Стылый ветер - Быков Александр Владимирович. Страница 28

– Но их королем я собираюсь сделаться именно благодаря чешскому сейму, низложившему австрийца Фердинанда и рассматривающему теперь мою кандидатуру. – Изысканный французский и французская кухня придавали двору курфюрста неповторимый колорит, к которому, впрочем, все придворные давно уже привыкли.

– Господин граф, вам письмо. – Посыльный с поклоном передал Фридриху свиток.

– Новости из-под Вены?.. «Лично в руки». Почему эти мужланы пишут мне на немецком? Язык дипломатической переписки – латынь, а для личной переписки лучше французского... – Пфальцграф на несколько секунд замолк, изучая письмо. Лицо его, выражавшее сперва лишь скучающее любопытство, исказила маска возмущения и гнева. – Какое нахальство! «Мистический дар... к хозяйке трактира „Шпиль“ фрау Кларе Зибель»! – Губы графа капризно дернулись, и он, скомкав пергамент, бросил его на пол. – Дьявол!.. Он что же, решил, что я все брошу и отправлюсь в Зальцбург слушать его мистические бредни? А потом его золотом осыплю?.. Попрошу впредь, отец Скультетус, оградить меня от назойливых домогательств подобных шарлатанов.

«Дорогая Венченца! Срочные дела, свалившиеся на меня вдруг, как снег на голову, вынуждают уехать не попрощавшись. Впрочем, я постараюсь вернуться не позднее чем через месяц. Если же что произойдет со мной, то мы уже говорили с тобой об этом, и ты знаешь, что следует предпринять. Люблю. Целую. Вечно твой Антонио».

Оставив это письмо в дупле высохшего дерева, под сенью которого они обычно встречались, Антонио взобрался в седло, глубоко вздохнул и дал коню шпоры. Он очень торопился на север, туда, где скоро, как он думал, решится судьба всего человечества.

Глава 11

Девятое октября. Полдень.

«..Доктор оккультных наук, магистр огненной и воздушной стихий Жозеф Вальден».

Альбрехт отложил в сторону свиток и задумался. Верить или не верить этому странному письму?.. Ему уже тридцать пять лет, а он еще ничего выдающегося не совершил. Должность полковника для человека с его способностями – далеко не предел мечтаний. А ведь астрологи всегда предсказывали ему блестящую карьеру.

За окном, в лучах полуденного солнца, блестела речка Морава. Война, которую он так ждал, большая война, уже шагает совсем рядом, неся одним разорение и смерть, а другим, избранным судьбой, продвижение и славу. И только он сидит в этом Олмюце, дожидаясь неизвестно чего.

Стук торопливых шагов прервал его размышления. Дверь кабинета распахнулась.

– Ваше превосходительство!.. Они все-таки решились!.. Я прямо с сейма. Моравский сейм принял решение присоединиться к восставшим чехам.

– Неудивительно. Как только они узнали, что Турн двинул сюда войска, так сразу все стали ярыми протестантами... Благодарю за службу! – Альбрехт покровительственно похлопал посыльного по плечу. – Отдыхайте.

«Пусть все пока отдыхают... – думал Альбрехт. – Неужели это ЗНАК? Неужели именно сейчас? Это письмо и сейм, принявший решение восстать против императора! Таких совпадений просто не бывает. Это судьба... Значит, в Зальцбурге, не позднее двадцать первого числа...

Поддержать восстание? Всем полком перейти на службу к Турну? Что это мне даст? Таких полковников у него уже много. Планы государственного устройства Чехии, Моравии, Силезии и прочих стран, готовых присоединиться к ним, широко известны. Еще одна Речь Посполитая. Если бы у меня или хотя бы у моей семьи были обширные владения, я мог бы использовать сейм, как политический рычаг. Но кому нужен обычный полковник? Боюсь, на службе панам и сеймам я не только не сделаю карьеры, но и лишусь всяческой денежной поддержки. Ведь Речь Посполитая не в силах содержать крупную регулярную армию. Шведы их бьют в хвост и в гриву. То же самое будет и здесь. К тому же если бы я поддержал чешское восстание до решения сейма и своей вооруженной силой повлиял на моравских панов... Тогда бы протестантам было за что меня оценить и наградить. Но они уже сами решились. Момент упущен... И как, скажите на милость, полковник протестантской армии будет чувствовать себя в католическом Зальцбурге?

