Колечко с бирюзой - Мельникова Ирина Александровна. Страница 37
И не успела Наташа опомниться, как лежала уже навзничь с заведенными вверх и прижатыми к матрацу руками.
– Не трепыхайся! Теперь не я, а ты в моей власти!
Продолжая одной рукой удерживать девушку за запястья, второй он сноровисто освободил ее от одежды и замер на секунду от восторга. Великолепное молодое тело стремилось навстречу, требуя, чтобы его ласкали, целовали и голубили всю ночь напролет.
Но Игорь не спешил. Ему хотелось достичь пика любви неспешно, постепенно раскрывая и познавая все до единой тайны любимой женщины, приучая ее к себе и постигая вместе с ней все новые и новые высоты чувственных ощущений.
– Игорь, кажется, пора разбегаться по своим углам. – Наташа устало склонила голову на крепкое плечо. Тело ныло от непривычной гимнастики, но боль была приятной, а комплекс тех упражнений, которые они весьма успешно осваивали всю ночь, сулил новые радости и волнующие моменты во время медового месяца. Но что-то уж слишком быстро ночь пролетела! Вот-вот солнце вынырнет из моря, а у них по палате будто Мамай прогулялся.
Игорь быстро поцеловал ее в макушку:
– Не огорчайся, я тебе помогу убрать здесь, и ты еще успеешь поспать пару часиков!
Но подремать до общего подъема им так и не удалось... Наташу вызвали к телефону, и минут через двадцать ее ввела в палату дежурная медсестра, пальцем она придерживала ватку на игле шприца.
Игорь в недоумении переводил взгляд с мертвенно-бледного лица Наташи на сестру и обратно и ничего не понимал. Что ж такое могло произойти и безмерно испугать его любимую, если ей вдруг понадобилась медицинская помощь?
– Ее жених только что звонил. – Медсестра подняла глаза на Игоря, затем перевела взгляд на Наташу, погладила ее по голове. – Ложись, поспи, пока за тобой приедут, и успокойся немного. Теперь уже ничем не поможешь... А я пойду сейчас Нине Ивановне позвоню...
– Вы в состоянии объяснить, что происходит? – рассвирепел Игорь от того, что на него будто специально не обращали внимания.
Медсестра глянула на него поверх очков:
– Не шумите, Карташов! Я вам не обязана докладывать!
– Но Наташа – моя невеста, и я хочу знать, что с ней.
– Получается, еще один жених объявился? – хмыкнула медсестра. – Интересно, а тот, который звонил, знает об этом?
– Черт побери! – окончательно взорвался Игорь. – Прекратите ходить вокруг да около!
– Не орите, Карташов! Вы не в казарме, поберегите девочку. Она сейчас в коридоре чуть не потеряла сознание. У нее ночью бабушка скончалась от сердечного приступа...
Глава 18
Вчера похоронили бабулю... Ушли из дома тепло и счастье, оставив горе и непомерную тяжесть неожиданной утраты. Укрывшись с головой одеялом, Наташа лежала в постели, не простив себе, что не успела, не застала бабушку живой. Не останься она на ночь с Игорем, вернись домой с последней электричкой, глядишь, помогла бы старушке справиться с сердечным приступом, поддержала бы ее до приезда врача. Но не приехала, не помогла, не поддержала, и только один Петр был рядом с бабушкой, но что он мог поделать?
Нина Ивановна отпросилась у Лацкарта и все эти дни не отходила от Наташи ни на шаг. Петр занимался подготовкой похорон и поминального обеда. Наташа словно примерзла к стулу у гроба и даже ночью не прилегла ни на минуту. Сидела молча у изголовья, сухими отрешенными глазами всматривалась в самое дорогое и родное лицо и не верила, что никогда больше бабуля не заговорит, не улыбнется ей, не встретит у калитки шутливыми упреками...
Несмотря на дождь, казалось, полсела пришло на бабушкины похороны. Наташа и не подозревала, сколько людей помнят и любят ее бабулю. Ей приходили выразить сочувствие знакомые и малознакомые люди, некоторых она вообще видела впервые в жизни – все бывшие ученики, их родители, друзья, коллеги, соседи, просто односельчане... Только Романовы не появились ни на похоронах, ни на поминальном обеде. Петр, почерневший от усталости и забот, метался по поселку, и Наташа не раз слышала одобрительный шепоток соседок: мол, теперь Семеновна может быть спокойна, в хорошие руки попала ее внучка.
