Охота на крылатого льва - Михалкова Елена Ивановна. Страница 35

Когда-то с этой башни разносился по окрестностям звон двух колоколов. Сами колокола давно сняли, а ненужные крепления – здоровенные ржавые металлические хомуты – бросили в стороне. Неподалеку были навалены истлевшие толстые – с руку – канаты, от которых исходил тяжелый земляной запах.

Бенито проверил две вещи.

Для начала убедился, что из-под окна к крыше соседнего дома тянется черная веревка. Благодаря своему цвету, с земли она напоминала провод, однако на провод у Бенито не было бы никакой надежды, а веревку он крепил лично и был уверен в ней, как в самом себе.

Веревка была не простая. Двойная, нейлоновая, с водоотталкивающей и термической пропиткой.

Рассказывая Вике, что ему пришлось овладеть самыми разными навыками, Бенито не врал. В число его специальностей несколько лет назад попало мытье окон в высотных офисах, за которое он взялся от полного безденежья и тоски. На целых четыре месяца Бенито пришлось перебраться в Южную Италию. Там-то он и познакомился с промышленными альпинистами.

Альпинисты оказались отзывчивыми ребятами и обучили нового знакомца самым простым вещам, которые знает каждый, кто хоть раз висел на двенадцатом этаже, отдраивая окна. В благодарность Бенито стащил у них стропы, пару обвязок и еще кое-что, на что он рассчитывал в будущем. А небольшой блок, с помощью которого можно перемещаться по канату, он позаимствовал у нанявшей его фирмы.

Определенно, думал Бенито, рассматривая добычу, четыре месяца идиотской работы прошли не зря. К тому же наниматели явно не доплачивали ему (он, Бенито, стоил в три раза дороже!), так что, можно считать, дорогущий блок он взял в счет невыплаченных денег.

Именно его он проверил во вторую очередь. На блок, замаскированный среди ошметков веревок, для верности была наброшена расползающаяся мокрая дерюга. Бенито от всей души надеялся, что никому не придет в голову лезть под нее. Для ближайших целей блок не требовался, но перетаскивать его Бенито было лень.

Что ж, подумал он, на этом первая часть плана выполнена. Декорация для спектакля подготовлена.

Дело оставалось за актерами.

Бенито нашел всех троих в Марджеро, в самой грязной и необустроенной его части. Если бы Вика увидела место, куда заявился молодой итальянец, она решила бы, что это притон. Сам же Бенито полагал его чем-то вроде коммуны, где всегда рады помочь спальным местом, выпивкой и травкой в обмен на небольшие услуги.

Трое его бывших приятелей храпели на весь чердак. Бенито растолкал их без всякого сожаления, выслушал ругательства, самым мягким из которых была угроза кастрации, и просвистел насмешливую песенку.

– Есть дельце, – сообщил он в пространство. – Легкое и прибыльное.

– Катись к дьяволу! – прохрипели из угла.

– Пять минут работы! – пообещал Бенито, морща нос от алкогольных паров. – И можете сосать лучший вискарь весь год, не шевеля и пальцем.

Как он и ожидал, эти слова оказали магическое действие. Из груды тряпья высунулись сразу три головы, словно там притаился драконочеловек. Левая голова откашлялась, правая вытерла слезящиеся глаза. Средняя смотрела на Бенито с таким выражением, словно размышляла: сейчас его съесть или подождать, пока прожарится.

– Нечего таращиться на меня, Клоп, – ухмыльнулся парень. – От этого деньги у тебя не заведутся. Оторви задницу от кровати и сделай, что я прошу.

– Я бы с большей охотой оторвал задницу тебе, – проскрипел тот, кого он назвал Клопом. – А заодно и голову.

– Брось! Ты же не злишься всерьез!

Некоторое время Клоп, не мигая, смотрел на Бенито. Под этим взглядом парню в конце концов стало не по себе, но он сохранял нахальный вид и ухмылялся как ни в чем не бывало. Наконец, сбросив одеяло, Клоп выбрался наружу.

Тощий, гибкий, как вьюн, с непропорционально огромной головой на тщедушном теле, он казался карликом. Именно этот странный человечек научил Бенито многим премудростям воровского ремесла. Клопу было очень много лет, из которых последние десять он почти безвылазно торчал на этом чердаке. Когда-то его считали одним из самых опасных людей Венеции, но он давно ни во что не ввязывался, беспробудно пил месяцами и помер бы, если бы еще раньше не проспиртовался насквозь.

