Дом, где исполняются мечты - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 16

— Почему?! — взорвался гневом Заварзин и вскочил со своего места, оперся кулаками о стол и наклонился к ней. — Ты еще спрашиваешь почему?!

— Да, я хотела бы знать причину, — холодным, отстраненным тоном сказала Инга.

Он посмотрел на нее с настоящей, неподдельной, высшей пробы ненавистью, аж желваки на скулах заиграли, и резко сел обратно в кресло.

— Пиши заявление! Видеть тебя не хочу! — брезгливо заявил Борис и предупредил: — Запомни, Исла, я предательства и подстав не прощаю! Уволю по собственному желанию, дам тебе пособие выходное, как и полагается, только потому, что ты несколько лет проработала и многое сделала для фирмы!

— Борис Анатольевич, я имею право знать, за что вы меня увольняете, — настаивала Инга.

Ее начала бить мелкая предательская дрожь внутри, где-то в области живота, резко заболела голова, как стукнуло чем-то сильным в черепе, и похолодели пальцы рук.

— Ты ни на что теперь права не имеешь! — Его просто душили ярость и неприязнь. — И не надо передо мной тут непонимание разыгрывать! Все ты прекрасно понимаешь! Пиши заявление и иди отсюда, пока я тебя ненароком не зашиб! И через час чтобы духу твоего здесь не было!

И тут она сорвалась, как стрела с долго натягиваемой тетивы, ждавшей цели.

— Прекрати немедленно орать и унижать меня! Я не заслужила твоих оскорблений и угроз! Это, в конце концов, непорядочно и недостойно тебя!

— Непорядочно?! — взвился он, захлебнувшись беспредельным возмущением.

Порывисто открыл портфель, порылся в его недрах, достал какой-то лист и швырнул ей чуть не в лицо.

— На, читай!

И Инга прочитала.

На отпечатанном на принтере тексте некий «доброжелатель» сообщал жене Бориса Анатольевича Ольге, что его заместитель Инга Исла давно влюблена в начальника и делает все возможное, чтобы увести его из семьи. Что госпожа Исла признавалась коллегам, как сильно его любит, что специально развелась с мужем, надеясь выйти за Заварзина замуж. Что собирается стать его партнером, уговаривая Бориса Анатольевича передать ей долю жены в бизнесе, утверждая, что только благодаря ей, Инге Валерьевне, фирма процветает, увеличив объемы вдвое. Что Инга старается ездить с Заварзиным во все командировки, надеясь его там соблазнить. И что, когда случаются редкие форс-мажоры, именно она всегда остается с ним один на один в офисе под видом помощи. И много еще перекрученных фактов, трактуемых в этом ключе.

Целый лист грязи различной консистенции и вони.

У Инги перехватило дыхание от жгучей обиды, брезгливости, непонимания и разочарования! Такого беспредельного, бесповоротного разочарования!

Она поднялась со стула, и, стараясь контролировать голос, чтобы не сорваться на крик, произнося слова чуть ли не по слогам, спросила:

— И вот этому ты поверил? — и тряхнула листком.

— Это вчера нашла Ольга в нашем почтовом ящике, — неприязненно объяснил Борис. — Она поверила. А я сопоставил факты. Мне раньше надо было к тебе внимательней присмотреться и прислушаться к тому, что говорят!

— Кто говорит? — четко выговаривая слова, поинтересовалась Инга.

— Многие! — ушел от конкретики Борис Анатольевич. — Меня предупреждали, что ты мечтаешь стать партнером и готова ради этого прыгнуть ко мне в постель!

— Значит, лживому анониму и всем слухам ты поверил? Сразу? Сомнительным разговорам и вот этой грязной писульке? — никак не могла вместить в разум такое Инга. — Ты не попытался поговорить со мной, узнать, чьей рукой состряпан этот пасквиль, кто и зачем обливает меня помоями, ты даже не попросил Андрея выяснить все обстоятельства!

— А что выяснять?! — резко сменив тон на устало-отстраненный, продолжал настаивать на своем Борис. — Это лишь подтвердило мои подозрения.

— Прекрасно! — отчеканила Инга. — Ну, я обязана познакомить тебя с доброжелателем, приславшим предупреждающее письмо твоей жене! Идем!

— Я с тобой никуда не пойду, Исла! — отказался Заварзин. — Пиши заявление, и покончим со всем этим дерьмом!

