Внеклассные занятия (СИ) - "KOSHKAWEN". Страница 12

— Крис, давай к нам на Новый год! — предлагает Ксюша, хватая ртом пушистые снежинки во время того, как мы прогуливались в парке вечером. — У Яна хата свободна, туса классная намечается!

— Нет, Ксюх, Новый год все-таки семейный праздник, — отказываюсь я, опустив подбородок поглубже в складки широкого шарфа. — Кроме того, не могу оставить маму одну… Ей сейчас тяжеловато.

— Ясно, но надумаешь, короче, звякни, — подруга деловито полезла в телефон, будто проверяя список запланированных дел на вечер. — Столько мороки еще с этими праздниками: всех собрать, все закупить… Зато потом — отрыв!

Да уж, вот чего-чего, а отрыва у меня точно не ожидается. В этом я убедилась, придя домой к восьми вечера и увидев на нашей кухне чужого дяденьку.

— Кристина, познакомься, — отставив кружку с чаем в сторону, мама поднимается из-за стола, представляя мне полноватого мужчину в круглых очках. — Лев Романович, мой хороший друг…

— Очень приятно… — какой противный у него голос.

Нахмурившись, всматриваюсь в растерянное и немного порозовевшее лицо матери, затем смеряю взглядом, вторгшегося в нашу семью чужого человека. Снова накрутив на шею шарф и запахнув куртку, я поспешно ухожу с кухни, пересекаю прихожую и выбегаю в подъезд, наспех стирая с глаз выступившие слезы.

— Кристина?! — слышу мамин голос вслед, но, не оборачиваясь, сбегаю вниз по лестнице. — Ну, куда же ты?..

Куда же я? Прочь отсюда! Прочь из этой семьи, где все резко перестали понимать меня, став вмиг чужими, непонятными… Сначала отец, теперь и мать туда же! Ну, зачем? Зачем нам нужен кто-то? Зачем этот пузатый, уродливый мужик сидит на нашей кухне? На том самом месте, где раньше всегда сидел отец! Зачем мать знакомит его со мной? Ведь я и близко не приму никакого ее друга, кроме отца! Нам же и так было хорошо с ней вдвоем, даже несмотря на то, что папа ушел! Зачем снова причинять мне боль, когда прежние раны еще не зажили?!

На улице уже темно и снег пошел крупными хлопьями. Не выдержав его холода и мокроты, я спустилась в метро и долго ехала бесцельно, пересаживаясь с ветки на ветку. В горле образовался ком, а дурацкие мысли не покидали меня даже в шуме толпы, стремящейся куда-то, запасающейся к праздничным дням подарками и позитивным настроением.

Устав от скоплений снующего туда-сюда народа, я поднялась на поверхность. Снег перестал идти, засыпав дорожки по щиколотку. Оставляя за собой следы, я вошла в один из дворов, затем перешла в другой, смутно припоминая, что этот район знаком мне, но из-за тусклого фонарного освещения особо ничего не рассмотрела. Да и не хотелось. Тоска и грусть забрали меня в плен, не позволяя думать ни о чем ином, как о собственных обиде и горе.

Увидев во дворе более-менее очищенную от снега лавочку, я присела на ее край, нахохлившись от холода, как снегирь, и спрятав поглубже руки в карманы. Мелкий снег пошел снова, покрывая поверхность лавки, да и меня вместе с ней тоненькой белоснежной паутинкой. Посидев минут пять, я прикурила завалявшуюся с давних пор в кармане сигарету, глубоко затянувшись и выдохнув клубок дыма с желанием также легко избавиться от комка в горле.

Где-то позади краем слуха я распознала какое-то шуршание, но не придала этому значения, будучи погруженной сама в себя. Чья-то собака с массивным ошейником подошла ко мне, доброжелательно махнув хвостом. Недолго изучив меня взглядом, пес уткнулся мне носом в озябшие колени. Затушив сигарету и бросив окурок, я погладила пса по голове, взглядом обменявшись с ним своей грустью.

— Тай? — нахмурилась я, рассмотрев животное получше. — Ты здесь откуда?

— Он здесь живет вообще-то, — немного позади Тая, улыбаясь, возникает Даня. — ТЫ здесь что делаешь, Ярославцева?

Нет, мир действительно такой маленький, да? Из всех дворов Москвы я приехала именно сюда, в обитель историка, по совместительству — человека, которого я хотела бы сейчас видеть меньше всего.

