Восстание Девятого - Лор Питтакус. Страница 24

Он нравился мне гораздо больше, пока выглядел неудачником.

– Успокойся, Дональд. Можешь не визжать? Оно того не стоит. С нами там ничего не случится.

Он откидывается назад, заложив руки за голову. Когда он снова заговаривает, то уже не кажется таким самодовольным.

– Знаешь, Шандор бы чертовски мной гордился. Вряд ли ты догадываешься, но обычно я страшно нервничаю при девушках. И чем больше они мне нравятся, тем хуже. Это было раньше. После прошлого года я уже ничего не боюсь.

Я не отвечаю, а устраиваюсь на сиденье и смотрю в окно. Здания становятся все выше, архитектура все интереснее. Мы проезжаем театры, магазины, красивые рестораны – все из стекла. Некоторые здания так ярко сверкают на солнце, что мне приходится прикрыть глаза. Дороги под нами забиты машинами, сквозь окно слышны их гудки. Трудно представить себе место, меньше похожее на Парадайз, штат Огайо. Поезд останавливается, трогается снова. Мы проезжаем еще две станции, пока Девятый не говорит, что пора вставать: наша остановка – следующая. Через минуту мы с Ларцами подмышкой идем на восток по Чикаго-авеню. Прямо перед нами – озеро Мичиган.

Когда толпа вокруг редеет, Девятый говорит:

– Шандор обожал Чикаго. И он думал, что хорошо придумал спрятаться на самом виду в таком городе. Здесь трудно выделиться. Всегда вокруг есть уйма народу, среди них можно затеряться. Нет, правда, сам подумай. Где можно спрятаться лучше, чем в мегаполисе?

– Генри никогда бы такого не позволил. Он бы в ужас пришел от такого города. Ему всегда надо было контролировать всех, кто мог наблюдать за нами. За мной.

– Поэтому Шандор и был самым лучшим из Чепанов. У него, естественно, тоже были правила. Первое и самое главное – «не будь идиотом».

Девятый вздыхает. Удивительно, но, кажется, он не понимает, насколько его слова меня оскорбляют и бесят. Он меня достал, и мне все равно, что он об этом подумает.

– Ну конечно. Если Шандор был так хорош, почему же я нашел тебя в могадорской тюрьме? – я тут же жалею, что сказал это. Он скучает по Шандору, а здесь они виделись в последний раз. Шандор сказал Девятому, что здесь он в безопасности. Я знаю, как важны такие слова.

– Ты нашел меня в той камере, потому что я сделал ошибку. И это была моя ошибка. Моя, не Шандора. И, кстати, знаешь что? А где твой Чепан? Думаешь, твой был лучше моего? Приди в себя, придурок! Они оба мертвы, так что я сомневаюсь, что один был так уж лучше другого.

Мне стыдно, что я наговорил лишнего, но мне осточертело терпеть наезды со стороны Девятого. Я отталкиваю его.

– Отстань от меня, Девятый. Я серьезно. Просто отстань. Я тебе не мальчик для битья.

Загорается зеленый, и мы переходим дорогу – и оба продолжаем злиться. Я молча следую за Девятым по Мичиган-авеню. Сначала мне ни до чего нет дела, но постепенно я начинаю замечать небоскребы над головой. Ничего не скажешь – это потрясающий город. Я глазею по сторонам. Девятый замечает, что мне нравится город – его город, и я чувствую, как он смягчается.

– Видишь тот большой черный дом с белыми шпилями? – Он так рад видеть это здание, и я забываю о том, что злился. – Это Центр Джона Хэнкока. Шестое по высоте здание в стране. Именно туда, братишка, нам и надо.

Я хватаю его за руку и оттаскиваю в сторону.

– Погоди секунду. Это и есть твой безопасный дом? Ты собираешься прятаться в самом высоком здании города? Ты шутишь. Или с ума сошел.

Девятый смеется, глядя на мое ошарашенное лицо.

– Я знаю, знаю. Это была идея Шандора. Но чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю, что он был гений. Мы жили там пять с лишним лет без всяких проблем. Прятаться надо на самом виду, малыш.

– Верно. Только ты упустил из виду тот момент, где тебя поймали. Мы не будем там жить, Девятый. Никогда от слова «совсем». Нам надо вернуться к поезду, придумать новый план.

Он вырывает у меня руку.

