Голливудский зоопарк - Коллинз Джеки. Страница 24

– Пожалуйста, – протянул Бранч, – только мы встретимся где-нибудь подальше от съемочной группы, и ты сделаешь мне одно одолжение.

– Все, что угодно, – заявил Макс. Бранч превзошел гомика из Диснейленда.

Вот так Санди получила приглашение к Максу Торпу.

Она прибыла в дом Макса ровно в двенадцать часов. Размер гонорара – тысяча долларов наличными – потряс ее, но она очень хотела увидеть его. Если это стоит столько – что ж, она заплатит.

Он заставил ее ждать двадцать минут в странной затемненной комнате, в которую совершенно не проникал солнечный свет.

Наконец он появился в рубашке со знаками Зодиака и черных кожаных брюках, подчеркивавших его полноту. Он полчаса говорил о себе, о своей передаче, о своем даре.

Санди уже потеряла надежду на то, что он наконец займется непосредственно ею. Наконец он произнес:

– Пожалуй, мы начнем с карт. Я построил вашу диаграмму; возможно, вы пожелаете что-то записать.

Он протянул ей блокнот, на каждой странице которого сверху было оттиснуто: «Макс Торп – я предсказываю».

Он заговорил очень быстро короткими незавершенными предложениями. Она услышала о себе то, что никто не мог сказать ему заранее. Это казалось невероятным.

Вкратце описав далекое прошлое девушки, он подошел к ее замужеству. Некоторое время внушал ей, что она не должна винить себя в случившемся, что это было неизбежным.

Он уставился на Санди своими водянистыми глазами.

– Вы должны все забыть. Это законченный период вашей жизни. Вы ни в чем не виноваты. Выбросьте его из головы и не думайте о нем. Смотрите в будущее с оптимизмом – я вижу большой успех.

Он назвал ей инициалы людей, важных для ее будущего. Упомянул контракты, посоветовал прислушаться к совету более зрелого человека. Затем он остановился. Он не мог продолжать. Дальше было что-то странное, недоступное его воображению – но не смерть, просто нечто.

Он встал.

– Санди, вам очень повезет. Ваша слава будет огромной. Берегите себя и всегда проявляйте осторожность. Поверьте мне, вам следует забыть прошлое.

Он потратил на нее больше часа.

– Спасибо, мистер Торп. Я очень ценю то, что вы приняли меня.

Она испытывала чувство облегчения. Он был прав и в том, что она не виновата в смерти Пауло. Она порылась в своей белой сумочке.

– Я принесла деньги, наличные. Он поднял руку.

– Нет. Я передумал. Я не возьму с вас денег. Приходите еще. Мы будем друзьями.

Он решил, что взять с нее гонорар было бы проявлением мелочности, способной огорчить Бранча. Он не нуждался в этих деньгах, девушка нравилась ему, они будут друзьями. И если он не ошибся насчет ее будущего, она станет человеком, которого стоит иметь в качестве друга.

Санди улетела в Акапулько, чувствуя себя значительно лучше, чем прежде. Макс Торп снял камень с ее души. Его слова о том, что ей следует забыть прошлое, многое изменили. Она забудет Рим, Пауло, начнет жизнь заново. Будет появляться в обществе, встречаться с Мужчинами и делать все, о чем твердит ей Кэри. Акапулько и новый фильм станут отправной точкой, а по возвращении ее будет ждать домик у океана.

Кэри обрадовалась перемене, происшедшей с Санди.

– Этот малый, Макс, очевидно, отличный психоаналитик, – сказала она. – Может быть, мне тоже стоит сходить к нему.

После вечеринки и предложения Маршалла Кэри пребывала в растерянности. Она никогда не видела в Маршалле потенциального приятеля, тем более любовника. Ее жизнь была прекрасно организована – она имела одновременно несколько ухажеров, с одним из них она спала. Затем, когда роман начинал приобретать серьезный характер, она меняла партнера. Она работала слишком долго и напряженно, чтобы ставить что-то впереди карьеры.

Однако с Маршаллом дело обстояло иначе. Она всегда смотрела на него снизу вверх, восхищалась им, подражала ему, даже немного побаивалась босса. Его предложение потрясло Кэри. Она решила улететь с Санди в Акапулько, провести там несколько дней и все обдумать.