— Нет, — твердо заявила она. — Я не собираюсь так все заканчивать! Я знаю человека, который это затеял и воплотил в жизнь, и догадываюсь о его резонах. Ты бы не ногами на меня топал, смешивая с грязью, а на минуточку допустил мысль, что все, написанное в анонимке, лажа! Я-то уйду, а ты останешься с человеком, который умело тобой манипулирует! — И вдруг «наехала», не скрывая презрения: — Вставай! Идем! Будь мужиком! Обвинять и уничтожать подчиненную тебе женщину очень просто, попробуй хотя бы сохранить свое достоинство!

— Ты как со мной разговариваешь?! — взвился в новом праведном гневе Заварзин.

— Попридержи высказывания, Борис Анатольевич, потом стыдно будет, — предупредила она. — Идем, я знаю, чей это принтер распечатал, здесь характерные помарки. И, кстати, ты бы пригласил начальника службы безопасности, вопрос-то стоит о твоем и фирмы престиже и о финансах, если ты упустил сей момент.

Не дожидаясь Бориса, Инга развернулась и вышла из кабинета. Ее колотило всю так, что листок пасквильный, который она держала, мелко-мелко дрожал в руке, издавая характерный звук, когда она, гордо подняв голову, шагала через приемную, коридор, офис менеджеров, провожавших ее взглядом с горячим любопытством, в кабинет к Оксане Юрьевне.

— Добрый день, — поздоровалась Инга с Оксаной, смотревшей на нее настороженным, испуганным взглядом.

Но она быстро справилась с первой реакцией, удержала лицо, напустив надменности победительницы.

— Вы что-то хотели, Инга Валерьевна? — добавив немного презреньица в голосок, поинтересовалась девуля.

— Я бы хотела многое, — тяжело посмотрела на нее Инга.

Дверь у нее за спиной открылась и закрылась, пропуская Заварзина. Пришел, значит.

— Позвольте, — подойдя к девоньке, настойчиво согнала ее с креслица за столом Инга, села и, пощелкав мышкой, отправила на печать какой-то документ.

— Что здесь происходит? — предприняла попытку возмутиться Оксана, уж извините, Юрьевна, у Заварзина.

— Как насчет правосудия? — предложила вариант «происходит» Инга, подхватила лист из принтера, посмотрела и протянула оба листка Борису. — Что и требовалось доказать.

Он посмотрел тексты. Без комментариев, молча. Еще порассматривал, внимательнее, перевел взгляд на Ингу и сразу же на Оксану. В дверь постучали, и, не дождавшись приглашения, вошел Андрей Егорович, начальник службы безопасности. В маленьком кабинетике сразу сделалось тесно от его массивной фигуры.

Инга с кресла не встала, и трое, вынужденно стоявших, обратили вопрошающие взоры на нее. Правда, каждый со своим выражением на лице.

— Оксана Юрьевна, — обратилась сверхофициально Инга. — У вас два варианта. Первый: вы сейчас подробно объясняете, с какой целью устроили данную провокацию, и Борис Анатольевич сам решит, каковы станут ваши дальнейшие отношения. Вариант второй: я звоню своему хорошему знакомому, следователю прокуратуры, он приезжает и устраивает официальный допрос вам и всем сотрудникам. И выясняет, кто, когда и при каких обстоятельствах рассказывал им то, о чем вы так красочно поведали в анонимке. После чего по моему заявлению будет открыто уголовное дело о клевете, порочащей мою честь и достоинство, а также дело о материальном ущербе, нанесенном вами фирме. Под девизом борьбы со мной вы, Оксана Юрьевна, намеренно запороли два проекта. Нанесенный ущерб я просчитала и заверила в бухгалтерии. Разозлили вы меня всерьез, посему года три тюрьмы я вам гарантирую. Ну, и что мы выбираем? — закончила речь Инга, демонстративно доставая телефон из кармана пиджака.

— Ну да! Да! Это я! — став некрасивой от злости, «раскололась» Оксана. — Я хотела занять ваше место! Я знаю, что более достойна его! Я многое сделала для фирмы, и мои идеи интереснее ваших! И почему вам все?! И зарплата огромная, и поездки по поставщикам!

Инга встала, прервав пламенную, с элементами обвинения речь об индивидуальной душащей «жабе».

— То есть, как я понимаю, вы избрали вариант первый. Тогда будьте любезны, не отвлекаясь на лирику, подробно: что, кому и как вы говорили, каким образом крали чужие идеи, как уничтожали другие проекты. — Она посмотрела на Заварзина. — Прошу, она ваша.