— Гуляю… — вздыхаю я, разглядывая свои залепленные снегом сапоги.

— Одна? — удивляется Даня, погладив Тая по голове, когда он вернулся к своему хозяину. — В такую погоду? — прикурил сигарету, глубоко затянувшись.

— Гулять нужно в любую погоду — это полезно, — деловито замечаю я, вздрогнув, когда мороз начал пробирать меня до костей. — Тебе-то какое дело?

— Очень полезно сидеть на промерзлой лавке в юбке и дрожать от холода, — Даня приблизился ко мне и опустился рядом на лавку. — Что опять у тебя?

Да, крайне неосмотрительно было надевать сегодня короткую юбку, хоть и с плотными колготками, но я ведь не планировала гулять так долго.

— Ничего, — буркнула я, не желая делиться с ним своим новым горем. — Все просто замечательно…

— Знаешь что, — помолчав минутку, докуривая сигарету и выбросив окурок, снова начал Даня, поднимаясь с лавки и подзывая Тая. — Пойдем ко мне, согреешься, может, и поговорить захочешь… Правда, у меня в гостях друзья, но не переживай — они веселые ребята.

— Почему же ты ушел от этих веселых ребят? — поддаваясь соблазну погреться в теплом помещении, я не спешу отказывать.

— Таю приспичило… — Даня многозначительно поморщился. — Погнал меня в такую погоду на прогулку. Может, почувствовал, что приведет еще одного гостя?

— Не пойду я к тебе, мне и тут неплохо! — нет, ну сдаваться так просто я не привыкла, пусть хоть кончики пальцев и носа уже покалывает иголками от мороза.

— Так, Ярославцева, я уже не спрашиваю, а настаиваю! — схватив меня за локоть, Даня рывком поднимает меня с холодной лавки, стряхнув с локонов моих волос волну скопившегося снега. — У тебя два варианта: или я вызываю тебе такси и отправляю домой, или ты идешь к нам, в нашу неприятную для тебя компанию!

— Я ничего не говорила про неприятную компанию! Я сказала, что мне вообще не нужна компания сегодня!

— Мне что, силой тебя унести с этой лавки? — серьезно интересуется историк, пристегивая Тая на поводок. — Не хочешь компанию — отправлю домой к маме, но слоняться ночами, мокнув под снегом, ты не будешь.

Возвращаться домой сейчас я хотела бы меньше всего. Меня смущало, конечно, общество Дани, но, по крайней мере, у него дома будет еще кто-то и, это в любом случае будет лучше, чем сидеть здесь одной, обрастая снегом.

— Ладно, — задумчиво проговорила я, наблюдая, как снег опускается на волосы Дани, который, видимо, как и я, не признавал никакие головные уборы. — Зайду ненадолго, очень хочется горячего кофе.

— Хорошая девочка, — усмехнулся Даня, предложив мне локоть, который я сначала отвергла, но затем все же сама взяла его под руку, потому что едва не падала, перебираясь через двор, покрытый глубоким снегом, к его подъезду. — Но ты мне все же расскажешь, что произошло, ок?

— Ни за что… — сдерживаю улыбку я, стараясь по-прежнему оставаться серьезной, объятой тайной и туманами.

— Ну-ну, посмотрим… — в тон мне произносит Даня, хитро прищурившись, открывая подъездную дверь и пропуская меня внутрь.

12. Откровение

— Нет, ну только не замирай в двух метрах от цели! — смеется Даня, когда я резко останавливаюсь возле дверей его квартиры, услышав громкую музыку и чьи-то разговоры. — Ярославцева, почему ты решительная только тогда, когда от тебя этого меньше всего ожидаешь?

— Там так шумно… — нет, я хорошо понимаю смысл слова «компания», но здесь же требуется иное слово, более детально описывающее количество людей и шум, который они создают.

— Трусиха ты, Ярославцева, — продолжая смеяться, Даня распахнул дверь, входя первым и нащупав в темном подъезде мою руку, затащил меня внутрь. — Расслабься…

Должно быть, он привык расслабляться подобным образом. Мне же было в диковину перешагивать пустые пивные бутылки, буквально оглохнув с порога от шумных разговоров, звучащих на фоне громкой музыки, задохнувшись от сигаретного дыма, резко ударяющего в нос.

— Минутку тишины! — призвал Даня своих друзей, войдя со мной в большую комнату, когда один из молодых людей начал лениво перебирать пальцами по струнам гитары. — Знакомьтесь, Кристина!