Они сели в черный «кадиллак», встретивший их в аэропорту; кондиционер работал на полную мощность; стеклянная перегородка отделяла девушек от молодого шофера-мексиканца, прикрепленного к Санди.

– Что мне делать? _ в пятнадцатый раз спросила Кэри.

– Все просто, – невозмутимо ответила Санди, – если ты любишь Маршалла, выходи за него; если не любишь – не делай этого.

– Милая, при чем тут любовь? Все гораздо сложнее. Он может не подойти мне в постели, возненавидеть меня, если у нас появятся черные дети, я могу…

– Это хороший признак, по крайней мере ты уже думаешь о детях.

– Я бы хотела их завести, – глаза Кэри затуманились, – только у нас могут родиться маленькие черные калеки.

– Кэри, замолчи. Твоя проблема в этом? Ты думаешь о его ноге?

– Нет. Не знаю. Я боюсь. У меня никогда не было такого мужчины.

– Тогда переспи с ним. Может быть, это поможет тебе понять свои чувства.

– Послушать тебя – мисс анти-секс! Санди засмеялась.

– Я была не против секса, а против всего вообще.

– Хм, интересно будет увидеть новую Санди со Стивом Манумом. Он съест тебя на завтрак в твоем теперешнем настроении.

– Я не собираюсь прыгать в его кровать. Возможно, я изменилась, но не настолько.

Кэри усмехнулась.

– Говорят, ему нет равных.

Водитель нажал кнопку, и стекло немного опустилось.

– Ваш отель, мисс Симмонс. Красив, правда?

– Да.

Гостиница напоминала ей Рио. Бледно-розовые коттеджи лепились на склоне; возле каждого был отдельный бассейн.

– Похоже, мне здесь нравится, – сказала она Кэри.

– А кому нет? – кивнула Кэри.

22

Ни одного интересного задания. Ни единой пары, за которой можно наблюдать. Полное бездействие. И Мардж шаркает по дому, ноет и следит за ним.

Герберт испытывал чувство неудовлетворенности. Он даже не был способен написать второе послание Санди Симмонс вслед за своим первым шедевром. Наверно, она недоумевает – что с ним случилось?

На сегодняшний вечер с работой было покончено – он возил кинозвезду фильмов ужаса на открытие супермаркета. Других заданий не поступило, и Герберт освободился на три часа раньше, чем рассчитывал. Он решил потратить это время на себя – «Суприм Чоффер компани» не узнает об этом.

В девять вечера Герберт покинул Беверли Хиллз и медленно поехал вдоль побережья; большой черный «кадиллак» идеально слушался его.

Хиппи собирались на своих излюбленных местах; они сидели на тротуаре или праздно бродили по округе.

Герберт плюнул в окно. Пора призвать к порядку этих бездельников. Все их девки – шлюхи, четырнадцати– и пятнадцатилетние длинноволосые шлюхи в причудливых нарядах. Одна из них приблизилась к его автомобилю, когда Герберт затормозил у светофора.

– Я потрахаюсь за десять баксов, – пробормотала она.

Герберт оглядел ее и решил, что ей нет восемнадцати. У девушки было некрасивое лицо с заостренными чертами и светлые «перья» на голове. Поношенное пестрое платье-балахон доходило почти до земли. На шее у нее висело множество черных бус.

Герберта прошиб пот. Он давно не был с женщиной.

– Садись, – глухо произнес водитель.

Девушка обогнула автомобиль и села в него. Она принялась грызть ногти, наблюдая за Гербертом пустыми красными глазами.

– Не уезжай далеко, – сказала она, – просто поднимись немного вверх. Обычный секс – пятнадцать, нечто особенное – больше.

Он молча свернул на Миллер-драйв и поехал дальше.

– Не надо далеко, – резко произнесла девушка. Он не раскрывал рта.

– Господи, ты что – глухонемой?

Герберт нашел подходящую боковую дорогу и остановил автомобиль. В темноте раздавалось лишь пение цикад.

Девушка начала снимать платье. Он посмотрел на нее. Она была плоскогрудой, как мальчик.

– О'кей. Давай «бабки», и приступим к делу.

Все они шлюхи. Хотят денег и секса. Именно в таком порядке. Иногда в обратном.

– Послушай, – заныла она, – я не могу стоять тут всю ночь.