Манагер - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 60

— Смотри-ка, — восхитился я, — ты учишься просто на глазах! Вот что значит хорошая порка — какие светлые мысли сразу приходят в голову!

Рункад яростно зыркнул на меня голубыми глазами, но не выдержал и рассмеялся:

— Да уж… хозяева научить меня думать.

Я слегка хлопнул рукой по столу и сказал:

— Все вы верно рассудили. Единственный шанс выжить — пойти к Амунгу и отдать ему то, что он хочет. — «Если это его теперь устроит», — подумал я про себя, но вслух ничего не сказал. — Итак, сейчас я забираю меч и иду к этой скотине. Надеюсь, все закончится благополучно.

Снова завернув меч в тряпку, я сунул сверток под мышку левой руки, поднялся и пошел к двери. Уже подходя к ней, я услышал сзади тяжелые шаги, оглянулся — Рункад шел за мной.

— Куда ты? — спросил я его недоуменно.

— С тобой идти. Я обещать помогать тебе решать проблема! — Его лицо выражало яростную решимость пойти хоть в преисподнюю — все-таки он был еще очень молод…

— Нет. Сейчас ты остаешься с девушками. И если я не вернусь… — Я сказал «если» и заметил, как вздрогнула Рила и широко открыла глаза Мирака. — Все бывает. Может, меня молнией убьет! Так вот: если я не вернусь, ты остаешься с девушками и защищаешь их до конца своей жизни, делаешь все, чтобы они выжили, а в полдень вы все отплываете на корабле капитана Силирана в Арзум и ты помогаешь им там устроиться. Все ясно, воин? Задание ясно?

— Ясно! — Рункад коротко кивнул. — Я все сделать, как ты сказать! Желать тебе удача!

Рила порывисто вскочила из-за стола и подбежала ко мне — я с усмешкой заметил, как Рункад непроизвольно проводил глазами ее фигуру, скользнув по стройным ногам, и тут же отвел взгляд, как от запретного, — понимает, чье оно!

Девушка поцеловала меня в губы, крепко обняла и шепнула:

— Я знаю, что ты вернешься. Выживи. Я тебя жду.

Кивнув, я толкнул дверь наружу и вышел в темноту.

Ночь давно вступила в свои права — висела огромная красная луна, освещавшая все как неплохой светильник, если присмотреться после света домовых фонарей. На улице, как всегда в ночном Скарламоне, было пустынно и тихо — ни ветерка, ни шелеста деревьев, и только в кустах назойливо стрекотали аналоги местных цикад или сверчков, монотонно повторяя одни и те же рулады.

Определившись, я зашагал по улице к дому Амунга — я уже знал, где он находится. Впрочем, тут и знать-то было нечего — возле невольничьего рынка, конечно, где ж ему быть! Я еще после первого посещения этого урода выяснил, где он живет, расспросив прохожих, а Рила подтвердила информацию: его дом был одним из самых больших дворцов города.

Идти до рынка было недолго — по ночной-то прохладе, впрочем, прохладой это можно было назвать только с натяжкой: отсутствовали лишь бьющие, как копьем, прямые солнечные лучи, а так-то было жарко, душно и влажно — сказывалось присутствие морских испарений.

Я так и шагал, в чем был во время похода в порт — в запачканной кровью полотняной легкой одежде и деревянной броне. Больше ничего я не стал надевать — шлем и поножи только сковали бы мои движения, я же больше рассчитывал на скорость. Из оружия взял только кинжал, который достался мне при очень неприятных обстоятельствах — несколько минут я таскал его воткнутым в свою спину.

Самочувствие мое было неплохое, с помощью Семени я уже практически залечил нанесенные мне повреждения внутренних органов — по крайней мере, ничего не болело, это точно, а проникающая рана в спине затянулась так, что не осталось и следа.

Заметил: регенерироваться мое тело стало гораздо быстрее, чем тогда, когда только-только я стал сращиваться с Семенем. Под повязку я не заглядывал, чтоб посмотреть, что там сталось с кистью моей руки, но пока я не ощущал, будто бы там все вернулось на свои места.

Варган меня предупреждал, что это довольно длительный процесс — отращивать заново утраченные части тела, и он может занять несколько недель в лучшем случае, так что я не надеялся на быстрый результат. Одно то, что часть тела вообще отрастет, само по себе чудо.

