместно. Хмырь, как есть хмырь, думала Вика, отчаянно пытаясь найти, за что ухватиться в нагромождении хаоса. Зачем он меня сюда притащил?

– Почему мы приплыли сюда?

Он пожал плечами:

– Безопасное место. Здесь тебя не отыщут.

Вика сделала шаг вперед, вглядываясь в его лицо:

– А почему ты вообще за меня заступился?.. – Она вдруг осознала, что понятия не имеет, как его зовут.

Словно прочитав ее мысли, он отвесил шутовской поклон:

– Бенито.

– А я – Виктория, – мрачно сказала Вика. – Виктория в переводе значит «победа».