Ночная музыка - Мойес Джоджо. Страница 71

Она нашла в темноте его ладонь, и он крепко сжал ее руку. Его кожа была шершавой и, несмотря на ночную прохладу, неожиданно теплой. Все поплыло у нее перед глазами. Она чувствовала только аромат примул во влажном ночном воздухе да едкий запах, исходящий от бойлера. Внезапно заскулила собака, и Изабелла, очнувшись, вгляделась в темноту. Она догадалась, что Байрон сейчас смотрит прямо на нее.

– Вам не надо здесь оставаться, – прошептала она. – Поднимайтесь наверх. Поднимайтесь и оставайтесь с нами.

Он осторожно вытер пальцем слезинку у нее на лице. Она наклонила голову, прижав его руку к своей щеке. Неуверенно шагнула ему навстречу, но внезапно услышала:

– Изабелла… Я не могу…

Изабеллу захлестнуло жгучей волной стыда. Она вспомнила руки Мэтта, шарившие по ее телу, свою неожиданную податливость и отшатнулась от Байрона.

– Нет, – пролепетала она. – Простите меня…

Она бросилась к двери, взлетела по лестнице, не чуя под собой ног, и выскочила во двор. Ее бегство было настолько стремительным, что она не услышала, как он, запинаясь, бормочет слова извинения.

21

Одиннадцать яиц, одно до сих пор теплое. Китти прижала его к лицу, стараясь не раздавить хрупкую скорлупу. Хватит на завтрак, а еще и останется полдюжины, чтобы отнести Кузенам. Асад собирался сегодня открыть магазин, и Китти уже приготовила для него четыре коробки с яйцами.

– Вам скоро будет нечем торговать, – сказала Китти, когда два дня назад сидела у его постели, отгороженной светлой занавеской в цветочек.

– Тогда мы откроемся для того, чтобы поболтать, а не продавать.

Выглядел он по-прежнему неважно. После приступа у него появились черные мешки под глазами, а угловатое лицо стало мертвенно-бледным. И, если верить Генри, Асад начал более-менее нормально есть только несколько дней назад.

Китти боялась, что Кузены не захотят с ней разговаривать, поскольку в тот ужасный день именно из-за нее заварилась вся эта каша. Но когда Китти извинилась – Энтони стоял рядом, – Асад сжал ее руку жесткими ладонями:

– Нет, это ты меня прости, Китти. Мне давным-давно следовало предупредить тебя о своих подозрениях. Я получил хороший урок. Полагаю, это даже неплохо, что я еще не настолько стар, чтобы не уметь учиться на собственных ошибках.

– Ну, я тоже умею учиться на собственных ошибках. Теперь, выходя из дома, я непременно беру с собой палку и ингалятор. – Генри поправил Асаду подушку. – Знаешь, ему теперь нельзя поднимать тяжести. Тот человек… Он до сих пор работает в вашем доме?

– Нет, он давно не появлялся.

– Лично я без понятия, где он и что с ним, – заметил Энтони. – Мама видела его на днях, но сказала, что он был не слишком-то разговорчив.

– Не представляю, как он теперь покажется людям на глаза. – Генри еще раз яростно взбил подушку. – Похоже, решил убраться от греха подальше. Немного везения – и твоей маме больше не придется ничего платить.

Асад покосился на Энтони:

– Мне страшно неприятно, что тебе приходится выслушивать столь нелестные отзывы о своем отце.

– Ну, вы не сказали ничего такого, чего я не слышал бы раньше.

Энтони небрежно пожал плечами, словно ему было наплевать, хотя Китти знала, что это не совсем так, и поэтому чуть позже, когда они уже сидели на пластиковых стульях для посетителей, девочка сочувственно стиснула его руку.

Тьерри вошел в дом через заднюю дверь и уставился на коробки с яйцами:

– Сколько?

– Одиннадцать. Было двенадцать, но одно я уронила.

– Знаю. На лестнице. Пеппер его уже съел. Угадай, кто у нас в спальне?

– В какой?

– В хозяйской. Той, что отремонтировал Мэтт. – Тьерри ухмыльнулся. – Байрон.

– Что? Работает?

– Нет, спит, – покачал головой Тьерри.

– А почему он остановился у нас в доме?

– Ну, он только на время, – отмахнулся от сестры Тьерри. – Пока не разберется с делами.