Единственный способ выделиться – поступить не как все. Все тут готовы присоединиться к побеждающему Турну. Значит, надо идти против течения. Хороший удар по восставшей Моравии – это будет достойная услуга католикам. Меня сразу заметят.

Попытаться арестовать сейм?.. Бесполезно. Их слишком много, да и солдаты не станут стрелять в собственную знать... Значит, спасать, что можно. Увести свой полк на соединение с верными императору силами, пока солдаты не дезертировали в массовом порядке или не переметнулись в армию бунтовщиков.

Дворяне на сейме. Они сейчас на радостях перепьются. А я захвачу Моравскую государственную казну... Так просто: ее охраняют солдаты моего полка. Государственная печать, казначейство, все прочие формальности к черту. Раз у этих болванов восстание, то и мне плевать на порядок. Они свергли старое правительство, подчинявшееся Фердинанду, и займутся сейчас формированием нового. Надеюсь, у них еще не скоро возникнет мысль поставить на охрану казны верных людей. А хоть бы и скоро. Надо их опередить. Послать на усиление караула два десятка лично мне преданных солдат. Перегрузить все ценности в ящики, в полковой обоз. Приготовиться к выступлению, а ночью уйти к венгерской границе.

Если все получится, если я вырвусь отсюда с полком и казной... А двадцатого ждите меня в Зальцбурге, доктор оккультных наук».

Альбрехт решительно встал, надел поверх камзола кирасу, перевязь с пистолетами и шпагой. Капельки пота блестели на его высоком лбу. Он глубоко вздохнул, подкрутил лихой ус и стремительным шагом направился к казармам, еще раз перебирая в уме все необходимые секретные распоряжения и официальные приказы, которые ему нужно было отдать для осуществления своего дерзкого плана.

– Alarm!

Нервно взвыла полковая труба. Ударили барабаны. Поднятые по тревоге солдаты торопливо выстраивались на плацу перед казармами. Построившись, они замерли, вперив свои глаза в чешского дворянина Альбрехта Вацлава Эусебиуса Валленштейна. Пока еще просто полковника.

– Солдаты!..

Неважно, что он будет сейчас им говорить. Важно то, какой он сделал выбор и сколь решительно будет теперь стремиться к своей цели. Где-то в небесах маленькая песчинка упала на чашу весов, приведя их в движение. Миллионы жизней будут зависеть теперь от этого человека.

Вечером девятого октября, почти на закате, Цебеш с Ольгой въехали в Линц. Каменные стены и стража у городских ворот. Узкие улочки и черепичные крыши. Трактир «Белый камень», где они остановились, действительно был сложен когда-то из белого камня. Но с тех пор стены впитали в себя копоть и грязь нескольких столетий, превратившись во что-то грязно-серое, и о былой белизне напоминала лишь периодически подновлявшаяся вывеска с названием.

Впрочем, в трактире было довольно уютно. Цебеш снял две отдельные комнаты на втором этаже, заплатил за три дня вперед и отправил Ольгу наверх устраиваться, намереваясь, видимо, поговорить о чем-то с хозяином с глазу на глаз. Белобрысый мальчишка, работающий при трактире, взялся ее проводить. По дороге он засыпал Ольгу самыми разнообразными вопросами и предложениями, основной смысл которых сводился к «а че это вы сюда приехали?» и «тока свисни, я все-все достану, причем по дешевке».

В комнате оказался камин, кровать, комод и даже зеркальце, заглянув в которое Ольга увидела измотанную волнениями и долгой дорогой чумазую девицу в пропыленном платье.

Мальчишка выжидательно застыл в дверях.

– Может, вам камин разжечь?.. – Ольга отрицательно качнула головой. – А ужинать вы, это, когда? А то я распоряжусь, только скажите... Тут напротив магазин готового платья есть. И ванную я могу устроить. Мигом сбегаю, а?.. Убираются здесь по утрам. Позвать фрау Эльзу, чтобы что-то переставить, почистить?