– Последний раз ты сказал, что я для тебя староват, – напомнил он, растягивая черные губы в улыбке.

– Хлеб хорош посвежее, а вино постарее, – невозмутимо заявил Бенито.

– То есть тебе больше не к кому обратиться, – кивнул Клоп. – Я так и думал.

Бенито сел на пол в своей любимой позе, по-турецки, и закурил. Почти полную пачку швырнул Клопу. Из-под лохмотьев высунулась и схватила ее желтая рука, только принадлежала она вовсе не головастому пьянице.

Обладатель руки, весь желтый от застарелых болезней, оскалился в лицо Бенито гнилыми зубами:

– Мерси, дружочек!

– Дружочку-то совсем не к кому обратиться за помощью, раз заявился к нам, – заметил Клоп.

Это было до опасного близко к правде. Бенито из-за паршивого характера перессорился со всеми вокруг. Но главная причина заключалась в том, что троица его бывших приятелей получала очень мало известий из внешнего мира. Следовательно, они не были осведомлены о краже перстня и не знали, как много поставлено на карту. Во всяком случае, Бенито очень на это надеялся.

– Я только хотел помочь старым друзьям! – с горькой обидой воскликнул он. – Мне было стыдно за то, что я наговорил вам в прошлый раз!

Судя по саркастической гримасе на лице Клопа, с покаянием Бенито переборщил. Но он, не смущаясь, продолжал:

– Если деньги вот-вот повалятся с неба, к кому мне идти? К тем, кто помогал мне.

– Откуда деньги-то?

– Одно слово – слишком много, два слова – слишком мало, – отбился Бенито известной пословицей. – Лучше спросите, что за работа.

Оба – и Клоп, и Гнилой – молчали, и он заторопился:

– Нужно всего лишь испугать кое-кого. Постучать в дверь, поорать снизу…

– Снизу? – уточнил Клоп.

– Это в церкви Святого Сальваторе, на колокольне.

– И кого мы будем пугать?

– Поди сестренку его, – раздался нежный, почти детский голосок. – Что, Бенито, достала тебя твоя дура? Хочешь, чтобы выкинулась из окна и превратилась в кровавый омлетик? Хи-хи-хи!

Третий обитатель чердака целиком выбрался из кучи лохмотьев.

По сравнению с первыми двумя упырями он выглядел по-человечески. Малокровный одутловатый юноша со слезящимися глазками и отрешенной улыбочкой на розовых губах, сложенных бутончиком. Когда-то он зарабатывал проституцией, потом из-за пристрастия к наркотикам оказался на самом дне того общества, которое традиционно считается бездонным. Рассказывали, что очередной полоумный любовник то ли утопил его, то ли прирезал. Возможно, его и вправду убивали, и не раз, но итог оказался неожиданным: нежный юноша не только остался жив, но и каким-то образом прибился к Клопу. Старый вор известным лишь ему одному способом излечил его. Но и после тот не вернулся к прежним занятиям, а остался, ко всеобщему изумлению, со старым алкоголиком.

У него были разные прозвища, от ласкового «Анжело-голубок», до такого, произносить которое брезговали даже сутенеры. Разговаривал он всегда негромко, смеялся нежно, бранных слов не употреблял и, по слухам, своими руками прикончил тех двоих, которые покушались на его жизнь.

У Бенито от ненависти свело скулы. Но он продолжал улыбаться.

– Верно, Анжело. Сестрицу и еще кое-кого. Одну тетку.

– У нее тоже в головке перегной? – поинтересовался Голубок.

– Не совсем. Но она глупая. Ничего вам не сделает.

Клоп прищурился.

– Зачем тебе это нужно, малыш?

Бенито ответил коротким словосочетанием, означавшим на жаргоне, что это его игра, но выигрыш будет делиться на всех.

– Сколько? – спросил Гнилой.

Бенито назвал сумму. Достаточно солидную, как он полагал, чтобы заставить этих троих выбраться из своей норы. По мелькнувшему удивлению в глазах Гнилого он понял, что попал в точку.