– Дорогой Дональд, нас схватили из-за человека, которого я считал другом. Она работала на могов, а у меня не хватило ума это заметить. Я не видел дальше ее симпатичной задницы. Так они и захватили Шандора. Я видел, как его пытали, и никак не мог это остановить. Единственного человека, которого я любил. В конце концов я мог только прекратить его мучения. Смерть… Единственный дар, который ничего не стоит. А через год твоя гнусная рожа появилась перед дверями моей камеры.

Он указывает на Центр Джона Хэнкока:

– Там, наверху, нам ничего не угрожает. Ты не найдешь более безопасного места во всем мире.

– Мы окажемся в ловушке, – говорю я. – Если моги нас там найдут, бежать будет некуда.

– Тебя ждет сюрприз, – он подмигивает и идет к зданию.

Неожиданно я замечаю, как много вокруг нас народу, и начинаю страшно нервничать, но понятия не имею, куда мне еще пойти. Одно я знаю точно – могадорцы все лучше учатся притворяться людьми, так что никогда нельзя быть уверенным, что тот, кто только что прошел мимо тебя – не могадорец. Мне становится так страшно от этой мысли, что я в прямом смысле вздрагиваю. И это не говоря о том, что весь Чикаго покрыт камерами, а раз моги и правительство заодно, то они имеют к ним полный доступ. Замечательно. Мы оказались в смертельно опасном реалити-шоу и ничего не можем с этим поделать. Внутри, где угодно, будет безопаснее, чем на улице. Я опускаю голову ниже и иду за Девятым.

Холл потрясает роскошью – рояль, кожаная мебель, хрустальные люстры. У дальней стены я вижу две стойки охраны. Девятый отдает мне Ларец и снимает бейсболку. За одним из столов сидит огромный лысый мужчина, но, увидев Девятого, он срывается с места и издает громкий вопль.

– Эй! Посмотрите, кого принесло. Ты не пишешь, не звонишь. Где тебя черти носили? – одной рукой он пожимает руку Девятого, а другой стискивает его предплечье, улыбаясь во все зубы. Возвращение блудного сына и все такое. Девятый искренне улыбается в ответ и кладет руку на плечо охраннику.

– Лучше будет спросить, где я не был.

– В следующий раз предупреждай, что уезжаешь. Я беспокоюсь! И где этот твой дядя? – Он заглядывает за плечо Девятому, как будто ждет, что Шандор вдруг появится из ниоткуда. Девятый не теряется.

– В Европе. Точнее, во Франции, – он даже глазом не ведет. Хорошо держится. Представляю, как ему тяжело.

– Поехал кого-то учить?

– Ага, надолго. Он даже думает о том, чтобы там остаться, так что я жил у своего друга Дональда, на юге. – Девятый кивает в мою сторону. – Нам надо подняться наверх, поработать над проектом по истории. Глянь на эти коробки – нам после этого до конца года можно будет ничего не делать!

Я опускаю глаза на Ларцы у меня в руках. Охранник отходит и пропускает нас.

– Похоже, у вас, ребята, неплохой план. Дональд, приятно познакомиться. Удачи с проектом!

– Взаимно, – говорю я. – Спасибо.

Я стараюсь казаться дружелюбным, но это не так легко. Девятый явно не против, чтобы охранник знал, когда он приходит и уходит. Ему будто все равно, если его отсутствие заметят или поймают его на лжи. Но я – я слышу в голове голос Генри, который говорит, что мы должны поступать наоборот. Я стараюсь не нервничать и успокоить скачущее сердце. Какой смысл умничать, если все уже сделано.

Мы идем к небольшой площадке с лифтами. Девятый нажимает кнопку. Над одной из дверей загорается большая стрелка, указывающая вверх.

– О, кстати, Стэнли, – охранник подбегает, звеня ключами, как раз в тот момент, когда мы готовимся зайти в лифт.

Я ухмыляюсь.

– Стэнли? – одними губами говорю я. Это еще хуже, чем Дональд!

– Не сейчас, – бормочет он в ответ.

– У меня для тебя куча посылок. Мы держали их на складе. Не знали, где тебя искать, – ты же не оставил адреса. Переслать их наверх?

– Дай нам часок, чтобы обустроиться, ладно? – просит Девятый.

– Как скажешь, босс, – охранник отдает честь, когда мы заходим в лифт.

Когда двери закрываются, я чувствую, как Берни Косар переползает с одного моего плеча на другое и обратно. Он говорит, что устал прятаться.