Ночная музыка - Мойес Джоджо. Страница 25

– Мэтт, я тебя не понимаю, – сопротивлялась Лора. – Буквально до прошлой недели ты и слышать о ней ничего не желал, а теперь хочешь, чтобы мы подружились.

– Доверься мне, Лора. – Он улыбнулся ей, и она увидела озорные искорки в его глазах. – Все это должно сработать.

Доверься мне, думала она, заваривая кофе. Сколько раз ей приходилось это слышать?

– Как думаешь, она хоть немножечко представляет себе, во что ввязалась? Мишель, будь добра, передай мне это чудное печенье. Нет, я хочу шоколадное. Спасибо.

– Дом в ужасающем состоянии. Ну, Лора уж точно знает. Лора, ты ведь сама говорила, что он в ужасающем состоянии, разве нет?

– Говорила. – Лора поставила на кофейный столик поднос и убрала пустую чашку.

– Я даже не вполне уверена, что и вам удалось бы хоть что-нибудь с ним сделать. Такое странное место. И вообще, дом стоит на отшибе, в лесной чащобе. Лора, из твоего коттеджа хотя бы видна дорога.

– Возможно, у нее есть деньги. По-моему, преимущество подобных смелых предприятий в том, что, по крайней мере, не надо ничего сохранять. И можешь дать волю фантазии. Построить дом хоть весь из стекла.

– Лично я в первую очередь снесла бы дворовые постройки. Они ведь все равно рано или поздно вконец развалятся. А это небезопасно, если в доме дети.

Полли Киз еще не успела открыть рот, а Лора уже знала, что та скажет.

– Лора, неужели тебе все равно? Ты столько ишачила на этого отвратительного старикашку, а дом в результате так и не получила. По-моему, с твоей стороны очень благородно пригласить ее сюда.

Лора была морально готова к подобному повороту.

– Ой, да что ты! – солгала она. – Я никогда особо не зацикливалась на Испанском доме. Вот у Мэтта действительно были на него виды. Ты же знаешь, сколько у него всяких проектов. Для него этот дом был вроде чистого листа, на котором можно нарисовать что угодно. Сахар кому-нибудь нужен?

Аннет поставила чашку на блюдце:

– Ты такая хорошая. Вот я, когда упустила дом приходского священника, выла чуть ли не целую неделю. Я там знала практически каждый дюйм. И много лет терпеливо ждала его. Но он был продан на закрытых торгах, агенты сказали нам, что прежние хозяева сговорились с Дюрфордами, хотя мы предлагали даже большую цену. Ну и что нам оставалось делать? Конечно, теперь мы вполне счастливы и в нашем доме, особенно после того, как его расширили.

– Мне кажется, мистер Поттисворт поступил с тобой довольно подло, – фыркнула Полли. – Он должен был хоть что-нибудь тебе оставить. Ведь ты была так добра к нему.

Господи, ну сколько можно мусолить одну и ту же тему!

– На самом деле он оставил нам какую-то ерунду, кое-какую мебель. Мистер Поттисворт обещал нам ее много лет назад. Она пока еще в гараже. Мэтт хочет сперва обработать ее от древоточца.

Речь шла о дешевом старом бюро, в данный момент дипломатично накрытом одеялом. Мэтту бюро было не нужно, Лора считала его безобразным, но Мэтт сказал, что будь он проклят, если отдаст этой женщине хоть что-нибудь, ей не принадлежащее.

– Мэтт собирается потом туда сходить. Поможет ей определиться с ремонтными работами. Ведь он знает этот дом как свои пять пальцев.

– Ну, с учетом всех обстоятельств очень благородно с вашей стороны так ее привечать. Ай – тс! – кажется, в дверь звонят! – взволнованно воскликнула Полли.

– Девочки, постарайтесь особо не распространяться на тему своих мужей. По словам Кузенов, она овдовела совсем недавно… – приказала Аннет и, подумав, добавила: – Хотя ты, Нэнси, про своего, так и быть, можешь говорить. Ведь ничего хорошего ты о нем все равно не скажешь.

Изабелла Деланси вошла в душную комнату, моментально ощутив себя под прицелом восьми пар глаз. И во взглядах присутствующих здесь дам она прочла, что они осведомлены о ее вдовстве, находят ее одежду слишком эксцентричной и вообще осуждают ее за опоздание. Ей даже в голову не могло прийти, что столь короткое молчание может красноречивее всяких слов говорить о всеобщем осуждении. И – о ужас! Ее темно-красные замшевые сапоги были покрыты толстой коркой грязи.