Китти тут же прикинула, что к чему. Квартплата! Возможно, им удастся хоть чуть-чуть разжиться деньгами. Она подумала о ланче в честь своего дня рождения через пару дней, на который пригласила Асада, Генри и вообще полдеревни. Правда, мама еще не знает о том, что придет так много гостей.

Да, лишняя пара рук им точно не помешает. Байрон может помочь таскать тяжести, например вынести мебель на улицу. Поскольку в столовой по-прежнему зияли дыры, а погода, по прогнозу, должна была быть хорошей, они с мамой решили организовать пикник на лужайке. Воображение рисовало Китти, как это будет: стол под трепещущей на ветру белой скатертью, уставленный разными вкусностями собственного приготовления, и гости, любующиеся видом на озеро. Более того, они могут искупаться, если, конечно, захотят. Она непременно скажет школьным друзьям, чтобы захватили с собой купальные костюмы. Китти сладко поежилась от предвкушения. Сейчас она была даже рада, что они живут в таком странном доме. Непонятно почему, но с приходом тепла царящий в доме кавардак – строительные леса и вечно грязные полы – раздражал уже не так сильно. Ей бы еще нормальную ванную, и она могла бы жить здесь вечно. И тут зазвонил мобильник.

– Китти?

– Да?

– Это Генри. Прости, дорогая, за ранний звонок. Ты, случайно, не знаешь, где я могу найти Байрона? У нас есть для него кое-какая работа, а мы не хотим спрашивать о нем Ты-Сама-Знаешь-Кого.

Китти услышала над головой незнакомые шаги.

– Как ни странно, но знаю, – ответила она.

Байрон лежал на мягкой двуспальной кровати, уставившись в белоснежный потолок над головой. А ведь он почти два месяца вставал под шипение и бульканье пробуждающегося к жизни бойлера, видя перед собой лишь грязный бетонный пол. Этим утром он проснулся словно в раю: сквозь отреставрированные окна в комнату лились потоки солнечного света, слышалось пение птиц, ноздри щекотал аромат кофе. Он прошлепал босиком по отшлифованному полу и в восхищении застыл у окна, из которого открывался вид на озеро.

Собаки лежали на ковре, явно не собираясь вставать. Байрон почесал Мег за ухом, в ответ она пару раз лениво махнула хвостом.

Изабелла провела его в эту комнату накануне ночью. Похоже, ей до сих пор было неловко после той случайной встречи в темноте.

– Комната уже отремонтирована, – сказала она. – Я постелю вам постель.

– Ну что вы, я сам. – Он взял у нее аккуратную стопку постельного белья и вздрогнул, коснувшись ее руки.

– Чувствуйте себя как дома, – улыбнулась Изабелла. – И не стесняйтесь, берите все, что нужно. Вы ведь знаете, где что лежит.

– Я вам заплачу. Как только найду работу.

– Да ладно вам. Сперва постарайтесь встать на ноги, а уж потом поговорим о деньгах. Поможете мне с провизией. Присмотрите за Тьерри, когда у меня уроки. Для начала этого вполне достаточно. – Она сухо улыбнулась и наконец отважилась поднять на него глаза. – И вообще, работы здесь непочатый край.

Значит, она полностью ему доверяет. Байрон сел на кровать, удивляясь своей удаче. Изабелла вполне могла обвинить его в нарушении границ частной собственности или хуже того. Любой другой на ее месте поступил бы именно так.

Но вместо этого она распахнула перед ним двери своего дома, пригласила за стол, доверила ему детей. Он почесал голову и снова лег. Затем, разглядывая ювелирную работу Мэтта, невольно задался вопросом, что же тогда произошло между Мэттом и Изабеллой, но сразу отогнал от себя эту мысль. Изабелла освободила его от груза прошлых ошибок, а потому была вправе рассчитывать, что он сделает то же самое и для нее.

А кроме того, когда он представлял их вдвоем, у него сразу начинало ныть под ложечкой. При мысли о том, что Мэтт пользуется ею, как пользовался всеми остальными, в нем просыпалось нечто первобытное, что, как ему казалось, он давным-давно подавил. Господи, сколько зла должен причинить один человек, прежде чем его остановят?!

Однако созерцание идеально ровного потолка внезапно натолкнуло Байрона на мысль о том, что хозяйку Испанского дома и его, Байрона, разделяет самая настоящая пропасть. Да, Изабелла позволила ему остаться, но ведь только на время. Ночевать здесь еще не значит быть частью этого дома.