А внучка не находила себе места от беспокойства, не зная, как подойти к Петру и начать страшный разговор. Он же, со своей стороны, старался без дела не тревожить ее и лишь иногда, ласково коснувшись плеча или руки, глазами пытался показать, что любит и жалеет. У Наташи все тогда сжималось внутри: ее любят, надеются, и она не вправе промолчать, оставить все идти своим чередом...
На другое утро в Наташину комнату вошел Петр.
– Наташа, ты спишь? – спросил он и, не дождавшись ответа, присел рядом на осевшую под его весом кровать, осторожно сдвинул одеяло с ее лица. – Я сейчас Нину Ивановну везу во Владивосток, вероятно, и тебе следует съездить, вещи забрать, зарплату получить...
Наташа подняла голову. Петр ласково тронул губами побледневшую щеку:
– Поспеши, чтобы нам засветло домой вернуться.
– Петя, мне нужно с тобой поговорить. – Наташа села на постели и смело посмотрела в его недоумевающие глаза.
– Что случилось? Может, стоит отложить на вечер?
– Нет, сейчас, немедленно...
В комнату постучались. На пороге стояла Нина Ивановна в плаще и с дорожной сумкой в руках.
– Собирайся, девочка! Зачем вам лишний раз машину в город гонять?
Наташа молча кивнула. Возможно, так будет лучше. Она увидится с Игорем, и после этой встречи ей станет легче вести разговор с Петром. Волнующее предвкушение предстоящей встречи с любимым на какое-то время разогнало мрачные мысли о бывших и предстоящих потерях. В мгновение ока девушка надела куртку и последовала за Ниной Ивановной в машину.
Устроившись на заднем сиденье автомобиля, Наташа всю дорогу прокручивала в голове различные варианты разговора с Петром, пыталась найти убедительные доводы, способные смягчить его обиду и боль. Однако так ничего путного и не придумала.
У ворот госпиталя, не дожидаясь полной остановки машины, Наташа выскочила наружу и помчалась по дорожке к входу в здание. Нина Ивановна покачала головой и многозначительно посмотрела на Петра. Тот огорченно улыбнулся и развел руками, но зайти в госпиталь наотрез отказался.
Нина Ивановна с сердитым ворчанием проследовала за Наташей. Девушка, оставив сумку в палате, спускалась по лестнице ей навстречу.
– Куда это ты лыжи навострила? – Нина Ивановна с неодобрением отметила шальной блеск потемневших от нетерпения глаз.
– К Игорю. Он в парке, в беседке...
Беседка находилась за корпусом в густых зарослях акации. Наташа на цыпочках прокралась к ажурной деревянной решетке, увитой плющом. Улыбаясь от радостного ожидания, она представляла себе, как обрадуется Игорь ее неожиданному приезду. Девушка отвела в сторону колючие ветки и вдруг замерла на месте. Из беседки раздался заливистый, бесспорно, женский смех. Наташа прислушалась. Голос этой женщины она никогда бы не спутала с другим... Похолодев от ужаса, она осторожно раздвинула плети плюща и заглянула внутрь. Да, она не ошиблась! Смеялась именно Виктория, и мало того, соперница сидела рядом с Игорем, обнимала его. А он целовал ее!
Сильный спазм сдавил Наташе горло, а сердце ухнуло вниз и забилось резкими, тяжелыми толчками. Первым ее желанием было ворваться в беседку, взглянуть в бесстыжие глаза любовников, но уже в следующую минуту она поняла, что не сможет этого сделать.
Судьба уже второй раз за неделю наказала ее. И она знала: на этот раз справедливо! Предательство не прощается, а она предала искренне любящего ее человека, очертя голову кинулась в объятия лживого лицемера, умело использовавшего ее неопытность и доверчивость. Наташа взглянула на тоненькое колечко с бирюзой. Дешево же он купил ее! Она сняла кольцо и хотела зашвырнуть его в кусты, но передумала и положила в карман куртки. Пускай останется напоминанием о ее глупости и легкомыслии...
Наташа собрала вещи, которые не смогла увезти во вторник, задержала взгляд на гитаре, все еще стоявшей около кровати Игоря. «Серые глаза – рассвет...» – вспомнилось ей, и, с горечью усмехнувшись, она взяла с подушки «Роман-газету». Наташа нашла в тумбочке ручку, быстро написала несколько слов на обложке журнала и бросила его обратно на подушку. В последний раз оглядела палату и покинула здание госпиталя.