Дом Амунга был темным и громадным, как затонувший «Титаник», и только в его окнах, как огоньки привидений, иногда вдруг появлялись отсветы фонарей. Дом не спал.

Как я и предполагал с самого начала, там к чему-то готовились, и было понятно к чему.

У ворот, ведущих на территорию усадьбы, дежурили пятеро охранников — они внимательно осматривали окрестности и, как только я появился на их горизонте, тут же вцепились в меня взглядами, а когда остановился на улице, напротив ворот, от группы отделился один из мужчин, подошел ко мне и грубо спросил:

— Чего встал тут? Чего глаза пучишь на дом? Проваливай отсюда!

Я выждал паузу, поглядел на грубияна и сказал:

— Иди к своему командиру и скажи, что акома Манагер желает встретиться с Амунгом и передать ему то, что тот хочет найти.

Грубиян вытаращился на меня, как будто увидел привидение, даже в свете луны было видно, как его глаза чуть не вылезли из орбит, повернулся и бегом помчался к своим товарищам. После короткого совещания один из них убежал в сторону дома, и потянулись минуты томительного ожидания.

Впрочем, ждать пришлось всего минуты три, и ко мне из ворот направился целый отряд, вооруженный до зубов и готовый победить целую армию в моем лице. Я усмехнулся: «Расту, расту, однако! Это надо же было так запугать этих головорезов, чтобы они подходили ко мне, как к немецкому „тигру“, вращающему башней и отстреливающемуся из пулемета!»

Отряд охватил меня с флангов, от него отделился один человек, который вышел вперед и скомандовал:

— Сдай все оружие. Амунг тебя примет.

Я вынул из-за пояса кинжал, протянул длинный матерчатый сверток — человек принял их и снова скомандовал:

— Следуй за мной. Одно неверное движение, малейшая агрессия в сторону хозяина — и тебя нашпигуют стрелами, как мясо палочками для жарки. Ты на прицеле, учти.

— А если я резко испорчу воздух, — толкнул меня бес задать животрепещущий вопрос, — тогда что будет?

— Тогда… ты не будешь больше никогда портить воздух, — невозмутимо ответил мой провожатый и отвернулся, прекратив бесполезную беседу.

Я только успел сказать ему в спину:

— Злые вы!.. — Завершать фразу я не стал… надо было еще постараться уйти.

Пройдя через широкий двор, в котором было аномальное скопление вооруженных людей (человек сорок, не меньше!), и миновав широкое каменное крыльцо, наша процессия проследовала внутрь дома.

На первом этаже находилось что-то вроде просторной гостиной или столовой — не знаю, как определить это помещение с маленькими столиками, инкрустированными драгоценными породами дерева и костью, лежанками, предназначенными, думаю, для того, чтобы обедать полулежа, небольшими скамейками — все богато, но, как говорится, кич, «плюшевая безвкусица».

Комната, окна которой были плотно занавешены тяжелыми, непроницаемыми портьерами, освещалась множеством масляных светильников. Дым от них поднимался вверх и копотью осаждался на черном потолке — тут во всех домах была такая же картина, поскольку иного освещения в этом мире не существовало. Время от времени челядь вымывала потолки, покрытые слоем копоти, и все начиналось заново.

Амунг сидел в плетеном кресле с таким видом, будто он император Вселенной на троне, а вокруг него стояли несколько людей в богатых, но каких-то безвкусных и засаленных одеждах — как говорится, каков поп, таков и приход.

Он внимательно посмотрел на меня маленькими свинячьими глазками, пошлепал толстыми губами и сказал:

— Сам явился. А я собирался тебя увидеть чуть попозже… не думал, что ты решишься прийти добровольно. И чего ты там говорил про то, что я ищу? Если я правильно тебя понял, ты принес меч?

— Принес. Вот он, в руках твоего человека. Я хочу, чтобы ты оставил в покое меня и моих людей. Ты получил то, что хотел, я хочу, чтобы ты больше меня не беспокоил.

Амунг молча сделал жест человеку, который держал в руках завернутый в ткань меч, тот с поклоном передал ему сокровище, и работорговец медленно развернул сверток.