– Ой! – воскликнула она, заметив, что оставляет за собой цепочку грязных следов. – Простите, ради бога.

Застыв на месте, она попыталась снять сапоги, но ее остановил дружных хор голосов.

– Ну что вы! Не стоит беспокоиться.

– На то и существуют пылесосы.

– Вы бы видели, какую грязь разводят мои дети!

Итак, Изабеллу уговорили остаться в сапогах, хотя большинство женщин переодели обувь, провели к свободному креслу и предложили сесть. Она неуверенно улыбнулась, поскольку уже успела понять, что совершила трагическую ошибку, не отклонив приглашение.

– Кофейку? – улыбнулась ей Лора Маккинли.

– Благодарю, – отозвалась Изабелла. – Если можно, черного. И без сахара.

– А мы уж тут гадали, придете вы или нет. – К ней обратилась преждевременно поседевшая высокая женщина с длинной шеей. Ее слова прозвучали как обвинение.

– Я репетировала. И, боюсь, немного увлеклась, потеряв счет времени. Прошу прощения, – повернулась к Лоре Изабелла.

– Репетировали? – Женщина с длинной шеей подалась вперед.

– Играла на скрипке.

– Как мило. Моей Саре очень нравится учиться игре на скрипке. Ее учитель говорит, мы должны подумать о том, чтобы она сдала специальный экзамен. Миссис Деланси, а как насчет вас? Как долго вы уже учитесь?

– Я… На самом деле я зарабатываю этим на жизнь.

– Ой, как здорово! – обрадовалась женщина, чуть пониже ростом говорившей. – Дебора безумно хочет научиться играть на скрипке. Вы не дадите мне свой номер телефона?

– Я не даю уроков. Я играла в Лондонском симфоническом оркестре.

Дамы явно не ожидали, что у нее могла быть профессиональная карьера. И на мгновение даже лишились дара речи.

– А дети у вас есть?

– Двое. – (Боже, как же тут жарко!) – Девочка и мальчик.

– А ваш муж? – Вопрос одной из дам был встречен негодующими взглядами остальных.

– Он умер в прошлом году. Погиб в автомобильной катастрофе.

– Примите мои соболезнования, – сказала дама, задавшая бестактный вопрос. – Это так ужасно.

И по комнате пробежали сочувственные шепотки.

– Вы, наверное, очень отважная женщина, если решили начать жизнь заново в нашей глуши.

– Здесь очень хорошо растить детей, – возразил кто-то. – И прекрасная школа.

– А как они отнеслись к переезду? Ведь в таком большом доме и потеряться немудрено, да и работы непочатый край…

Они явно рассчитывали, что вот тут-то она и расколется. Если бы она призналась, какая жуткая развалюха ее дом, как несчастны ее дети, как она сама страдает, причем не только из-за утраты мужа, но и из-за собственного опрометчивого решения, взгляды собравшихся здесь дам, возможно, стали бы менее колючими. Они, скорее всего, посочувствовали бы ей и предложили бы руку помощи. Но Изабелла решительно не желала плакаться в чужую жилетку.

– О, они вполне счастливы. Мы прекрасно тут обживаемся. – Своим тоном Изабелла ясно давала понять, что вопрос исчерпан.

В комнате повисло неловкое молчание.

– Ладно, – произнесла седовласая женщина. – Очень хорошо. В любом случае добро пожаловать в нашу деревню.

И когда Изабелла поднесла чашку к губам, ей на секунду показалось, будто по лицу Лоры Маккарти пробежала тень. Странная заминка – и Лора ответила на улыбку Изабеллы еще более широкой улыбкой.

Байрон Ферт, держась обеими руками за металлическую трубу, с размаху опустил ее на столб для забора и, почувствовав отдачу в плече, загнал деревяшку на место. Он уже успел вогнать двадцать два столба, затем он обмотает их проволокой, чтобы обозначить границы участка Мэтта Маккарти. Конечно, с помощью специальной техники эту работу можно было бы сделать в десять раз быстрее, но Мэтту не хотелось тратиться. Он платил Байрону еженедельное жалованье, а потому не видел смысла в лишних расходах. Пусть Байрон попотеет, пока все не закончит. Земля была промерзшей, ветер по-зимнему пронизывающим, а значит к вечеру у Байрона будет ломить спину и плечи. Однако в доме вечно торчал бойфренд его сестры, значит горячая ванна Байрону явно не светила.