Кикимора болотная - Мясникова Ирина Николаевна. Страница 19

К декабрю наконец адвокаты Ковалевского, как им показалось, обошли все подводные камни предстоящего развода Левшуковых и были готовы огласить Марине условия развода. Алексей Николаевич Левшуков приехал в Питер на встречу с женой и ничего хорошего от этой встречи не ждал. С дураками в силу их непредсказуемости иметь дело очень тяжело. Они встретились в офисе питерского представительства холдинга. Было ясно, что Марина своей внешностью произвела впечатление не только на адвокатов, но и на весь персонал офиса. Она вошла в переговорную, на ходу скидывая свою белоснежную роскошную норковую шубу. Шуба доходила Марине до пят, а под шубой оказалось короткое, обтягивающее высокую грудь ярко-красное платье. На безукоризненных длинных ногах Марины красовались высокие белые сапоги намного выше колен, яркие белые волосы были убраны в замысловатую прическу, в ушах и на пальцах сверкали бриллианты. Да, Марина совершенно не была похожа на пятидесятилетнюю женщину. Она выглядела от силы лет на тридцать пять. Единственное, что выдавало в ней женщину в возрасте, так это линия рта. Как Марина ни старалась, уголки рта ее постепенно сползали вниз, за счет чего и без того высокомерное лицо приобретало невозможно брезгливое выражение.

Присутствующие, увидев Марину, замерли, и Левшуков понял, что только он видит, какая она вся искусственная. Как пластмассовая Барби. И если бы он сейчас кому-то из окружающих сказал, что в Марине нет шика, на него посмотрели бы, как на дурака. Ведь вот же он — шик ходячий. Собственной персоной.

Марина села в предложенное ей кресло, закинула ногу на ногу, закурила и велела принести ей кофе. Левшуков посмотрел на ее ядовито-красные ногти, и ему стало нехорошо. Сердце заныло в недобром предчувствии. Женщина в кроваво-красном явно пришла воевать и будет грабить его до последней нитки.

Она внимательно выслушала вполне разумные предложения адвокатов, закурила очередную сигарету, выпустила дым Левшукову в лицо и сказала:

— Не пойдет.

Алексей Николаевич молчал, предоставив возможность адвокатам самим пообщаться с этой валькирией.

— Почему? — поинтересовался адвокат.

— Не пойдет, и все. — Марина пожала плечами.

«Да, — подумал Левшуков. — Адвокаты, похоже, не предусмотрели, что она может просто упереться, как баран».

— А каковы ваши условия?

— Я пришла без адвоката, мне трудно сформулировать свои требования, но я хочу акции, все.

— Но вы же понимаете, что это невозможно. — Брови адвоката от простецкой наглости его визави удивленно полезли вверх.

— Почему это? — поинтересовалась Марина, доставая из сумочки зеркальце и помаду, такую же ядовито-красную, как и ее ногти. Она подкрасила губы и уставилась на Левшукова.

— Господа, — сказал Алексей, ему уже надоел весь этот спектакль. — Давайте не будем терять время. Мне все ясно. Супруга моя на мирное урегулирование явно идти не собирается. Так что пусть все решает суд.

— Американский? — поинтересовалась Марина. — Или английский?

— Почему? — удивился Левшуков. — Наш, российский. Самый гуманный суд в мире.

— А вот это видел? — Марина показала ему кукиш. — Можно подумать, у тебя собственность на родине зарегистрирована. Или ты, пока то да се, меня кокнуть собираешься?

Левшуков подумал, что, может быть, это и было бы самым простым и приятным решением проблемы. Ему захотелось кокнуть ее прямо здесь, не теряя времени даром.

— Марина Васильевна, ну зачем же вы так? Никто вам телесные повреждения наносить не собирается, — поспешил вступить в разговор адвокат. — А разве недвижимость вашей семьи, в том числе и руководимые вами интерьерные салоны, находятся в Лондоне? Кроме того, акции холдинга, на которые вы претендуете, также зарегистрированы не в Лондоне, а здесь, в Санкт-Петербурге. Если у вас есть сведения о каком-либо имуществе, принадлежащем семье Левшуковых и находящемся за рубежом, будьте любезны, сообщите. Нам об этом ничего не известно. Более того, вы сами и ваш супруг являетесь гражданами России, чего ж вам разводиться-то в Лондоне? С какого перепуга?

— Это она журналов с картинками начиталась, — не удержался Левшуков. — Там все приличные люди в Лондоне разводятся.

— Я должна посоветоваться со своим адвокатом. — Марина сузила красивые глаза, отчего стала особенно похожа на змею, и зло посмотрела на Левшукова.

— Советуйтесь, пожалуйста, только не затягивайте. — Адвокат стал укладывать бумаги в папку.

— Уж как получится. — Она встала, и все присутствующие, кроме Левшукова, вскочили.

Помощник адвоката подал Марине шубу. Она надела ее, сверкнула злобным глазом в сторону Левшукова и вышла.

— Тяжелый случай. — Адвокат сел обратно в кресло и тяжело вздохнул. — Эта по дурости может сильно навредить. У вас же с Ковалевским врагов полно, могут воспользоваться.

— Безусловно, поэтому ее необходимо убедить, и по возможности без меня. Я для этой леди «ни ред» являюсь серьезным раздражителем.

— На сколько вы готовы уступать? Собственно, что готовы отдать?

— Все, кроме акций. Они — моя жизнь. Я их заработал. Более того, она на протяжении всей нашей совместной жизни регулярно, извиняюсь за выражение, просирала мною заработанное! И продолжает просирать!

— А если она потребует ваш дом на заливе? Я знаю, как он вам дорог, но и она тоже это знает. Развод — штука очень болезненная.

— Сам виноват, неразборчив был в связях по молодости. Вот со стервой и связался. Так что дом отдам. — При этих словах Левшуков почувствовал боль в сердце. Он достал валидол и сунул его под язык. — Но лучше деньгами.

— Сделаем все, что сможем, берегите себя. — Адвокат встал и пожал Левшукову руку. — Ну, не убивать же ее, в самом деле!

Левшуков ухмыльнулся и взялся за сердце.

— Вы надолго в Питер?

— Пока не знаю, есть кое-какие дела.

— Буду держать вас в курсе. — Адвокат ушел, помахивая своим портфелем. Следом выкатился его помощник с папкой под мышкой.

Левшуков набрал телефон директора строительства комбината под Мурманском. Эта стройка очень беспокоила Левшукова. Подрядчик в принципе был проверенный, имел солидный референц-лист и отличные рекомендации, а кроме того, небольшая часть его акций тоже принадлежала Мише Ковалевскому. Однако, несмотря на это, с самого начала стройка шла как-то наперекосяк, постоянно возникали какие-то проблемы и безбожно срывались сроки. Необходимо было разобраться, в чем там дело, и Левшуков понимал, что без его вмешательства не обойтись. Он решил сам поехать к подрядчику, благо подразделение этого «Монтажспецстроя», которое занималось строительством мурманского комбината, находилось непосредственно в Питере.

— Завтра часа в два готов буду подъехать к под рядчикам. Договоритесь, пожалуйста, — распорядился Левшуков, все еще держась за сердце.

— Хорошо. — Директор строительства хотел еще что-то добавить, но Левшуков дал отбой. На сегодня хватит. Марина, как вампир, высосала из него всю энергию. Ему хотелось поехать домой, затопить камин и выпить чего-нибудь покрепче.

Так он и сделал. По дороге он позвонил сторожу и домработнице, сказал, что сегодня ночует в доме, и попросил приготовить чего-нибудь поесть. Ну, не заезжать же всей толпой в ресторан. Он уже привык к своей круглосуточной охране, практически не замечал бравых ребят, но представлял, насколько удивляются окружающие, увидев его в общественном месте, мало того что в черных очках, так еще и в окружении всей команды. Ребятам же тоже надо питаться. Поэтому в рестораны, во всяком случае в Питере, он никогда не ходил, а все необходимые покупки для него делал водитель или домработница Семеновна. Водитель и охрана сопровождали его по всей стране и за ее пределами, и он искренне переживал, что доставляет ребятам столько неудобств. Мало того что у самого никакой личной жизни нет, так еще и людям нормально жить не дает.

Вечером, когда он уже поужинал и умиротворенно сидел у камина со стаканом виски, ему позвонила Марина и стала орать какую-то невыносимую чушь. Он бросил трубку и разозлился на себя за то, что вообще стал с ней разговаривать. Ведь знал, что ничего хорошего она не скажет. Такой замечательный вечер ему испортила! Левшуков оделся и пошел прогуляться к заливу. Тут же прибежали ребята охраны, ему стало неудобно, что он не дает им отдыхать. Он немного постоял, глядя на занесенные снегом огромные прибрежные валуны. Неужели Марина отнимет у него берлогу? А главное, за что? Ведь он ничего плохого ей никогда не делал!